Он с весельем наблюдал за тем, как она пыталась принять его слова. На ее лице произошла быстрая смена нескольких эмоций и, наконец, она сказала:

— Вы так сильно увлекаетесь географией, что я думала, вы будете путешествовать.

— Я бы с радостью путешествовал. – Он следил за заходом солнца. Светило слишком быстро растворялось в воде. – Но я не мог оставить свои обязательства и дом.

— А вы бы стали путешествовать, если бы… — Она внезапно замолчала. Томасу не нужно было смотреть на нее, чтобы понять, что она хотела сказать.

— Если бы я не был герцогом? – закончил он за нее.

Она кивнула.

— Я ожидал этого. – Он медленно пожал плечами. – Не знаю, когда именно я стал подозревать об этом.

Амелия внезапно повернулась к нему.

— Я всегда хотела увидеть Амстердам.

— Неужели? – Он выглядел удивленным, может даже заинтригованным. – Почему именно Амстердам?

— Я думаю, это все влияние всех тех милых голландских картин, пейзажей. И из–за каналов, конечно.

— Большинство людей едут в Венецию, чтобы увидеть каналы.

Амелия, конечно, знала об этом. Может, это была часть причины, почему она никогда не хотела поехать в Венецию.

— И все же я бы хотела увидеть Амстердам.

— Я надеюсь, что так оно и будет, — пожелал ей Томас. Он замолчал достаточно долго, чтобы момент показался более значительным. А потом мягко добавил: — Каждый должен воплотить в жизнь хотя бы одну мечту.

Амелия обернулась. Он смотрел на нее с самым мягким выражением. И это почти разбивало ей сердце. К чему все эти переживания. Она снова отвернулась от него. Это было очень трудно сделать.

— Грейс спустилась в каюту, — проговорила она.

— Да, вы уже говорили об этом.

— О! – Как неловко! – Да, конечно. Чтоб развеселить вдовствующую герцогиню. – Он не ответил, поэтому она добавила: — Да, еще суп.

— Суп? – повторил он, покачав головой.

— Я не могу объяснить это, — призналась Амелия.

Он сухо улыбнулся ей.

— Теперь появилась одна ответственность, с которой я бы пожелал расстаться.

Приглушенный смех вырвался из ее груди.

— О, простите меня, — быстро проговорила Амелия, пытаясь исправить ситуацию. – Это было ужасно грубо с моей стороны.

— Нисколько, — заверил ее Томас. Его лицо наклонилось ближе к ней, и он заговорщицки посмотрел на нее. – Как вы думаете, Одли найдет в себе силы отослать ее подальше от себя?

— Вы же не сделали этого.

Он развел руками.

— Она же моя бабушка.

— Как и его тоже.

— Да, но он не знает ее, повезло же парню. – Он наклонился к ней. – Кстати я в серьез подумывал об Отер–Хебридз.

— О, пожалуйста, прекратите.

— Да, — продолжил он, — я признался Одли, что размышлял над тем, как бы купить что–нибудь там, только чтобы выселить ее.

На этот раз она открыто засмеялась.

— Мы не должны так о ней разговаривать.

— Почему получается так, — размышлял он вслух, — что те, кого я знаю, говорят о раздражительных старых леди, будто под своей внешней едкой натурой они прячут золотое сердце?

Она весело посмотрела на него.

— У нее сердце не золотое, — констатировал он так, словно не мог смириться с несправедливостью этого высказывания.

Она старалась не улыбнуться.

— Да… — И она сдалась. Усмехнувшись, она пробормотала: — Не золотое.

Он посмотрел на нее, и они оба увидели веселье в глазах друг друга, а потом оба взорвались безудержным смехом.

— Она жалкая, несчастная, — сказал Томас.

— Я ей не нравлюсь, — призналась Амелия.

— Ей никто не нравится.

— Думаю, ей все же нравится Грейс.

— Нет, просто она ненавидит Грейс меньше, чем других. Ей даже не нравится мистер Одли, даже не смотря на то, что она так усердно пытается помочь ему заполучить титул.

— Ей не нравится мистер Одли?

— Она его терпеть не может.

Она покачала головой, затем снова стала созерцать закат, который уже полностью поглотил солнце.

