И все же, газета вполне могла содержать что-то интересное, поэтому она снова взяла ее в руки, но только нашла подходящую статью, как в дверь постучали.

Вошел Хантли с небольшим листком бумаги в руках. Когда дворецкий подошел, Оливия поняла, что на самом деле он держит визитную карточку, сложенную втрое и запечатанную темносиней печатью. Она поблагодарила, и пока дворецкий выходил, разглядывала печать. Очень простая. Изящно выписанная буква «В», начинается с завитушки и кончается росчерком.

Она просунула под печать палец, отклеила воск и развернула послание.

И все. Единственное предложение. Она улыбнулась и несколько секунд, до того, как встать, разглядывала буквы. Потом спрыгнула с кровати, но не подбежала сразу к окну, а ненадолго замерла. Ей необходимо подождать. Так хочется постоять и насладиться моментом, потому что…

Потому что он создал его. Гарри сам создал этот момент. А она любит его.

Подойди к окну.

Она почувствовала, что улыбается, что в ней клокочет счастливый смех. Она не привыкла, выполнять чужие приказы, но этот был просто восхитителен.

Она подошла к окну и отдернула шторы. И тут же сквозь стекло увидела Гарри, он стоял у собственного окна и ждал.

Она подняла раму.

— Доброе утро, — произнес Гарри. У него был серьезный вид… То есть, его губы не улыбались. А глаза выглядели так, будто он что-то замыслил.

Она почувствовала, что ее собственные глаза загораются в ответ. Разве не странно? В смысле, что она сама это чувствует.

— Доброе утро, — ответила она.

— Как твое здоровье?

— Спасибо, гораздо лучше. Думаю, мне просто нужно было отдохнуть.

Он кивнул.

— После шока всегда нужно время.

— Ты понял это на собственном опыте? — спросила она. Но могла бы и не спрашивать, она уже поняла это по выражению лица.

— Во время службы в армии.

Забавно. Их разговор был очень простым, но не банальным. Они не стеснялись друг друга, просто разогревались.

И Оливия уже предвкушала продолжение.

— Я купил второй экземпляр «Мисс Баттеруорт», — сообщил Гарри.

— Правда? — Она оперлась о подоконник. — И ты ее дочитал?

— Вот именно.

— Книжка становится хоть немного лучше?

— Ну… там содержатся совершенно удивительные подробности относительно голубей.

— Не может быть! — Видит Бог, она дочитает эту жуткую новеллу. Если автор действительно детально описывает смерть в результате нападения голубей… На это явно стоит потратить время.

— Нет, правда, — сказал Гарри. — Оказывается, мисс Баттеруорт присутствовала при этом печальном событии. Она видит его во сне.

Оливия поежилась.

— Принцу Алексею очень понравится.

— По правде говоря, он нанял меня, чтобы перевести эту книжонку на русский.

— Ты шутишь!

— Нет. — Он устремил на нее хитрый и одновременно удовлетворенный взгляд. — Я как раз работаю над первой главой.

— О, прекрасно. То есть, я хотела сказать, ужасно, ведь тебе приходится ее читать, но думаю, когда тебе за это платят, все воспринимается совершенно иначе.

Гарри тихонько рассмеялся.

— Должен признать, что эта работа сильно отличается от перевода документов для военного министерства.

— Знаешь, переводы документов мне понравились бы больше. — Она всегда любила скучные сухие факты.

— Пожалуй, — кивнул он. — Это потому, что ты всегда была странной женщиной.

— Ваш комплимент как всегда неотразим, сэр Гарри.

— Слова — моя профессия, иного от меня и ждать нельзя.

Оливия вдруг обнаружила, что улыбается. По пояс высунулась из окна и улыбается! И совершенно счастлива.

— Принц Алексей платит довольно щедро, — добавил Гарри. — Он считает, что «Мисс Баттеруорт» будет пользоваться в России шумным успехом.

— Они с Владимиром точно наслаждались чтением.

Гарри кивнул.

— Это означает, что я могу уйти из военного министерства.

— Ты этого хотешь? — спросила Оливия. Она только недавно узнала о его работе и еще не поняла, нравится ли она ему.

