– Я не пробовала мильфей, но профитроли с заварным кремом мне не нравятся.

– Они кажутся жирными, – кивнул тенгу, улыбаясь. В его черных глазах сияли искры. Было так тепло и уютно, что в момент, когда зазвонил телефон, мне захотелось запустить аппарат в ствол ближайшего дерева. Мгновение, и серое пепельное облако окутало с ног до головы, через несколько ударов сердца отпустив во дворе поместья. В одиночестве.

Работа заняла немного времени. Вернулся я в поместье через час после заката. Очень хотелось увидеть Орису снова, насладиться ей, но в голову толпами лезли мысли. Я точно знал, что она меня ждет. И после наши полетов предчувствовал, чем это может закончится. Ни малейшей интриги или сомнения. И не сказать, что я не рад, но только сегодня совсем не хотелось поступать таким образом. Улегшись на одну из крыш поместья, пытался расплести ту паутину, что сплелась из событий и желаний.

Рядом промелькнула темная тень, собравшись в Гадзодзу.

– Спит?

– Нет, хозяин. Приняла ванну, приказала зажечь лампы и ходит кругами по Персиковому павильону, – печально отрапортовал помощник.

Не сдержавшись, выругался. И так не красиво и эдак не правильно.

– Шиджеру-сама, могу я спросить? – ёкай стоял чуть в стороне, чтобы не нависать над головой, черным столбом выделяясь на фоне звездного неба. Он служил у меня практически с первого дня, став близким существом. Да и это все, что происходило у нас с Орисой, касалось каждого из обитателей поместья. А они не слепые, мои ёкаи.

– Спрашивай.

– Почему вы здесь, а не там?– усмешка, кривая и горькая, сама по себе растянула губы. Знал бы я точный ответ, лежал бы не на крыше. – Она нравиться вам. Она подходит поместью лучше, чем любая из прежних невест. Мы знаем, что вы не собирались жениться в этот год, но хозяин… если нам не повезет так больше?

– Замолчи, Гадзодзу, – накатила какая-то усталость. У меня не было решения. – Я обещал вернуть ее домой.

Ёкай поднял на меня взгляд. В глубине черноты полыхнула синие огни.

– Зря вы это, – печально отозвался камердинер с навыками палача.

– А то я сам не знаю. Чего тебе? – рядом с Гадзодзу появилась Кей, склонившись в поклоне.

– Госпожа просит разрешения отправиться в ваш сад, на качели.

– Отведи, раз просит, – хотелось спуститься к ней, обнять, но я знал, чувствовал, что не отпущу. Никуда и никогда.

– Вас все еще нет? – уточнила зубатка, щуря глаза.

– До самого утра, – отозвался, откидываясь на покатую крышу. Я услышал недовольный щелчок зубами, изданный Кей, но ёкай промолчала, возвращаясь к девушке.

Ближе к середине ночи, не утерпев, отправился в сад, проверить, там ли моя невеста. Ориса спала на качели, под светом слабого фонаря. И опять только в тонком летнем кимоно. Покачав головой, укрыл девушку покрывалом, притушив ночник еще сильнее. Она вздохнула, от чего конструкция плавно качнулась, убаюкивая.

Нужно было на что-то решиться.

Алиса.

Почему-то у меня было стойкое ощущение, что этот день должен иметь продолжение. При чем весьма однозначное такое, и немного неприличное. С легким налетом разврата. Напевая фривольные песенки, я приняла очень долгую ванну, так сказать от начала до конца. Еще час потратила на послебанные процедуры, измазав на себя все, что могли предоставить мне зубатки. Вырядилась в легкое, нежное как лепестки сакуры, кимоно, и стала ждать, пробегая гребнем по волоса. Последние как-то внезапно сильно отрасли, почти достигая талии, и потемнели, став насыщенными и блестящими.

Глянув в большое зеркало, улыбнулась чуть взволнованному отражению.

– Ты очень красива сегодня и даже не смей смущаться. Такой мужчина. Должно же у нас быть романтическое приключение, раз триллер уже посмотрели, – отражение улыбнулось в ответ, но глаза у девушки в зеркале все же блестели обеспокоенно.

