Через какое-то время – увлекшись работой, понятия не имела, который час – услышала твои шаги на лестнице.

– Марго, ты здесь? – спросил ты несколько раз. Я не ответила, продолжая сосредоточенно заниматься тем, чем занималась.

– Марго, почему ты не отвечаешь? – испуганный и нервный, ты вошел в спальню. Удивленно посмотрел на меня. – Марго, ты что делаешь? Что делаешь с одеждой?

– Навожу порядок, Артур, – ответила я коротко.

– Вижу, но зачем? – ты был в недоумении и будто опасался чего-то.

– Затем, что это беспорядок. А я хочу навести порядок, – я даже не взглянула на тебя.

– Беспорядок!? И ты считаешь, что этот беспорядок можно превратить в порядок? – спросил ты меня и улыбнулся.

Я посмотрела на тебя глазами, полными слез: «Решение своей самой большой проблемы ты найдешь именно в сердцевине своей самой большой боли».

Ты не сказал больше ни слова, просто ушел. Я продолжила делать то, что делала. Услышала, как ты спускаешься по лестнице. Я не позволила себе думать ни о чем, просто продолжила уборку.

Пока писала эти строки ночью в спальне, я не переставала размышлять, а сердце не переставало биться – сильно биться. Я не чувствовала себя плохо, я чувствовала себя возбужденно. Медленно, но до меня начинают доходить некоторые новые для меня вещи. Чтобы продолжить делать, за что взялся, – хотя есть миллион причин не делать – нужна невероятная мощь. Я всегда недооценивала эту мощь, переоценивая собственную смелость. Может, моя большая смелость – хорошо маскируемая большая слабость.

P.S. В ушах все еще звучат слова Михаэлы. Я не могу их забыть, они заставляют меня еще больше думать. «Абсолютно все зависит от личного выбора, госпожа Марго, а особенно – горевать или радоваться». Мне снова хотелось испытать чувство, которое проснулось во мне, когда она сказала эти слова.

Дорогой мой Артур!

Утро для тебя не было добрым. Когда вошел в спальню, вероятно, подумал, что перед тобой привидение.

– Марго, ты что, не спала?

– Спала, но очень рано встала и продолжила делать то, на чем остановилась.

– Марго, да ты все поменяла, – ты подошел поближе и начал разглядывать шкаф. Потом вдруг побледнел.

– Артур, тебе нехорошо?

– Резко встал. И спал очень плохо. Ничего, пройдет.

– Хочешь, я приготовлю чай, завтрак? Может, таблетку какую дать?

– Нет, нет, – посмотрел растерянно, не веря услышанному. – Съем что-нибудь на работе.

Я снова принялась за дело.

– Артур! – вспомнила я.

– Да?

– Я свою сторону прибрала. Вон те вещи отдам: что-то Михаэле, что-то на благотворительность. Хочешь, и твою сторону разберу?

– Марго, что с тобой?

– Что?

– Откуда такое неожиданное желание разобрать вещи? Шкаф переполнен давным-давно… Желание кому-то помочь…

Я засмеялась, поднялась с пола и прошла мимо тебя. Раздвинула шторы в нашей спальне.

– До чего хороший сегодня день! – я сделала глубокий вдох. – Артур, если захочешь, чтобы я разобрала и твою одежду, скажи, ладно? Хорошего тебе дня! – я поцеловала тебя в щеку, а потом скрылась в ванной.

Посмотрела в зеркало, улыбнулась себе. Не могу описать спокойствие и мир, потихоньку наполнявшие душу. Услышав, что ты вышел из спальни, позволила в голос поговорить сама с собой: «Выходит, у всего есть и другая сторона. Чувственное восприятие вещей – высшее человеческое достижение или высший человеческий недостаток. Я Марго, и я – большая дура. Думала, все понимаю, и понимаю правильно. Считала, всегда существует некий враг, он в ответе за все мои несчастья. В мире, полном возможностей, выбрала путь страдать и стремиться к какому-то другому миру. Нет ничего страшнее, чем провести жизнь, спасаясь от зла, чтобы в конце концов зло уничтожило тебя в твоих четырех стенах, потому что оно живет в самом тебе».