— Да, — ответил он. — Думаю, до недавнего времени я даже не понимал, насколько мне этого хочется. Я устал от всех этих секретов. Мне нравится переводить, но если удастся ограничиться готическими новеллами…

— Черными готическими новеллами, — уточнила Оливия.

— Конечно, — согласился Гарри. — Я… о, прошу прощения, к нам присоединился еще один гость.

— Еще один… — Она посмотрела по сторонам и недоуменно заморгала. — А здесь есть кто-то еще?

— Лорд Ридланд, — произнес Гарри и почтительно кивнул на нижнее окно слева от Оливии.

— Отец? — Оливия ошеломленно и несколько испуганно посмотрела вниз.

— Оливия? — Отец высунулся из окна и неестественно изогнулся, чтобы увидеть ее. — Что ты здесь делаешь?

— Я собиралась спросить у тебя то же самое, — призналась она, робостью тона смягчая дерзость фразы.

— Я получил от сэра Гарри записку, сообщавшую о необходимости моего присутствия у данного окна. — Лорд Ридланд снова выпрямился и посмотрел на Гарри. — Что происходит, молодой человек? И почему моя дочь торчит в окне, как какая-то крикливая торговка рыбой?

— Мама здесь? — спросила Оливия.

— Твоя мать тоже здесь?! — взревел лорд Ридланд.

— Нет, я просто спросила, поскольку здесь ты и…

— Лорд Ридланд, — прервал Гарри достаточно громко, чтобы заставить их обоих замолчать. — Я имею честь просить у вас руки вашей дочери.

Оливия задохнулась, потом взвизгнула и подпрыгнула вверх, что оказалось чрезвычайно неудачной идеей.

— Ай! — вскрикнула она, стукнувшись затылком об окно. Она снова высунула голову наружу и со слезами на глазах улыбнулась Гарри. — О, Гарри! — выдохнула она. Он обещал ей подобающее предложение руки и сердца. Вот оно. Ну что может быть восхитительнее?!

— Оливия? — это был отец.

Она, утирая слезы, посмотрела вниз.

— Почему он просит твоей руки через окно?

Оливия оценила вопрос, обдумала возможные ответы и решила, что честность в данном случае лучше всего.

— Я совершенно уверена, что на самом деле тебе вовсе не хочется знать правду, — ответила она.

Ее отец закрыл глаза и помотал головой. Она видела этот жест и раньше. Он означал, что отец не знает, что с ней делать. К счастью, совсем скоро он сможет сбыть ее с рук.

— Я люблю вашу дочь, — сказал Гарри. — И кроме этого, мне все в ней очень нравится.

Оливия приложила руки к сердцу и пискнула. Она понятия не имела, почему: писк просто вырвался из нее, как пузырек чистого счастья. Его слова… да это просто наисовершеннейшее объяснение в любви из всех возможных!

— Она прекрасна, — продолжил Гарри, — так прекрасна, что от ее красоты у меня болят зубы, но я люблю ее не поэтому.

Нет, вот это, про зубную боль и все такое — еще совершеннее.

— Я люблю, что она ежедневно читает газету.

Оливия поглядела на отца. Тот смотрел на Гарри, как на сумасшедшего.

— Я люблю, что она нетерпима к дуракам.

А ведь это правда, подумала Оливия, глупо улыбаясь. Как хорошо он ее знает!

— Я люблю, что она танцует хуже меня.

Улыбка Оливии увяла, но она вынуждена была признать, что и это тоже правда.

— Я люблю, что она добра к детям и большим собакам.

Что?! Она недоверчиво уставилась на него.

— Я просто предполагаю, — признался он. — Ты похожа именно на такого человека.

Она сжала губы, чтобы не рассмеяться.

— Но больше всего, — сказал Гарри, и хотя он смотрел прямо в лицо отцу Оливии, ей казалось, будто он обращается к ней, — Я люблю ее саму. Я боготворю ее. И ни о чем так не мечтаю, как о возможности стать ее мужем и провести рядом с ней остаток моих дней.

Оливия снова посмотрела вниз, на отца. Он все еще в совершенном ошеломлении пялился на Гарри.

— Отец? — неуверенно спросила она.

— Это чрезвычайно необычно, — ответил лорд Ридланд. Но в голосе его не было гнева, только удивление.