— Какая путаница.

— Какое преуменьшение.

— Какое затруднение? – предложила она, стараясь правильно подобрать слово.

Она услышала, как он подавил усмешку, а затем поднялся на ноги. Амелия посмотрела на него снизу вверх. Его накрыли последние удаляющиеся лучи солнца. Он заполнял собой все вокруг.

— Мы могли бы быть друзьями, — услышала она свой собственный голос.

— Могли бы?

— Стали бы, — поправила себя Амелия. Она улыбалась. Это было невероятно. Как это она смогла над чем–то улыбнуться? – Я думаю, мы бы стали друзьями, если только… Если бы все это…

— Если бы все было по–другому?

— Да. Нет. Не все. Только… некоторые вещи. – Она почувствовала себя легче, счастливее. И не имела ни малейшего понятия, почему. – Может, если бы мы встретились в Лондоне.

— И если бы мы не были обручены?

Она кивнула.

— И если бы вы не были герцогом.

Его бровь вопросительно взметнулась вверх.

— Герцоги выглядят устрашающе, — попыталась объяснить она. – Было бы гораздо легче, если бы вы не были герцогом.

— И если бы ваша матушка не была помолвлена с моим дядей и не собиралась за него замуж, — добавил он.

— Если бы мы просто встретились.

— Ничего сверхъестественного.

— Ничего.

Его бровь снова взлетела вверх, и он улыбнулся:

— Если бы я увидел вас в переполненной людьми комнате?

— Нет, нет, ничего подобного. — Она покачала головой. Он ведь не всерьез это говорит. Да и она не хотела затронуть романтику. Амелия не осмеливалась даже думать о таком. Но дружба… это было намного важнее и больше. – Что–то более обыденное, — заговорила она. – Если бы вы сидели рядом со мной на скамеечке.

— Как сейчас?

— Может быть в парке.

— Или в саду, — пробормотал он.

— Вы бы присели рядом со мной…

— И спросил бы ваше мнение о замыслах Меркатора (прим. перевод. Великий географ, создавший первые карты мира, Европы и т.д.)

Она засмеялась.

— Я бы сказала, что его карты полезны для навигации, но они ужасно искажают действительность.

— А я бы подумал – как мило, что женщина не пытается скрыть свой ум.

— А я бы подумала – как мило, что мужчина не смеется оттого, что я не такая уж и умная.

Он улыбнулся.

— Мы бы стали друзьями.

— Да. – Она закрыла глаза. Только на минутку, не так долго, чтобы размечтаться. – Да, мы бы стали друзьями.

Он хранил недолгое молчание, затем взял ее руку и поцеловал ее.

— Вы станете потрясающей герцогиней, — мягко проговорил он.

Она пыталась улыбнуться, но это было очень трудно сделать. Комок в горле мешал говорить.

А затем тихо – не так тихо, чтобы она не расслышала его, — он сказал:

— Единственное, о чем я сожалею, так о том, что вы никогда не были моей.

На следующий день в «Гербе Королевы», Дублин

— Как ты думаешь, — прошептал Томас, наклонившись к самому уху Амелии, — из Дублина отходят суда на Гебриды?

Она прыснула и тут же бросила на него гневный взгляд, чем безмерно его позабавила. Они вместе с остальными участниками путешествия стояли в холле «Герба Королевы», где секретарь Томаса заказал им комнаты на пути в Батлерсбридж — деревушку в графстве Каван, где вырос Джек Одли. Они причалили в дублинский порт еще днем, но пока дождались багажа и въехали в город, уже стемнело. Томас устал и проголодался, он был уверен, что Амелия, ее отец, Грейс и Джек тоже испытывают голод и жажду.

Однако его бабушка не ощущала ничего похожего.

— И вовсе еще не поздно! – настаивала она, и ее пронзительный голос звенел во всех уголках комнаты. Они как раз переживали третью минуту приступа ее гнева. Томас подозревал, что вся округа уже поняла, что ей непременно хочется выехать в Батлерсбридж этим же вечером.

— Мадам, — сказала Грейс в своей обычной спокойной, умиротворяющей манере, — уже восьмой час. Все устали, проголодались, уже темно, а дорога незнакомая.