– Хорошо, Михаэла, хорошо. Оденусь и приду, – сдалась я. Надеялась, когда спущусь, она замолчит и оставит меня в покое.

Через полчаса я спустилась. Из кухни пахло чем-то вкусным: Михаэла очень хорошо готовит. И я когда-то готовила, но с тех пор, как поженились, мы так мало видимся, что вообще нет резона готовить. Я села на диван и включила телевизор. Шел какой-то фильм.

– Госпожа Марго, а когда вы нам что-нибудь сготовите? Господин Артур постоянно твердит, что вы замечательно готовите.

– Неужели? Я ничего подобного от него не слышала, – удивилась я.

– Да, он рассказывает, что, когда вы познакомились, вы приготовили ему самые вкусные спагетти на свете. После тех спагетти никакие другие ему больше не нравятся, – засмеялась Михаэла.

Я совсем забыла об этом. Да, было такое. Когда-то я делала чудесные спагетти, которые так нравились тебе. Однажды в шутку сказал, что женился на мне только из-за спагетти. Как мы были счастливы, Артур, радовались, не переставая.

– Да, – вздохнула я.

Михаэла подошла и села рядом.

– Госпожа Марго, завтра годовщина вашего брака, так ведь? А почему бы вам не сделать Артуру сюрприз – не приготовить спагетти? Он наверняка удивится и обрадуется, – бодро предложила Михаэла, не зная, что бьет этими словами туда, где болит сильнее.

– Почему же он удивится?! – вышла я из себя. – На что ты намекаешь? Хочешь сказать, я целыми днями ничего не делаю и мой муж не ожидает, что я способна приготовить ему обычные спагетти?! – дрожа, я встала с дивана.

– Госпожа Марго, прошу вас, простите, – в голос начала причитать Михаэла.

Я не могла видеть ее такой и закрылась в спальне. Начала орать, бить все, что попадалось под руку, рвать на себе волосы, царапать и колотить саму себя. Я обезумела. В тот момент я потеряла рассудок. Михаэла стучала в дверь, но я не открывала.

– Будь ты проклят, Артур! Зачем ты меня так мучаешь?! – громко кричала я, не заботясь, слышит Михаэла или нет, что она подумает.

Через какое-то время мне удалось немного успокоиться. Казалось, Михаэлы уже нет у входной двери. Я вышла из спальни и спустилась в гостиную. Но Михаэла была там.

– Ты еще здесь? – растерялась я.

– Нужно было еще кое-что сделать, – Михаэла словно оправдывалась.

– Не ври. Ты боялась, как бы я чего не сделала.

– Ну и это тоже…

Она опустила голову. Стало ясно, что нужно извиниться.

– Михаэла, прости, ты не виновата. Сейчас у нас такой период, мне трудно. Я не хотела тебя обидеть, извини. – Я подошла к ней поближе.

– Я не сержусь, госпожа Марго. Я беспокоюсь.

Я улыбнулась и больше ничего не сказала. Села на диван и стала смотреть какое-то глупое кино, пытаясь отвлечься от того, что случилось.

Вскоре пришел ты. Михаэла сразу засобиралась домой. Было ясно, она не хотела оставлять меня одну. Но удивило, что с пониманием отнеслась к моему горю. Когда ты спросил, как прошел день, она ответила: «Отлично». Может, она разбирается в жизни лучше, чем я предполагала.

– Привет, Марго, – сказал ты, видя, как я уперла взгляд в телевизор.

– Привет, Артур!

– Как ты? – ты приблизился ко мне.

Я пожала плечами вместо ответа.

– Ну ладно. Устал, пойду наверх.

Ты направился к лестнице. Я молчала.

– Марго, завтра… – ты обернулся и посмотрел на меня.

– Что? Что завтра? – сказала я в раздумье. Похоже, догадываюсь, о чем ты хочешь сказать. Хотя и сомневаюсь, помнишь ли вообще про нашу годовщину.

– Завтра ведь понедельник? Правильно?

– Да, – как робот, подтвердила я, кивнув.

– Я запутался в днях недели. Так бывает, когда каждый день ходишь на работу, – добавил ты. Улыбнулся и стал подниматься по лестнице, не сказав больше ни слова.

Ты – дурак, Артур! Большой дурак! Не знаю, как я могла подумать, что ты вспомнил про годовщину. Завтра я приготовлю сюрприз: удивлю пустой кухней и полной сумкой, которую унесу подальше из этого дома.

