И вот теперь оказывается, что это вполне живой человек, а никакой не планетоид. Что он вполне по-земному родился шестнадцатого октября, у него есть брат, и если она захочет, то довольно скоро сможет его увидеть. А он — увидеть Лукаса.

Рука Элис взметнулась к горлу. Она почувствовала себя затравленной мышкой, загнанной в угол котом на потеху другому коту.

Осознать факт, что как раз сейчас их жизни окончательно меняются, не получалось. Она не хотела ничего менять, и на микроскопическую долю секунды позволила себе насладиться сладким неверием в реальность происходящего. Пусть лучше окажется, что она спала с этим самым Ником, нежели совершенно посторонний мужчина войдёт в их с Лукасом жизнь.

— Расскажи про тот вечер. Всё, как ты помнишь.

Это была небольшая, но всё-таки отсрочка, и Элис с малодушной радостью за неё уцепилась. Погрузиться в воспоминание казалось меньшим злом, чем оказаться в будущем, где она обязана будет отвечать на сложные вопросы, которые обязательно прозвучат. И не только от Ника.

Именно нервное напряжение сделало её многословной.

Элис начала с самого начала — с расставания с Аланом. Рассказала, что задумала эту поездку в качестве отрыва, но по-настоящему оторваться получилось только в последний вечер, когда она позволила двум девчонкам затащить её на вечеринку в незнакомый дом. Рассказала, как к ней подошёл Лиам, но они почти не говорили. А потом она увидела, как одна из её новых знакомых проверяет наличие гланд у довольно симпатичного парня с дредами.

— Я всегда была правильной. С тремя братьями по-другому и не получалось. И что дала мне эта правильность? Мне бы примеркой свадебного платья заниматься, да ломать голову над рассадкой гостей на банкете, а я сижу, пью пиво у обшарпанной барной стойки на краю мира и дивлюсь скорости, с которой люди ввязываются в отношения, пусть даже на одну ночь. Так может, это и правильно — жить сегодняшним днём, без обязательств и сожалений? И тут подходит симпатичный парень и говорит, что ему не нравится, что я грущу. Мне тоже не нравится. И я делаю то, что делаю.

— И что конкретно ты делаешь?

— Иду к нему в спальню.

— Ты знала, куда идти?

— Да. Спросила у кого-то. Второй этаж. Крайняя комната слева.

— Крайняя комната слева, — задумчиво повторил Ник и кивнул. — Хорошо. А дальше?

— А дальше — не твоего ума дело.

Странно, но он не обиделся и почти сразу задал следующий вопрос.

— Ты провела с Лиамом всю ночь?

— Да.

— И ушла под утро?

— Да.

— Сбежала?

— Можно и так сказать.

— Почему?

Элис хмыкнула.

— Что тут непонятного? Ни мне, ни ему это было не нужно — испытывать неловкость, когда ночь заканчивается, а о человеке, с которым ты её провёл, знаешь только имя.

— Значит, ты целенаправленно шла в хозяйскую спальню, чтобы провести там ночь....

— Да.

— … и утром уйти.

— Мне надо было на самолёт.

Наконец-то ей удалось добиться от него иной эмоции, кроме задумчивости. Ник вроде бы расслабился и, откинув голову назад, посмотрел на неё с большим интересом.

— Получается, Лиама ты больше не видела.

— Нет, не видела. Послушай, — Элис скривилась и потёрла ладонью лоб. — Я всё понимаю. Он твой брат и всё такое, но это будет слишком, если я попрошу тебя не лезть в это дело?

Ужасно сложно было подбирать слова. Элис понимала, как мелко звучит её просьба. И всё же надеялась, что Ник её поймёт и то, что он, по крайней мере её слушает, было хорошим знаком.

— У него, наверняка, своя жизнь. Может, есть семья: жена, дети. Может, он даже меня не помнит, а тут я огорошу его новостью о Лукасе. Не знаю, какие у вас отношения, но, подумай, нужно ли это Лиаму?

Ник как-то странно на неё посмотрел, что Элис мгновенно сжалась.

— Ладно, прости, — пробормотала она, понурившись. Похоже, она недооценила степень братской любви. Правда, случись такое с кем-либо из её братьев — ей тоже не смолчать.

