– Тебе тоже было тяжело?

– Мне и сейчас не просто, – как-то устало, но с долей иронии ответил дед, – но я не раскисаю. И ты возьми лучше, железо потягай, бездельник. Может, устанешь немного к тому времени, как домой возвращаться. Не зря же я тебя одному и тому же столько лет учу.

Попрощавшись с ёкаем, понял, что он прав. Дед не скуки ради свои гантели и штанги тягает. Это его способ справиться с тоской по бабушке. Вариант проверенный.

Оставив документы на другой день, все равно, не будучи в состоянии сосредоточиться на текущих делах, отправился в Главный дом. Может, в приступе неслыханной щедрости, дед еще поделится мудростью.

Занятый подсчетом повторений и подходов, старался не думать ни о чем другом. Уже больше часа зал был предоставлен мне одному. Голова и правда прояснялась от механических движений и ноющих ощущений в теле.

– Шиджеру-сама, – дверь открылась, впуская зеленокожего каппу, одного из мелких ёкаев, живущих в поместье. Поставив штангу на стойку, поведя плечами и разминая мышцы, ждал что скажет водный дух, когда разогнется из поклона. – Солнце село, молодой хозяин. Наступила ночь.

Выглянув за дверь, с удивлением увидел черное небо и фонари, озаряющие Главный дом мягким желтоватым светом.

– Кажется, стемнело уже как полчаса. Почему только сейчас пришел? – вынув чистое полотенце из шкафа, с нетерпением посмотрел на каппу. Такого раньше не бывало, чтоб к моим приказам относились столь халатно.

– Курама-сама приказал обождать, – дрожащим голосом признался водяной, опасаясь за сохранность собственной жизни.

Вот как. Против дедового приказа мой, конечно, не выстоит. Успокоив нервы нагрузкой, только хмыкнул, уходя в душ. Можно было вернуться к Орисе.

Алиса.

Меня покачивало, как на волнах. Было приятно и умиротворенно. Прохладный ветер резво подкинул пряли волос, бросив их в лицо, от чего непроизвольно взмахнула рукой, стряхивая. Сон медленно отступал. Ощущение покачивания никуда не делось. Меня несли на руках.

– Что происходит? – потерев глаза, сквозь темноту старалась разглядеть лицо тенгу. Характерный запах и твердость рук не оставляли сомнений.

– Возвращаю тебя туда, где ты должна быть.

– И куда же? – с некоторым испугом спросила. Я в ужасе представила, что меня вот так, без спроса сейчас выкинут с этой волшебной горы к людям.

– Под мое одеяло, – тихо отозвался тенгу, сверкнув глазами в темноте.

Внутри что-то сладко ёкнуло, сдерживая от глупых и неуместных вопросов. Не зажигая свет, ёкай осторожно опустил меня на футон в своей комнате. Я могла видеть только черные подвижные тени, одной из которых являлся этот необычный мужчина. Что-то зашуршало и на пол упало чернильной пляксой кимоно Шиджеру. Почти сразу тенгу оказался рядом, ласково касаясь щеки рукой. Губы, сухие и горячие, осторожно, как-то трепетно и неторопливо, коснулись моих. Поцелуй, тягучий и чувственный, одновременно успокаивал мои переживания и будоражил тело. Движения рук, обнимающих и ласкающих, такие медленные и томительно нежные. Теплое дыхание и мягкие, долгие-долгие поцелуи.

Мне казалось, что сегодня рядом кто-то совсем другой, не тот мужчина, что был со мной вчера, так сильно отличались его действия и мои реакции. Вчерашний яркий огненный пламень совсем не походил на сегодняшнюю ночь. Щемящая нежность, от которой практически наворачивались слезы, трепетность и осторожность, с которой тенгу прикасался ко мне сегодня, заставляли поверить в какую-то исключительность всего творящегося вокруг и с нами.

Эта чувственность, окутывающая нас покрывалом, не позволяла уснуть до утра, мягкими пленительными волнами накрывая снова и снова. Мне казалось, что я сумела получить всю ту ласку, которой так не доставало годам моей взрослой жизни. Забыв о стеснении, неудобстве и необходимости что-то делать, я наслаждалась, тая словно желе, от действий умелых рук и ненасытных губ.

В эту ночь мне открылось совершенно иное понимание слова «близость». Укрытая негой и теплом, крепко обнимаемая ёкаем, я уснула, совершенно обессиленная и обезоруженная.

