– И у него везде и глаза, и уши! – подтвердил Эмиль. – Как насчет Клуза?

– Клуз у меня и так в планах. Но я хочу его нанять вместе с Постумием.

– С сенатором?! Так высоко?!

– Да, Эмиль, да. Постумий настоящий патриот. И кроме того, очень влиятельная личность. Юлий Марс ему неоднократно переходил дорогу, и он его терпеть не может. Поэтому я хочу сделать это вместе с ним. Во всяком случае, тогда это дело можно будет смело представить моему дяде.

Эмиль согласно кивнул и спросил:

– Я слышал, что Юлий снова вас опередил и даже, можно сказать, подставил?

– Ты насчет Касатки? Да, я был слишком занят принцем, и немного замешкался с этим делом. Проконсул тут же воспользовался моей нерасторопностью и сумел меня обойти.

– Н-да, печально. Что будете делать?

– Уже ничего. Он послал туда своих людей, и свое судно. Теперь, если пиратов там обнаружат, он будет пожинать все лавры.

– Жаль. Я думаю, это очень важно для вас.

– Важно. Но я думаю, мой брат важнее.

В ответ Эмиль лишь с пониманием молча кивнул.

Узкая дверь темницы с грохотом отворилась.

«Ну, вот и все! И хорошо! Чем быстрее, тем лучше! – подумал Карнеус. – Хорошо, что они не стали это откладывать до утра».

– Эй, раб! – послышался голос Тенера. – Ты не сдох еще?

«Чего ему от меня надо? – подумал Карнеус с раздражением. – Делай свое дело, и все. Зачем эти бессмысленные вопросы?»

– Эй, ты, что оглох, что ли? – снова спросил Тенер, и осветил камеру факелом.

Карнеус заслонил глаза от режущего света яркого пламени.

– Ах, вот ты где! – обрадовался начальник. – Язык проглотил? Выходи, давай!

Тенер махнул ему рукой, показывая жестом, чтобы тот следовал за ним.

Карнеус повиновался и вышел вслед за начальником. К его удивлению, снаружи вместо двух стражников был только один из дворцовых писарей долговязый и неуклюжий Лант.

– Проводишь его, – кивнул Тенер Ланту и, посмотрев на Карнеуса, громко расхохотался. – Да ты, как я вижу, уже окончательно с жизнью распрощался, да? Ха-ха-ха. Погоди пока, раб. Рано еще умирать-то! Еще поживешь. Видимо, не судьба тебе еще в царство мертвых отправляться.

Карнеус не верил своим ушам.

– Что-что? Меня, п-помиловали?

– Ха-ха-ха, – Тенер просто заливался от смеха. – Помиловали! Ха-ха-ха! Да тебя не только помиловали. Тебя еще и выкупили со всеми потрохами. Я теперь тебе даже не начальник уже.

– А кто? – Карнеус совсем опешил, не понимая, что происходит, и думая, что Тенер шутит. Одной из его странностей было почти полное отсутствие чувства юмора, и поэтому он совсем не понимал шуток.

– Да, никто! Не начальник, и все. – Тенер неожиданно посерьезнел. – Тебя выкупила эта девчонка, Ирис. Что только в мире творится! Теперь ты ее раб. Так что, радуйся. Она уж точно тебя так наказывать не будет. Заберешь свои вещи, и отправляйся к ней. Лант тебе поможет и покажет, где ты теперь будешь жить. Все!

На этом Тенер плюнул со злостью и пошел прочь, оставив недоуменного Карнеуса и Ланта одних.

Карнеус растерянно перевел на долговязого писаря глаза. Тот добродушно улыбался.

– Это, что… правда? – спросил бывший шпион, все еще не веря происходящему.

– Угу… – кивнул долговязый, сияя как медный таз.

– Что, теперь… моя хозяйка И́рис?

– Угу, – снова кивнул Лант.

Не зная, что на это можно еще сказать, Карнеус пожал плечами и кивнул писарю:

– Пойдем, что ли?

– Угу, – снова кивнул тот, и с готовностью отправился с Карнеусом за его вещами.

Через полчаса, когда немногие пожитки бывшего шпиона были перенесены из одного жилого отделения в другое, Карнеус уже робко стучался в двери Ирис.

– Войдите! – прозвучало изнутри.

Он открыл дверь и заглянул внутрь.

Ирис, сидя за своим столом, что-то писала, не поднимая головы.

