Примерно через три минуты я ощутил, что моросит мелкий дождик. Ещё через минуту я почувствовал лёгкий озноб. Снова пересилив себя, я начал медленно выходить из полуобморочного состояния и возвращаться в реальную действительность. Но прошло ещё минуты три, прежде чем я смог чётко и обдуманно произнести:
«Давай в кафешку за аллеей сходим. Там хоть пирожков или булочек купим».
«Пойдём» – машинально как-то рассеянно и безучастно буркнул Игорь.
Мне показалось, что вместо друга передо мной стоит обыкновенный механический робот или зомби, автоматически произнося заранее запрограммированные фразы. Даже движения Игоря в полумраке мне представлялись какими-то неестественными. Он буквально дрыгал руками, словно пытаясь согреться. Я неожиданно вспомнил, что то же самое происходило и ТОГДА, когда ДЕВУШКА была с нами. Наверно и я в те минуты по своему виду напоминал зомби. Мы оба, максимально втянув головы в плечи, как- то неуверенно поплелись в ближайшую кафешку.
Глава 4
В эту ночь мне снились кошмары. Я постоянно ощущал, что надо мной кто-то нависает – какое- то огромное, светящееся существо. Оно всё время размахивало руками или клюкой, словно угрожая мне. Я видел яркие вспышки, то ли молний, то ли фонарей. Наконец, какой- то странный дребезжащий звук оглушил меня. Я попытался зажать уши, но не смог. Звук не пропадал. Сжавшись в комок, я хотел отбросить от себя все напасти, но…неожиданно проснулся в своей постели. Было до безумия странно, но звук и теперь не пропал. В самые первые мгновения я подумал, что это звенит у меня в ушах, но затем сообразил, что звонят в нашу входную дверь – долго и упорно; а затем начали колотить по двери. Чувство непонятной тревоги овладело мной. Кто мог прийти к нам так рано? Идя к входной двери, я машинально взглянул на настенные часы и поразился – было почти три часа дня. Это означало, что я проспал всё на свете – в том числе и занятия в университете. Такого раньше со мной не случалось.
Открыв дверь, я разглядел в коридоре ссутулившегося и, какого – то всего сжатого Игоря. Видно, он не пришёл ещё в себя после вчерашней «головомойки». Игорь вопросительно посмотрел на меня и простонал:
«Ты почему на занятиях не был? На лекции перекличку проводили. Все удивились. На тебя это не похоже. Ты заболел?»
«Проходи» – хрипло пробурчал я и побежал одеваться.
Через три минуты мы сидели на кухне. Сначала просто молчали, собираясь с мыслями, пытаясь отойти от «кошмара» предыдущего дня. Наконец моё внутреннее нервное напряжение стало потихоньку спадать и, собравшись с духом, как будто боясь собственного голоса (а, может, и самого себя) я очень медленно и доверительно, почти шёпотом, начал выговариваться. Это было довольно странно. Я и предположить такого никогда не мог, что буду оправдываться перед Игорем. Но видимо вчерашний день и сегодняшняя ночь не пролетели даром. Мне чудилось, что ко мне в душу в очередной раз прокрался бес, который постоянно грызёт меня. Он, как будто нашёптывая какие-то злые, отвратительные, беспокойные мысли. А, может, я просто пытался подобным образом изгнать из себя этого беса. Стараясь полностью успокоиться, я как можно мягче и сдержанней заговорил:
«Понимаешь, не знаю, что со мной? После вчерашней вечерней встряски я как полоумный. Мне всю ночь что- то мерещилось. А ты, неужели, дружище, спал спокойно?»
Услышав мой вопрос, Игорь сразу вскочил и как-то нервно и возбуждённо забегал по комнате.
«Ты знаешь, Жека, я вообще не спал. Всю ночь думал, размышлял о чём- то, только так ничего не понял и не придумал».
«Что же мы должны, Игорёчек, теперь предпринять?»
Игорь глубокомысленно взглянул на меня и, пожав плечами, шёпотом произнёс:
«Не знаю и не представляю, но что- то мы обязаны сделать, чтобы раскрыть эту тайну».
Его шёпот и, как всегда, немного туповатый, таинственный взгляд в очередной раз начинали меня раздражать. Видно, бес снова поднимал голову. Я не выдержал и съязвил.
«Ты что, дружище, на меня так уставился? Как будто мы с тобой эсеры-террористы и явились на явочную квартиру, чтобы утвердить окончательный план покушения на государя-императора».
Я, даже, попытался выдавить из себя какую-то улыбку, хотя вряд ли она у меня получилась. Игорь замахал руками, почти как тогда у костра и, сжавшись в комок, нервно выпалил:
«Тебе бы всё шутить да насмехаться, а я не знаю, куда себя деть».