На поместье опустилась ночь, а я все не могла заставить себя отправиться в постель. Казалось, что за мной наблюдают из каждой щели и так же ждут возвращения тенгу. Но его все не было.

Устав, начав нервничать всерьез, позвала зубаток.

– Девочки, а можно мне в сад Шиджеру-самы? Что-то мне не очень уютно тут, – передергивая плечами, призналась. Сестрички переглянулись, и одна исчезла.

Вернувшись, Кей с какой-то грустью взяла фонарь, сделав приглашающий жест рукой.

Здесь, в маленьком скрытом в глубине поместья саду, было спокойней, но какое-то ощущение неправильности, незавершенности все же присутствовало. Я понимала, что тенгу занят, его просто здесь нет, но грусть не отпускала.

Проснувшись очень рано, когда на траве только начинала собираться роса, с печальными мыслями и надеждой на новый день вернулась в свой павильон. Самым первым впечатлением стал горьковатый запах, такой насыщенный и желанный, что я как заправский нюхач вбежала в комнату, выискивая источник. На столике стоял стояла красивая керамическая чашка с витой ручкой и стакан апельсинового сока рядом.

Присев на плоскую подушку, все еще заворачиваясь в покрывало как в тогу, с трепетом протянула руки к подарку. На чашке, уже вполне ожидаемо, висел стикер с иероглифом. Сорвав бумажку и понаблюдав, как волшебство испаряется, медленно и глубоко вдохнула аромат. Судя по виду, это был классический американо, но смущал запах ванили. Растягивая удовольствие, медленно попробовала черный напиток. Вкусовые рецепторы взорвались от ощущений, я едва не застонала в голос. Кофе был крепкий, средней обжарки, с добавлением красного перца, ванили и чего-то еще, что не удавалось определить. По телу тут же растеклось тепло, основательно взбодрив уже одним сочетанием специй. С любопытством попробовала глотнуть вслед за кофе апельсиновый сок. Не просто так же он тут стоит. Сочетание было необычное, очень свежее и идеально подходящее к такому утру.

Растягивая кофе, подумала, что это весьма своеобразный, но очень действенный способ пожелать мне доброго дня и подарить энергии в купе с хорошим настроением. С тоской допив напиток, все еще вертя в руках чашку, обернулась на дверь.

– Кин, Кей, давайте начинать. Нас ждут великие дела.

Мы уже закончили процедуры с волосами и планировали выйти на двор, когда за дверью появился Гадзодза, ожидая разрешения войти. Отодвинув дверь, ёкай в поклоне протянул какую-то подвеску на темной ткани. Одна из сестричек медленно, так же двумя руками приняла предмет. Передвигаясь в каком-то полуприсяде, Кин протянула вещицу мне. Это было что-то на подобие цветка магнолии, вырезанного из белого камня.

– Госпожа, старшая жена Великого дракона Мисао Цветущая Магнолия, прислала вам приглашение на праздник Обон. Вы должны его взять в руки.

Протянув ладонь, я с каким-то неожиданным трепетом и волнением взяла холодную подвеску. Что-то тихо щелкнуло, и подвеска на мгновение вспыхнула. Я едва не выронила ее на пол от неожиданности. Вопросительно глянув на зубатку, не знала куда деть вещицу теперь.

– Можно положить обратно. Приглашение принято и во дворце об этом знают, – вернув подвеску, обернулась на Гадзодзу, все еще сидящего за границей моей конматы.

– Я правильно понимаю, что не принять было нельзя?

Ёкай кивнул. Пусть мужчина и выглядел сейчас как человек, но вокруг него клубилась такая темная аура, что даже сомнения не возникало, кто передо мной.

– И что теперь?

– А теперь вам, госпожа, стоит продолжить то, чем вы занимались вчера. Но в более основательной форме.

Весь день мы с зубатками тренировались. На моей голове держалось килограмма два разных шпилек, для тренировки, ноги тянули высокие "утюги", а за пояс, завязанный как положено, а не как вчера, воткнули и веер, и какую-то палочку с подвесками, и даже всунули длинные бусы, край которых колыхался в такт шагам.

Во второй половине дня, после того как мне в этом наряде пришлось и посидеть, и постаять и едва не попрыгать, я взмолилась, прося пощады. Ноги натурально начинали дрожать от напряжения.