Он кашлянул.

Она взглянула и, увидев его, засияла самой благожелательной улыбкой, которую он когда-либо видел на своем веку.

– О, Карнеус! Привет!

С ним еще никогда в жизни никто так запросто не здоровался. И это была его новая хозяйка!

– Э-э, госпожа… – промямлил он, чувствуя себя крайне неловко. – Вы же теперь… моя… госпожа?

– Да, конечно, – ответила она, продолжая улыбаться. – Тебе нужно сходить умыться. Ты весь в запекшейся крови. Ты знаешь, где у вас умывальная в третьем отделении?

– Да… то есть, нет… то есть, я спрошу… – засуетился он от неожиданности.

– Чего спрашивать? Обходишь ваше отделение справа, и там увидишь умывальную. Там, если что, щелок есть. Как омоешься, приходи. Еще не очень поздно, так что, поговорим.

– Хорошо, госпожа!

Не помня себя от радости, Карнеус побежал к умывальнику, забыв про боль от исполосованной плетью спины. Для него все происходящее было как во сне. От одной только мысли, что он больше не будет ни за кем шпионить, что ему не придется теперь трястись каждый день за свою жизнь из-за страха, что он сделал что-нибудь не так, его переполняло огромное всепоглощающее счастье. Ему было совершенно все равно, чем он будет заниматься у новой хозяйки. Одной только ее улыбки было достаточно, чтоб понять, что она самая лучшая хозяйка на всем белом свете. Ему еще никто и никогда так не улыбался! Он был готов выполнить любое ее желание, чтобы только еще раз увидеть эту светлую необыкновенную улыбку. Карнеус не помнил, как он домчался до умывальной, как умывался, как возвращался обратно, и сколько на это все ушло времени. Вскоре он снова стоял у дверей своей новой хозяйки и стучался в них.

– Войдите! – ответил волшебный голос изнутри.

Карнеус открыл дверь и вошел, смиренно опустив голову и робко поглядывая на нее исподлобья и пытаясь скрыть свое ликование.

Ирис смотрела на него сказочно красивыми глазами и снова, о да! она снова улыбалась ему своей обворожительной улыбкой.

– Ну, что ж, входи, садись, будем знакомиться. – Сказала она, и показала ему на стул напротив себя.

Распрощавшись с Дарием и Эмилем в Плитосе, Атэс не стал возвращаться сразу в Перикхару, а вместо этого зашел к Кинику, и вышел от него через финиковый сад на этот раз обычным странствующим греческим философом. В этом человеке в плащанице, с ровно уложенными волосами, длинной бородой, посохом и матерчатой сумой через плечо никто, даже двоюродный брат и любящая невеста не смогли бы теперь узнать ни прежнего Сахира, ни того римского воина, который еще полчаса назад ехал на коне рядом с Дарием. Взяв на соседнем постоялом дворе лошадь в аренду, Атэс отправился к Тертию Руфу, поскольку тот жил на расстоянии не более получаса верхом от Плитоса.

Солнце уже зашло, когда он подъехал к добротной каменной ограде дома Тертия и попросил привратника доложить о его прибытии.

– Как вас представить господину Руфу? – спросил привратник.

Атэс лишь на миг задумался и уверенно ответил:

– Скажите, что это брат Фелиции. Договор на три четверти.

– Брат Фелиции, договор на три четверти? Хм… хорошо, как скажете.

Привратник удалился, но почти сразу возвратился, и уже не один, а вместе с Тертием Руфом, который нес в руке яркую лампу и шел так поспешно, что опередил привратника.

Когда патриций приблизился, Атэс предусмотрительно приложил палец к губам в знак молчания. Увидев его, Тертий осветил его лицо. Видя у него сомнение, Атэс улыбнулся и заговорил, чтобы римлянин мог услышать его голос:

– Это я, уважаемый Тертий Руф. Меня, наверное, сложно узнать в таком обличии?

– О, боги! Это вы! Невероятно! Так неожиданно! Нет… я, конечно же, ожидал, меня предупредили, но… Что ж вы стоите? Проходите, скорее, в дом!

Атэс прошел за ним внутрь.

– Вы не голодны? Вы же, наверное, с дороги. Я мог бы вам предложить ужин. Уже, конечно, поздновато, но учитывая ситуацию… – было видно, что Тертий очень сильно взволнован. – Я, если что, еще не ужинал. Все как раз готово.