— Знаю, она же моя дочь. — Дану гордо улыбнулась — Разве она может не быть совершенством?

Братья сидели вокруг стола, погруженные в горе. Другие толпились вокруг, передавая амброзию тем, кто остался после окончания похорон. Лена и Лукьян сидели рядом, общаясь взглядами. Каллаган изучал Эри, которая пила уже третью бутылку спиртного, разговаривая с сёстрами. Влад сидел тихо, обдумывая детали произошедшего, и смотрел на нас, пока мы рассказывали ему о назначении новых королей и о том, кого потеряли во время битвы.

— Значит, Вил просто прошёл по крепости и убил их? — спросил Влад, переводя взгляд с меня на Райдера и обратно, и мы кивнули. — Как это вообще возможно?

— Думаю, что с тех пор, как Дану создала Царство Фейри, он невосприимчив к магии Фейри. В этой ситуации нет ничего разумного. Сначала она говорит, что мы должны убить его, а потом сообщает, что нельзя, или Царство Фейри погибнет.

— Кто забрал души? — спросил Влад, и я моргнула.

— Танатос, — призналась я, нахмурившись.

— Какого хрена бог из другого пантеона пришёл за мёртвыми Фейри? — Его серебристые глаза внимательно изучали меня.

— Танатос сказал, что это для восстановления стен Ада, или так он объяснил, когда впервые появился. — Я пожала плечами в ответ на его прищур, затем потёрла глаза, на меня навалилась усталость.

— Все живое должно вернуться к Древу Жизни, — тихо возразил Влад. — Однако, похоже, оно не принимает ни новую жизнь, ни мёртвых, если призвали Танатоса, чтобы забрать души падших.

— Может, всё работает не так, как мы предполагали. — Глубокий, мрачный голос Райдера резонировал.

Мы с Владом повернулись к нему, и я нахмурилась, наблюдая, как усталость отражается на его лице. Он отправился на войну только для того, чтобы развернуться и помчаться сюда, защищать нас. То, что он не успел, давило на него. Райдер винил себя за то, что не был здесь и не предвидел исхода. Он не признавался в этом, но я знала, что именно так он себя чувствовал… или, что ещё хуже, считал меня ответственной.

Савлиан сидел один, уставившись в стакан перед собой, а Зарук изучал его. Я встала, улыбаясь Райдеру, когда он потянулся ко мне.

— Ты в порядке?

— Да, — солгала я, натянуто улыбаясь, прежде чем двинуться к Заруку. — Выкладывай.

— Отвали, Синтия, — рявкнул Зарук, потянувшись за бутылкой.

— Нет. С тех пор как ты вернулся, ещё не говорил.

Не обращая на меня внимания, Зарук опрокинул янтарную жидкость и снова наполнил стакан. Когда он понял, что я никуда не уйду, впился в меня взглядом.

— Знаешь, ты мне нравилась больше, когда я тебе не нравился.

— Неправда. Ты винишь меня?

— Я виню себя, Синтия. Я потерял братьев и причинил боль Даринде. Я причинил ей боль, потому что не мог остановиться. Я трахал её жёстко, будто не более чем шлюха. Я не сдерживался, потому что хотел показать себя, и что мне нравится в сексе. Она смотрела на меня прекрасными, яркими зелёными глазами, думая, что я какой-то грёбаный герой. Поэтому, когда я увидел её, распутным взглядом наблюдающую за тем, как я питаюсь, я прогнал других женщин и поманил её к себе. — Проведя руками по волосам, Зарук наклонился и положил локти на колени, уставившись в пол. — Она понятия не имела, на что я похож, потому что я защищал её от правды. Я нагнул и трахнул, а что ещё хуже — разделил её с Кейлином. — Подняв голову, он уставился на меня с затравленным выражением. — Я не был нежен, как она того заслуживала. Я хотел причинить ей боль, чтобы она наконец-то могла забыть про меня. Но она всё терпела, потому что хотела меня. Я трижды довёл её до оргазма, прежде чем трахнуть в девственную задницу и раздвинуть её бедра для Кейлина. Я нарочно причинил ей боль, чтобы заставить ненавидеть меня. Что, чёрт возьми, ты можешь сказать по этому поводу? — спросил он сквозь стиснутые зубы.

Я сильно ударила его по лицу, и он медленно вернул взгляд сапфировых глаз ко мне. Тогда я ударила его по другой щеке сильнее, чем по первой.

— Чувствуешь себя лучше, придурок?

— Я сделал ей больно!

