— Не уйдешь, мразь!

Он настигает меня в гостиной. Вся мебель перевернута и сломана. Я замираю напротив разбитого окна. Как бы выпрыгнуть? Обезвредить Диму у меня все равно не получится. Мои глаза скользили по предметам, валявшимся на полу. Тревожная кнопка! Надо нажать и на нее. Пока Дима бежал по лестнице, я со всей дури долбанула по красной кнопке, которая чудом осталась нетронутой. Дима предстал передо мной облезлым и потасканным. Лицо обвисло, хотя ему не было так много лет. Черные волосы фактически вылезли. Он выглядел так, будто гнил изнутри. Вот что делает с человеком употребление запрещенных веществ. Уж кого побила жизнь, так это его, но эти безумные глаза под наркотой остались все теми же. Нужно потянуть время. В тот переломный момент, каждая секунда обретала бесконечность.

— А ты не изменилась, тварь. — прорычал Дима, разглядывая меня со всех ракурсов.

Так, думай, Лера. Поведение Димы напоминает серийного убийцу. До того, как отравить Ирину, он ходил к ней домой. Этот мерзавец играл с ней, как кот играет с мышкой прежде чем её съесть. Если бы Дима пришел палить из пистолета, я бы уже здесь не стояла. Он выстрелил бы в меня без промедления, только ему доставляет кайф издеваться над жертвой. Нужно осторожно заговорить с ним.

— Ну, вот она я. — уверенно произнесла я, ведь, если мне суждено умереть сегодня, и так умру.

— Какая дерзость. — засмеялся Дима и плюнул на пол. — Давно такого не видел. Прошла мразь ползала у меня на коленях, умоляя не убивать её. Она даже не знала, что сдохнет от передоза.

— Так это ты Ирину? Умно. Никто даже не подумал на тебя. — я подключила все свое дипломатическое обаяние.

— Я тоже так думаю. — разразился громким хохотом на пустом месте Дима.

— Признаться, я тоже думала её убить. Она измывалась надо мной все мое детство, но то, как блестяще это сделал ты, заставляет аплодировать стоя. — проговорила я, чувствуя, как все трясется внутри.

— Правда? — заинтересовался Дима и подошел ближе.

— Да. — попыталась звучать все так же уверенно я.

— Скажи же, я похож на Джокера? — продолжил нести всякий бред Дима. — Чуточку безумства, и ты вылитая Харли Квин.

Дима подходил все ближе. Мое тело сковывал страх все сильнее с каждым его шагом. Я была на пределе. Еще чуть-чуть и дам слабину.

— Чего молчишь? — Дима начал сомневаться.

— Думаю над твоей гениальность. — продолжила нести бред я.

— Ты права, подруга. Заставить Иришку подсыпать твоему чокнутому папаше «конфетку» в кофе было отличной идеей. — Дима подбирался ко мне, словно зверь готовиться в кустах к броску.

— О? Так это ты? — максимум, что смогла сказать я.

Дима истерически засмеялся. Он скорчился от боли. Надеюсь, его скрутило навсегда, но нет. Дима поднялся и наставил на меня пистолет:

— Посмеялись и хватит. Прощай, моя милая Харли Квин.

Это конец? Я сейчас умру. Вот так окончится моя жизнь? Боже, как все циклично. Я уже думала об этом летом десять лет назад. Зажмурилась. Встречу ли я на Небесах папу и маму? Что мне им сказать? Простите, меня убил маньяк? Примет ли мама такой ответ? Стоя на пороге смерти, передо мной пронеслась вся моя жизни. В ней, оказывается, столько прекрасного. В ней все прекрасно. Она сама по себе прекрасна! Я не больна, однако внутри билась в предметной агонии. Ба-бах! Я упала на пол. Кто-то обнял меня. Звуки становились все тише. Сознание затухало. Запахло Шведовым. Стало тепло. Стало спокойно. Если умирать, то только так.

— Лера! — где-то далеко-далеко вскрикнул Кирилл, но мне было уже все равно.

«Чтобы стать счастливым, надо избавиться от всего лишнего. От лишних вещей, лишней суеты, а самое главное, — от лишних мыслей».