Ладно, значит, им всем придётся через это пройти.

Как тесен мир! Кто бы знал, что они с Лиамом оба окажутся из Чикаго!

Погружённая в свои мысли, Элис не сразу заметила, как Ник оказался прямо перед ней, сделав последний, разделяющий их шаг. Девушка вздрогнула, когда неожиданно он взял её за руку и тихонько сжал.

— Ты просила не включать свет, хотя я несколько раз спросил, не ошиблась ли ты комнатой. Это действительно была спальня Лиама, но в ту ночь он отдал её мне. Ты представилась Скарлетт, а я знал, что это неправда, потому и назвал «цветочком». Ты ушла в моей футболке и даже не обернулась, хотя я попросил. Может, сделай ты это, не пришлось бы просить меня лгать покойному брату.

— П-покойному? — ахнула она, поражённо.

— Лиам разбился на мотоцикле через несколько недель после возвращения из Мексики. Если всё так, как ты говоришь, цветочек, то твой мальчик — не его сын, а мой.

В год, когда Нику исполнилось двенадцать, им с Лиамом подарили щенка. Бонго стал их общим подарком на Рождество. Общим потому, что родителей они с братом уламывали на пару.

Ник прекрасно помнил ощущение радости, с которым в то утро нёсся на первый этаж в закуток рядом с кладовкой, где для щенка было обустроено место. Накануне вечером он едва смог уснуть, представляя, как они будут играть на улице: бегать с братом наперегонки, кидать яркий теннисный мячик, а щенок — тогда ещё без имени — с громким лаем кинется за ним вдогонку.

Бонго подарил им много радости, прожив довольно долгие для собаки семнадцать лет. Ожидание праздника и сам праздник, тёплым шершавым языком проходящий по его лицу — Ник никогда не был так исключительно счастлив, как в те дни.

Сейчас эти ощущения вернулись.

Понимание, что где-то в этом городе в своей кровати спит мальчик, которому он дал жизнь, каждое утро наполняло сердце Ника по-настоящему светлой радостью. Это случилось одномоментно — в тот самый миг, когда он сказал Элис те слова: «твой мальчик — мой сын». В его сердце и душу будто бросили волшебный боб, и проросший в них стебель распрямил его плечи и заставил замолчать вечного циника, доселе там живущего.

Это было похоже на дурацкий кинофильм. Причём не забористый стриминг от Нетфликса, ни фэнтези сага от Эйч Би О, ни новомодные картинки от Амазона — старая добрая классика от почивших в бозе «Тачстоун пикчерз» и «Тристар», снявших «Красотку» и «Неспящих в Сиэтле». Его не склонная к сантиментам мама обычно пересматривала их на Рождество, отсюда он хорошо помнил начальные кадры с эмблемами киностудий. Они с Лиамом больше любили мультики и комедии вроде «Трудного ребёнка» и «Маски». Или, если родителей не было дома, «Гром в раю» — телесериал с Халком Хоганом.

В другой раз он мог бы посмеяться — если бы подобную историю увидел на экране, ну, или кто-нибудь ему рассказал.

Только представьте: девчонка думает, что спит с одним братом, а рожает ребёнка от другого. Чаплин и Китон на том свете точно ухахатываются. И он бы поржал в удовольствие, если бы дело не касалось его, растерянной молодой женщины, которая ему очень нравится и довольно симпатичного поборника нравственности ака Окунёвая погибель.

Но здесь их было только двое, и Ник всерьёз опасался за рассудок Элис, потому что это реальность могла оказаться неподъёмной для её разума ситуация. И в доказательство того, что так и есть, девушка пошатнулась.

— Кажется, я сейчас хлопнусь в обморок.

Флеш должен сжечь к чертям свой красный костюм в знак уважения — вот с какой скоростью Ник оказался рядом и подхватил готовую осесть на пол Элис.

— Я держу.

Она вцепилась в его предплечья, и Ник подивился, насколько холодными оказались у неё пальцы. Следующее, что удивило — его объятия не были отторгнуты. Но и приняты тоже. Он будто обнимал безвольную куклу — но не мягкую, податливую, а хрупкую, фарфоровую — сожми сильнее и расколешь. Элис заледенела. Замерла и закрылась. Но он всё ещё держал её в руках — а это был хороший знак.