Я разгладила кожу на лице, распустила волосы, которые, уж точно, пора было вымыть. «Марго, ты можешь быть другой. Можешь быть любой, какой захочешь. Разве это не здóрово? Как это просто, ясно, точно! Я никогда не считала себя виновной, ни разу не поговорила с собой. Не приходило в голову, что можно измениться, вести себя по-другому».

Меньше чем за полчаса я была готова. Приняла душ, вымыла волосы, немного подсушила и собрала их в косу. Надела удобные кроссовки – белые, из любимых, брюки и простую майку. Вытряхнула все из сумки, которую раньше планировала наполнить желанием жить, взять в руки и уйти от тебя: поняла, что так не упаковывают желание жить. Я наполнила сумку одеждой, которую решила отдать нуждающимся, а в большой бумажный пакет положила вещи для Михаэлы.

Когда я спустилась в гостиную с этим пакетищем, Михаэла заволновалась – видимо, подумав, уж не собираюсь ли я уйти.

– Госпожа… – она посмотрела с тревогой.

– Не беспокойся, Михаэла, это не то, о чем ты подумала, – сказала я и улыбнулась. – Вчера разбирала шкаф и отобрала, что не ношу. Это для тебя, думаю, тебе понравится.

Протянула ей пакет. Она глядела на меня все так же растерянно.

– Госпожа Марго, не нужно. Правда, не нужно. Мне неловко… – проговорила Михаэла.

– Михаэла, прошу тебя, возьми. Хочу, чтобы вещи, которыми не пользуюсь, кому-то пригодились. Я приготовила еще одежду, положу в контейнеры для благотворительности.

– А, понимаю. Тогда хорошо. Спасибо. Большое спасибо! – обрадовалась Михаэла.

– Я возьму наверху остальное и пойду. Увидимся после, ладно? Счастливо!

– Госпожа Марго! – снова обратилась ко мне Михаэла. – Вы делаете хорошее дело! – она улыбнулась мне.

– Да! – выдохнула я. – Хорошее!

Как давно я не была на улице! Все показалось каким-то странным, незнакомым, будто я впервые в Париже. Пойти пешком или поехать на машине? Сумка была тяжелая, и я решила поехать.

Нашла контейнер недалеко от нашего дома. Вернувшись, оставила машину и отправилась на прогулку.

Район, где мы живем, на самом деле просто замечательный, правда, Артур? Здесь много музеев, магазинов и отличных ресторанов – это один из самых комфортабельных кварталов Парижа. Шестнадцатый аррондисман имеет прекрасную репутацию, считается благоустроенным округом с современным жильем, и мы – счастливчики, что живем именно здесь. Почему я об этом забыла?

Я шла по нашей улице, и мне хотелось улыбаться прохожим. Вдруг вспомнила, что сегодня среда – в этот день открыли мой любимый рынок президента Вильсона. Когда приехали жить в Париж, каждую субботу вместе ходили на этот рынок. И хотя это продолжалось недолго, все равно – мои воспоминая прекрасны: чудесные цветы, вкусные фрукты, спелые овощи, свежая рыба, мясо, сыры… Толчея, радостные лица. Я поняла, как мне этого не хватает. Иду на рынок!

Ноги несли сами. Было радостно. Показалось, мне понадобилось меньше секунды.

Я хотела пойти по нашему обычному маршруту. Сначала мы отправлялись в мясные ряды, дальше – к рыбе и морепродуктам, потом – фрукты и овощи, сыры, а в самом конце – цветы. Но сейчас передумала и решила проложить свой маршрут. Прислушаюсь к внутреннему голосу и сделаю, как велит он.

Не спеша двинулась по рынку, разглядывая прилавки. Вдруг меня захлестнул пьянящий запах чудесных ирисов. Я поняла, что хочу принести их домой и поставить в гостиной. Купила букет синих цветов, немного фруктов и овощей, отправилась к дому. Когда вошла, Михаэла что-то убирала.

– Вернулись?! Какие красивые ирисы! С рынка? – спросила она. – Сейчас принесу вазу с водой.

– Да, с рынка. Я сама все сделаю. Наслаждалась, когда покупала эти цветы, теперь хочу довести дело до конца. Хочу прочувствовать удовольствие целиком и полностью, понимаешь?

– Конечно, – ответила Михаэла.

– Это будет классно! – громко сказала я. В вазу с цветами добавила щепотку сахарного песка, поставила ее на стол в гостиной – и пространство будто заиграло другими красками.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».