Вот это да! Опять, как и тогда в далёкой степи, в те безумные мгновения расставания с девушкой, на глазах Игоря проступили слёзы. Неужели, это действительно всё так серьёзно для него!? До этого у меня ещё оставалась смутная надежда на то, что мы просто притворяемся, что на самом деле это всего лишь игра. Но чем больше мы в неё включались, тем более загадочнее она становилось. Мы словно попали то ли в лабиринт, то ли в заколдованный круг а, может, в таинственный квадрат из которого невозможно было выбраться. Первоначально мне казалось, что я в любой момент могу выбросить всё это из головы, необходимо всего лишь небольшое душевное усилие. Теперь, видя слёзы на глазах Игоря, я всей своей грешной душой, всем своим колотящимся сердцем, то есть целиком и полностью ощутил, что всё это зашло слишком далеко и, что в сущности выхода назад для нас с Игорем просто нет. Как говорится, «все мосты сожжены». И взгляд-то у Игоря вовсе не туповатый, а просто растерянный, подавленный. Я не отталкивать и не смеяться над ним должен, а как-то помочь, поддержать, подбодрить.
«Знаешь – предложил я – давай расставим всё на свои места, а затем уже покумекаем».
«Давай» – согласился мой товарищ.
«Итак – начал я – что мы имеем на сегодняшний день?»
Я взял чистый лист бумаги и стал записывать.
1. Таинственная девушка из степи, которая дважды выходила к нашему ночному костру в июле месяце и которая сообщила название какой- то таинственной деревни, откуда она, якобы, родом;
2. Видели девушку и разговаривали с ней только четверо из нас. Остальные одиннадцать в это время куда – то пропадали;
3. Перед появлением девушки, как будто сверкала молния (или что-то на неё похожее), гремел гром? Иногда проскальзывали какие-то видения;
4. Во время появления девушки недалеко от нашего лагеря появлялся каменный идол;
5. Оба раза девушка приходила «ниоткуда» и уходила (или улетала) в «никуда», так что проследить за ней было практически невозможно;
6. Время, когда она была с нами похоже останавливалось, природа словно замирала, и мы все ощущали себя в каком- то другом измерении;
7. Девушка (стоп…о девушке хватит, к ней мы ещё вернёмся, пора переходить к другой части).
Эта другая часть – продолжал я – связана уже с читальным залом. Итак:
7. Заведующая читальным залом – Раиса Семёновна – оказалась или прикинулась тоже какой- то «полоумной».
Здесь я понял, что опять поспешил и могу обидеть товарища таким неподходящим по отношению к девушке сравнением. Потому что фразу «тоже, какой-то «полоумной» можно было истолковать таким образом, что я как бы сравниваю Раису Семёновну с девушкой из степи. Но Игорь, казалось, не обратил на эту мою фразу никакого внимания и, поэтому, я спокойно продолжил.
8. Раиса Семёновна, ничего не зная о девушке, неожиданно заинтересовалась нами, а, услышав название деревни, чуть в обморок не свалилась;
9. Выяснилось, что у Раисы Семёновны также очень странная и даже жутко ужасная старушка – мать. Она нам доказывала, что деревня эта была – но только давно и уже почти сто лет её не существует, а на месте деревни осталось только старинное кладбище около болота;
10. Эта старушка, которой около 75 лет, из старообрядческой семьи, а сама деревня когда- то была основана старообрядцами;
11. Старушка явно ведьма. Тьфу ты…» – я остановился и перевёл дух – в душе опять творилось что- то необъяснимое. Да что со мной, в самом деле? Ведьма… откуда у нас ведьмы? Комсомольцы, в конце концов, мы или нет?
Здесь я уже в какой-то там раз почувствовал, что нахожусь в заколдованном или в замкнутом кругу или в лабиринте, выхода из которого просто нет. Мне сложно было в этом признаться, потому что я сам не до конца это понимал (вернее, совсем ничего не понимал). В тоже время, я прекрасно и даже довольно чётко осознавал, что перед встречей с девушкой, во время встречи, а также после встречи, вокруг меня и во мне самом стали происходить довольно странные вещи. Они подкреплялись необычными ощущениями, происходившими в моём подсознании, или в моей душе. Об этом я уже подробно говорил. Но дело в том, что все эти необычные ощущения, оказывается, никуда не исчезали, они продолжали жить во мне, они продолжали терзать меня. Говорят, что время лечит, что какое бы кошмарное испытание не выпало на долю человека, по истечении определённого периода чувство кошмара притупляется и постепенно либо совсем исчезает, либо остаётся лишь маленьким, отдалённым облачком на голубом небосводе, которое лишь изредка напоминает о себе. Парадокс моей (и, видимо, Игоря) ситуации состоял в том, что у нас происходило как раз наоборот. Со временем чувство страха, неопределённости, подавленности не только не исчезало, а многократно увеличивалось, усиливалось, заполняло всё наше существование и преследовало нас всюду – во сне и наяву. Это чем-то напоминало жуткую, давящую, надоедающую боль, от которой никуда не уйти, не спрятаться, не скрыться.
