Я не обвинял в тот момент Альберта, хотя Юрика мне было нестерпимо жаль. Взглянув на Альберта, я заметил, что его губы перекосила судорога. Вероятно, он сам толком не понимал, почему так жестоко поступил со своим товарищем (да и с котом тоже). Видимо, в него просто вселился БЕС. Да и в меня он, пожалуй, тоже вселился. Заметив ползущего по траве жука, я, почему-то хладнокровно, просто так, шутя, раздавил его. А затем мне опять стало не по себе, мне до безумия стало стыдно.
Я бросился в степь. Нет не за Игорем, наверно, мне захотелось просто остаться одному. Я бежал по степи навстречу ярко – багровому закату. Глаза были влажными, а в душе звучали поэтические строки. Не я, как вы понимаете, слагал эти стихи. Может быть, за меня их слагал БОГ?
Когда одежду ты снимаешь,
Ты обнажаешь свет лампады,
Частичку сердца забираешь,
Но даришь этим мне награду…
Ты светишь мне в ночную стужу,
Ты пробегаешь светлой тенью…
Тебе, быть может, я не нужен,
Но я сгораю от волненья…
Когда к святыне приближаюсь,
В ночной безбрежной тишине…
Я тайну разгадать пытаюсь,
И тайна движется ко мне…
Ладони, руки раздвигаю,
Сквозь сердца стук мороз по коже…
Тебя я всю благословляю,
Хранитель-ангел мне поможет
К тебе приблизиться сквозь ВЕЧНОСТЬ,
Познать всю прелесть совершенства,
Вселенной бурной БЕСКОНЕЧНОСТЬ
В тебе увидеть сквозь блаженство.
Сорвать все дьявольские маски,
И райские создать картины
И победив в себе коварство…
Тебя, возвысить до БОГИНИ…
Когда я очнулся от своих мыслей, я обнаружил себя довольно далеко от лагеря. Сколько же времени я находился в прострации? Уже проявились звёзды, взошла полная луна, которая представилась мне обнажённой красавицей. Эх, женщины, женщины, что вы с мужиками творите? Игоря я не встретил и медленно поплёлся назад. Я очень боялся, что его не окажется в лагере и с испугом спросил ребят:
«Игорь, вернулся?»
«В палатке, дрыхнет, бедняга…после ТАКИХ переживаний» – опять съязвил Альберт.
Надвигалась очередная четвёртая по счёту, после той безумной, ночь. Меня не покидало ощущение, что очень скоро опять что- то произойдёт. Полыхал костёр, около которого…какие-то беседы, споры, песни, шутки, пошлые анекдоты. Пролетел час, другой. Мы почему-то не уходили спать. Словно чего- то ждали. Игорь, вышедший из палатки, молча, сидел с нами. Я, пожалуй, снова находился в какой- то гипнотической отрешённости. «Господи, да что со мной опять происходит?» В душе у меня как и в ТУ НОЧЬ застучала и забилась, не находя выхода, тревога. Она, эта тревога, словно давила меня, прижимала к земле. От тревожного напряжения я сжал зубы и они у меня, почему-то заскрипели. Да нет, я же не монстр, это, наверно, просто деревья рядом заскрипели от ветра. Я весь сжался в комок, придвинулся ближе к костру и здесь, может быть, впервые ощутил биение своего собственного сердца. Чтобы уйти от этого кошмара, я, видимо, машинально взглянул вверх (наверно, опять хотел увидеть лунный свет, напоминающий мне обнажённую милую девушку) и обалдел.
Никакой даже намёка на луну я не увидел, всё небо было обложено грозовыми тучами. Где- то вдали сверкали молнии, и отчётливо слышался какой-то приближающийся гул, напоминающий отдалённое эхо. Поскольку ветер дул именно оттуда стало ясно, что к нам приближается сильная гроза, а, может быть и ураган.
«У всех палатки закреплены и подкопаны? Вещи у всех сняты и убраны?»– зазвучал у меня в ушах, как всегда уверенный голос Альберта.
«Сто раз уже спрашивал. Надоело» – ответил кто- то.
«Бережёного идиота и бог бережёт» – оскалился Альберт.
И в этот момент совсем рядом ударила молния и осветила костёр и всех нас, сидевших вокруг него. Мы готовы были кинуться к палаткам, ожидая, что сейчас хлынет ливень, но что- то остановило нас. Я даже не могу понять, что. Когда рядом с нашим костром ударила вторая молния, я опять, как и в ТУ НОЧЬ ощутил, что мы находимся не в обычной степи, а где- то совсем в другом незнакомом месте.