— Да, ты мудак. Даринда знала об этом, но была влюблена в тебя. Она могла уйти. Даринда знала, что в любой момент может сказать "нет". Она могла сказать мне, и всё закончилось бы. Мы это знаем. Я бы надрала тебе задницу ради неё. Она сказала мне, что ты трахал её, и что был груб. — Проигнорировав меня, Зарук облокотился на стол и, подперев рукой подбородок, налил себе ещё. Я выбила его руку из-под подбородка, и он повернулся ко мне. Я позволила ему увидеть моё разочарование, и он опустил взгляд. Вздохнув, я положила руку ему на плечо, заставляя посмотреть мне в глаза. — Знаешь, что теперь будешь делать? Заткнёшься на хрен и никогда никому не расскажешь, что сделал с Дариндой. Отпусти её в вечный покой с её проклятым достоинством. Сохрани её образ чистым и незапятнанным тем, что ты сделал с прекрасной душой, которая была влюблена в тебя.

— Не могу, — прорычал он.

— Потому что не сказал, что сожалеешь о том, что сделал с ней? Она знает, что ты сожалеешь, Зи, чёрт возьми, она это знает, — хрипло прошептала я.

— Я не контролировал себя, а я никогда не теряю контроль! Никогда. Я думал, что это очередной грёбаный кошмар. Ты хоть представляешь, как близок я был к тому, чтобы нагнуть Эри? — Зарук оглянулся через плечо на Райдера, который был занят разговором с Владом, затем посмотрел на меня с паникой в глазах и прошептал: — Я хотел уложить тебя на стол, широко раздвинуть ноги и взять то, что нужно. Я хотел почувствовать, как ты стискиваешь мой член, знать, какова на вкус твоя плоть после того, как ты кончила. — Он сжал кулаки и понизил голос до приглушенного рычания. — Ты жена моего брата и мать его детей, и я скорее умру, чем сделаю это. Я бы скорее покончил с собой, чем предал его, но от одной мысли об этом меня тошнит.

— Ты такой романтичный, Зарук. — Я подмигнула и потянулась к его руке, но он отдёрнул её.

— Что-то со мной не так с момента, как я вошёл в Царство Кошмаров.

— Да, ты хренов извращенец. — Я смотрела на него, прокручивая в голове его слова, и беспокойство усиливалось. Мучают кошмары? Или Зарука мучило чувство вины, потому что он мог быть самым порочным мудаком, когда хотел? Я ощетинилась, прежде чем медленно пожать плечами.

— Синтия, что-то внутри меня не так. Мне снятся бесконечные кошмары, но я от них не просыпаюсь. Как будто я живу ими, и когда думаю, что это просто очередной кошмар, он оказывается явью. Как и в случае с Дариндой, я решил, что сплю. А почему, чёрт подери, ей мне не снится? И думая, что это сон, я решил, что разделить сладостный приз с другим не так уж плохо. Даринда не станет привязываться, и я покажу ей себя истинного. Вот только это был не грёбаный сон, и уже слишком поздно извиняться. Она умерла, веря, что ничего для меня не значила. Она заслуживала лучшего, и должна была познать, каково быть с тем, кому ты небезразлична.

— А разве тебе она была безразлична? — Я выгнула бровь, потому что знала — какой-то частью Зарук любил Даринду, иначе он не испытывал бы такого раскаяния.

— Я хотел её трахнуть, — признался он, запустив пальцы в тёмные волосы. — Мне нравится грубый секс, во время которого я могу разрушить женщину. Я ставлю на них определённые метки, а она была слишком чиста для этого. Она была девственницей, когда проскользнула в мою постель, а я ни хрена не знал. Тогда я тоже не был нежен, толкаясь в её неопытную плоть, отмечая как свою. Я не имел на это права. Она чиста. Она была чиста.

— А теперь её нет. Она умерла не девственницей и могла бы отказать тебе и Кейлину. Уже давно стало правилом, что моим служанкам вход в те покои воспрещён. Я думаю, она хотела побывать в той комнате, узнать, каково это, но ей не понравилось. Она говорила, что ты от неё кормился и что был груб. Но больше ничего не сказала. Даринда никогда не говорила о том, что ты сделал, или о ком-то ещё. И ты никому не расскажешь, потому что кричать об этом на весь мир ей не поможет. — Кивнув, Зарук потянулся за бутылкой, чтобы наполнить свой стакан, но я схватила его за руку. — Если ты когда-нибудь сделаешь это снова, чтобы причинить кому-то боль, я отрежу тебе член и буду отдавать его тебе только раз в месяц, чтобы кормиться. Теперь лучше? — Я натянуто улыбнулась и повернулась к двери, когда прозвучал сигнал тревоги.