- Конечно, если мы нарушим свое обещание. Но хочется надеяться, что к тому времени будет уже слишком поздно ». Черчилль налил им виски и содовую и откинулся на спинку стула; ему нравились поезда, их щелкающий ритм, их поиск пищи, змеиный прогресс. Ему особенно понравился этот поезд, оборудованный кабинетом, кроватью, телефоном и, по его настоянию, ванной. «Капрал Гитлер должен держать пальцы на винтах, чтобы держать нас в очереди. Так что не ждите, что эта какофония затихнет, - показывая сигарой через затемненные окна и прислушиваясь к лаю зенитных орудий. «Он не смеет дать нам передышку. И, конечно, в какой-то степени я несу за это ответственность ». Он замолчал, когда меланхолия коснулась его эйфории.

  Синклер сказал: «Если бы вы не приказали бомбить Берлин, то атаки люфтваффе не переместились бы с аэродромов на наши города».

  «И мы бы проиграли Битву за Британию», - сказал Черчилль. «И тогда нам пришлось бы протянуть настоящие мирные щупальца».

  Черчилль внезапно встал, выключил свет в совмещенном офисе и жилом помещении и отодвинул угол затемнения. Сквозь клейкую пленку они могли видеть злобные вспышки света.

  «Но какой ценой», - пробормотал Черчилль. «Какой ужасной ценой».

  «Это то, с чем тебе придется жить, Уинстон». С тех пор как они стали соучастниками обмана, соучастниками в схемах с огромным потенциалом, они стали более знакомыми. «Впереди еще хуже, гораздо хуже».

  «Что бы сказали люди, если бы они знали?» - спросил Черчилль, не ища ответов. И Синклеру: «Ты действительно истинный Утешитель Иова».

  «Вы спрашиваете, что скажут люди. Возможно, однажды, когда они будут к этому готовы, они скажут, что вы спасли свободный мир ».

  Черчилль отпустил затемнение и снова включил свет. Он просиял, скрытая энергия вернулась. Он стоял перед Синклером, стягивая молнию своего комбинезона вверх и вниз. «Вы знали, что я сам их придумал? Одна из лучших вещей, которые я когда-либо делал. Я называю их своими комбинезонами ».

  Синклер сказал: «Если бы вы не были политиком, вы могли бы быть дизайнером или художником ...»

  «Или каменщик», - сказал Черчилль, садясь. «Знаете ли вы, что я когда-то был членом Объединенного союза рабочих строительной торговли? Они пытались выгнать меня, но я не пошел ».

  Он сел. «Итак, мы проделали нашу первую уловку; нас ждет великая иллюзия. Сцена: Лиссабон. Вы совершенно уверены в личности этого человека, Хоффмана?

  - Совершенно верно, - сказал Синклер.

  - А Кросс, что ты о нем думаешь?

  «Он ваш большой поклонник».

  «Вряд ли за надежность. Вы, шпионы, хуже нас, политики, когда дело доходит до ответа на прямой вопрос ».

  «Что ж, - осторожно сказал Синклер, - по определению агент, особенно двойной агент, должен иметь определенные недостатки в своем характере».

  «Я так полагаю. Я знал его однажды, - загадочно сказал Черчилль.

  «Я не знал, что вы даже слышали о нем до недавнего времени».

  «Когда он был мальчиком». Черчилль не стал вдаваться в подробности. - Так все дело в Кроссе и Хоффмане?

  «И девушка».

  «Да, - согласился Черчилль, - и девушку».

  Поезд подъехал к станции. Черчилль подошел к двери. Сержант Томпсон, бывший телохранитель Черчилля, которого он помнил из бакалейной лавки в Норвуде, уже стоял на платформе.

  К нему присоединились Черчилль и Синклер. 'Где мы?' - спросил Синклер.

  «Где-то в Англии», - сказал ему Черчилль. «Точнее, где-нибудь в Кенте».

  «Почему мы останавливаемся?»

  Томпсон ответил на вопрос. «Мистер Черчилль хочет установить телефонную связь с Чартвеллом, сэр».

  «Сказать Клемми, что я буду дома к обеду через полчаса», - сказал Черчилль.

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  Шесть дней спустя девушка, о которой говорили Черчилль и Синклер, прилетела через полосу воды на Тежу, предназначенную для летающих лодок.