Когда вспыхнула следующая уже третья молния, я разглядел недалеко какой – то холм с торчащими на нём в разные стороны могильными крестами. А рядом, кажется, находилось каменное изваяние. Но, конечно, это только мне почудилось. Откуда здесь взяться кладбищу? Видимо, «у страха глаза велики». Хотя чего, собственно, я испугался? Разве, гроза, не обычное явление на Земле?
В этот момент я машинально взглянул на Игоря и меня поразил (я бы даже сказал, ОСЛЕПИЛ) его ужасающе – пронзительный взгляд. Может, это пламя костра создавало подобное впечатление? Игорь смотрел «округлившимися» глазами в ту же сторону, где мне привиделось кладбище. Было ясно, что он тоже что- то видит. Но что? Как и я – кладбищенские кресты на холме, каменного идола или что- то другое?
А дальше… что же было дальше? Кажется, на какое- то время я потерял ощущение окружающего меня пространства и, главное, бегущего времени – или нет, не терял, просто снова отвлёкся. Мне показалось, что какая- то тень промелькнула рядом с нашим костром. И вдруг… всё стихло… ни грозы, ни ветра. А затем туман застелил всё вокруг…
Но где- то через минуту туман рассеялся. Внимательно оглядевшись вокруг, я обнаружил, что нас опять только четверо у костра. Остальные одиннадцать, как и в ТУ НОЧЬ, куда- то испарились (наверно, опять сладко спят в своих палатках). Всё то, что происходило дальше, я наблюдал, как бы со стороны…(как будто меня здесь не было, а просто показывали фильм).
Костёр затухает. Деловой Альберт вытаскивает сигарету и пытается прикурить от уголька. Но у него почему- то не получается.
«Жека, у тебя зажигалка с собой?»
Я не сразу понимаю, что он обращается именно ко мне (я же, всего лишь зритель).
«Ты что, оглох?» – почти выкрикивает Альберт.
Тогда до меня, наконец, доходит, что он от меня хочет. Я как-то машинально, бездумно, до конца не ощущая своих движений, вытаскиваю из кармана и протягиваю ему зажигалку. Огонёк вспыхивает почти в полной темноте, Альберт подносит к нему сигарету.
И в эту секунду… Стоп… Видимо, вспыхнула очередная молния или искры от костра вдруг поднялись от ветра, но я «проснулся», вернувшись в наш палаточный лагерь. Теперь я снова был со своими товарищами и уже второй раз разглядел в полумраке расширенные от удивления глаза Игоря, смотрящие куда- то вдаль. Теперь я нисколько не сомневался, что он точно кресты старинные увидел. Я моментально перевёл взгляд в ту сторону. Кажется, я даже вскрикнул, не обращая внимания на ругательства Альберта, которому так и не удалось прикурить.
Я увидел ту же СВЕТЛУЮ ТЕНЬ, которая приближалась к нам…
Мы замерли в ожидании. Нервы мои напряглись до предела, в голову влетела какая-то бестолковая мысль. Что это была за мысль я не до конца осознал, потому что я (как, видимо и мои товарищи) находился в полной растерянности, не зная, радоваться мне или плакать. Но даже если плакать, то отчего? От счастья или… от какого-то необъяснимого отчаяния, граничащего с безумием.
Альберт перестал ругаться. «Не может быть» – прошептали его скривившиеся губы. Юрий как-то глупо улыбался. Игорь тоже, видимо, попытался улыбнуться, но я заметил растерянность и одновременно какую-то НАДЕЖДУ на его глазах. И здесь я понял главное. Оказывается, три дня мы все в глубине души, даже где-то в самых её потёмках, потому что мы это тщательно скрывали даже от самих себя, надеялись на эту новую встречу. И, видимо, каждый из нас опасался, что её, этой новой встречи не произойдёт. Мы страстно желали, чтобы «чудо» повторилось. Для нас это была какая-то волшебная сказка. Мы ждали этого чуда, как ждёт его на Новый год трёхлетний ребёнок, с трепетом ожидая, когда настоящий дедушка Мороз явится к нему из северного леса и принесёт подарок. Но для нас вторичный приход девушки был не просто подарком, он был нечто большим, потому что я услышал звук собственного сердца.
ТА ЖЕ САМАЯ ДЕВУШКА снова выплыла к нашему костру. Она села, уже не спрашивая разрешения как- то уютно (как и в прошлый раз), подогнув колени к самому подбородку. Мы все сразу замолчали, словно боясь нарушить поистине божественную тишину, которая сразу же воцарилась вокруг. Грозы, ветра как в помине не было. Мы просто забыли о них. Мы снова окунулись во что- то безумно очаровательное. И оно опять околдовало, опутало, заворожило и, как ни странно, сблизило нас. Какие- то светлячки, букашки, жучки, лягушки – всё ожило вокруг – мы опять сблизились с вечно дышащим миром природы и он одурманил, он увлёк, он заманил, он проник в наши чувства, в наши души.