Мой день закончился этим письмом. В невероятной тишине и при закрытой двери. За дверью спит чужой человек, и этот чужой человек – мне муж.

P. S. Когда Михаэла предложила сделать твои любимые спагетти, в какой-то момент я подумала: это хорошая идея. Представилось, что мы оба дома, сидим за обеденным столом, за которым мы никогда и не сидели, едим спагетти, разговариваем, смеемся, и ничто не кажется таким страшным, каким выглядит сейчас.

Дорогой мой Артур!

Впервые интуиция меня подвела. Открыв глаза, увидела на столе в гостиной чудесную красную розу. Рядом открытка, а внутри – несколько тобой написанных слов: «Если бы время повернулось вспять, я бы сделал то же самое. С нашим днем, моя Марго! Люблю тебя. Артур».

Зачем ты так? Зачем обижаешь? Ты помнил о нашей годовщине, но вел себя так, будто не помнишь. Знаешь, такие вещи меня нервируют, знаешь, что я злюсь, когда ожидаю одного, а получаю другое. Почему ты так жесток со мной? Хочешь, чтобы я сошла с ума?

Я поднялась с дивана и увидела, как в дом входит Михаэла.

– Михаэла, налей, пожалуйста, в вазу воды, добавь чайную ложку сахарного песка, – прокричала я. – Я скоро спущусь, приму душ и приведу себя в порядок. А потом буду делать спагетти.

Михаэла поспешила на мой голос. На ее лице сияла улыбка. В ответ улыбнулась и я.

В ванной внимательно посмотрелась в зеркало. Я была в согласии сама с собой. Я чувствую себя прекрасно – потому, что ты наконец-то хоть что-то сделал так, как требовалось. Но это не означает, что я счастлива. Не означает, что мой план теперь отменяется. Нет! Никогда не забуду боль, которую ты мне причинил.

Я открыла в умывальнике воду. Попробовала думать о чем-нибудь другом. Начала приводить в порядок лицо, нанесла крем, стала массировать участки под глазами. Давно не обращала внимания на свое лицо, подумала я. Несчастной женщине не хочется ничего, Артур. Ты виноват в моем несчастье.

Выйдя из ванной, накинула пеньюар, а на вечер оставила мое любимое платье. Красное, как роза, которую ты подарил мне. Хотела сказать: платье красное, прекрасное, как наша любовь, – но это было бы ложью. Наша любовь – черная, темная и мрачная.

– Михаэла, я иду! – крикнула я, спускаясь с розой в руке. Пеньюар развевался позади меня, казалось, будто по лестнице идет решительная женщина, полная уверенности в себе.

– Госпожа Марго, какая вы сегодня красивая! – попробовала польстить мне Михаэла. – Дайте розу, я поставлю ее в вазу. И роза очень красивая! – добавила она.

– Михаэла, не говори глупости, – сказала я и, подав розу, села на стул за стойкой, пытаясь скрыть улыбку.

– Вы на самом деле посвежевшая, сияете вся, – радостно проговорила Михаэла. – Да это и понятно: годовщина, так ведь?

– Да уж, известно, что мы отмечаем сегодня, – я будто укорила ее. – Вместо напрасной болтовни помоги приготовить спагетти. Скорее всего, я уже разучилась их делать, – добавила я немного стыдливо.

Михаэла рассмеялась:

– Ничего не разучились, просто надо немножко вспомнить.

Пока готовила, отметила: сколько времени я ничего не делала в этой кухне! И подумала: до чего же это печально…

– Михаэла, нам вообще ни к чему такая большая кухня. Мы никогда не готовим, никогда не сидим тут, совсем ее не используем. Пользовались какое-то время поначалу, а потом все, – сказала я с тоской.

– Да, знаю. Но это зависит от вас, – заметила Михаэла, нарезая овощи.

– Что ты имеешь в виду?

– Никто не мешает вам ею пользоваться, я это хотела сказать. Было бы желание. Тут идеальные условия для готовки. Если, например, захотите вечером поесть вместе, дома, можете приготовить ужин.

Михаэла начала меня раздражать.

– Не вижу в этом смысла, Михаэла. Артур постоянно на работе, а когда приходит домой, сразу ложится, он очень устает. Он не ест дома, а я… перекушу что-нибудь…

– Все может измениться. Возможно, господин Артур ест где-то, потому что так повелось, – продолжала Михаэла.