Дэниел Шеллабаргер

Вашингтон

Лера

В последние время мне снятся непонятные сны. Не страшные. Не хорошие. Просто сны о неопределенности. Как бы объяснить, я все время от кого-то убегаю и что-то ищу. Я пытаюсь к чему-то прийти, но не могу. Скорее всего мои сны — это всего лишь отражение действительности, ведь я так и не решаюсь порвать с Джастином. По крайней мере это не те отношение, которые я хочу. Особенно меня бесит радость в его глазах, когда он узнал, что Соня захотела остаться с Кириллом. Это не навсегда. Я люблю свою дочь и не хочу расставаться с ней ради Джастина. Никакой мужик этого не стоит, однако я боюсь разрушить то, что отчаянно строила все эти годы. Я хожу по кругу, не предпринимая никаких попыток найти выход. Если мой поезд ездит по одному и тому же пути, то нужно проложить новые рельсы. Как-то страшно. Глупо, да?

Моя спальня, как всегда, была сереньким тихим местечком, не блиставшим особым колоритом, куда я вваливаюсь только поспать. Постоянно трудящемуся человеку все равно где спать, главное — удобная, большая кровать. Об этом я всегда беспокоюсь заранее. Тем не менее, с недавнего времени меня начала угнетать обстановка в служебной квартире. Сегодня утром я проснулась в своей холодной постели с каким-то очень странным чувством тоски и поняла, что хочу позвонить Кириллу, спросить, как у него дела. Я так давно ему не звонила. Наверное, раз пять за полтора года. Бывает, мне очень хочется его услышать, и, знаете, Кирилл всегда так рад. Он не отказывается поговорить, даже если я случайно бужу его ночью. Ну, бывает, меня накрывает тоска. Соне я звоню чуть ли не каждый день. Ребенок не брошен. Мама рядом, даже если она живет на соседней полушарии. Я перевернулась на спину и начала разглядывать потолок в полумраке спальни. В Вашингтоне в принципе мрачновато, как и во всей Америке. По крайней мере мне так всегда казалось. Не хватает русского тепла. Это странно, но я так чувствую. Когда звонишь Кириллу, становится чуточку легче, будто я снова дома.

Я тяжело вздохнула. Хочется отдохнуть. После похождений по всем благотворительным мероприятиям, дипломатическим приемам, на которых собираются золотые слитки в моей профессии я чувствовала, будто меня отжали, как тряпочку. Сил нет. Я потянулась за телефоном. Который час? О, ровно шесть утра. А сколько в России? Мне слишком лень переводить. Надеюсь, Кирилл не спит. Звоню.

«Привет». — с радостными нотками в голосе ответил на звонок Кирилл.

«Ты же не спишь, да?» — сонно спросила я, укутавшись в одеяло.

«В Москве два часа дня. У меня перерыв на обед». — объяснил Кирилл.

«Как дела? Расскажи мне что-нибудь хорошее». — жалобно протянула я.

«Что-то случилась? У тебя все в порядке?» — с тревогой проговорил Кирилл.

«Я просто устала. Перед Рождеством дипломат вынужден посещать всякие мероприятия и возиться с кучей прочей работы. Если честно, я как выжатый лимон. Вот, надеялась, что ты расскажешь мне что-нибудь хороше». — пробормотала я.

«Хорошее, да? Соня получила свою первую медаль на соревнованиях по фигурному катанию. Её тренер говорит, что она делает большие успехи. Далеко пойдет». — начал рассказывать Кирилл.

«Это круто! Жаль, что я этого не видела. Мамаша чертова». — проговорила я с некой досадой.

«Я бы не был так строг с собой. Прислать тебе видео?» — мягко сказал Кирилл.

«Да, я с удовольствием посмотрю». — быстро согласилась я.

«Еще вчера мы ходили в ЦУМ за подарками на Новый год и купили кое-что для тебя. Соня клянчит у меня новые коньки, но я придумал подарить ей кое-что получше коньков. Ты как? Посетишь Москву на этот Новый год?» — спросил Кирилл, явно надеясь, что я приеду впервые за полтора года.

«Возможно, но я не знаю. Что ты делаешь, когда не знаешь, что делать?» — я перевернулась на другой бок.

«Что-то делаю. Главное не позволить себе сдаться раньше времени. У тебя точно все хорошо? По голосу ты не очень радостная». — Кирилл тяжело вздохнул.

«Я просто не могу решиться кое-что сделать». — объяснила я.

«Надеюсь, это что-то очень важное для нас?» — невозмутимо проговорил Кирилл.

«Я не хочу давать тебе пустых обещаний. Если бы ты знал, как мне страшно. Я не хочу второй раз терять все, что имею». — честно призналась я.