Изменения меня немного пугали. Странные дни, полные переживаний и неоправданных перепадов настроения, и ночи полные нежности. Очень хотелось переговорить с Шиджеру, но тенгу появлялся только после захода солнца, практически не позволяя мне вымолвить и слова, обезоруживая и сметая всякое сопротивления лаской и напором. А после у меня просто не хватало сил.

Я ждала вечера с каким-то упрямством, намереваясь отбиваться от ёкая до тех пор, пока мы не обсудим происходящее. Ощущения, что я в центре урагана, становилось все четче. Готовясь к вечеру, я прокручивала и прокручивала в голове фразы, составляла диалоги и пыталась придумать, с чего лучше начать.

Зубатки принесли мне нежно-бирюзовое юката, на котором были изумительные горы, укрытые облаками. Этот наряд немного выбивался из уже привычных мне легких кимоно, будучи как-то богаче и праздничней. Я весьма удивилась, когда вместо простого расчесывания волос, сестрички аккуратно их уложили, заколов парой красивых шпилек. Вечер наполнялся предвкушением и ожиданием.

Солнце село, и я как могла боролась со сном, ожидая возвращения ёкая. Я сидела в саду, наблюдая за тем, как зажигаются звезды, когда на дорожке появился гость в белом кимоно. Волк, Рю, плавно двигался в мою сторону, неся перед собой бумажный фонарик на деревянных рейках. В сердце что-то неприятно кольнуло. Нехорошее предчувствие, ощущение, что праздник закончился, накрыло со спины, прогнав холодок по позвоночнику. Из глубины поднималась какая-то паника и протест, совершенно неожиданные для меня самой.

– Доброго вечера, Ориса. Прекрасно выглядишь, – с вежливой, несколько печальной улыбкой, поклонился гость, останавливаясь напротив. А я не могла ответить, как зачарованная переводя взгляд с фонарика на мужчину и обратно. По щеке скользнуло что-то горячее, разбивая оцепенение. Поймав пальцем слезу, с отстранением уставилась на влажные следы на коже. Рю присел на корточки, уравнивая наши глаза и отведя фонарик чуть в сторону. – Не стоит грустить.

– Почему ты? – голос немного дрожал, когда я все же сумела сформировать вопрос. Волк чуть пожал плечами.

– Меня попросили. Тому, кого ты ждешь запрещено тебя провожать.

– Почему?

– Мой друг нарушил кое-какие правила и сейчас во всю наслаждается последствиями.

– Правила? Из-за меня?

– Да, – волк кивнул, печально кривя губы,– не стоит переживать, он вполне справится со своими сложностями. Шиджеру больше волнуется за то, как пройдет вечер у тебя. Мне предстоит проводить тебя вниз с горы.

– Как это происходит обычно?

– Я все расскажу по дороге. Для тебя мы запланировали весьма долгую, но, надеюсь, занимательную прогулку. Ты ведь не против моей компании?

– С учетом всего вышесказанного, совсем нет.

Блондин подал мне руку, помогая подняться. Мы не спеша двинулись по мощеным дорожкам, направляясь к воротам. Позади шли зубатки, также неся фонари, а у арки ворот стоял Гадзодзу с несколькими другими обитателями поместья. Я думала, что ёкаи вышли проститься со мной, но против ожидания, существа, беря по фонарику, направились вперед нас.

– Расскажешь мне, что происходит? – стараясь унять какую-то дрожь в теле и не позволить расстройству прорваться наружу, метнула взгляд на своего сопровождающего.

– Как тебе и было обещано, ты вернешься домой. Правда, никто не ожидал, что это произойдет сегодня. От имени Шиджеру разреши попросить у тебя прощения за такую неожиданность, – волк остановился и отвесил низкий церемонный поклон.

– И кто решил, что этот день наступит сегодня? Шиджеру знал?

– Хм, сложно ответить. Решение принимал Великий Дракон. И да, тенгу сообщили об этом три дня назад.

– Почему не сказали мне! – злость всколыхнулась мгновенно, почти ослепив. Я сама не ожидал такой реакции, не успев погасить вспышку. Наша процессия двигалась вниз по неширокой тропинке, идущей к склону горы. Недлинная змейка фонарей мелькала впереди среди невысоких кривоватых горных сосен, создавай мелькание теней и света в ночи. Чуть дальше, в глубине, там где тени были гораздо гуще, словно сидели опасные мрачные существа, ожидающие какой-то моей оплошности. Только они не пугали, эти темные, плотные сгустки тьмы. Те, кто сопровождал меня, казались куда опасней, оберегая от страхов и ужасов этих таинственных мест.