– Что ты имеешь в виду? – Я внутренне напрягаюсь.

– Сюда пришел мой постоянный клиент, – полушепотом докладывает Эрли. – Его имя Порк Паттерсон, свин, владелец автотреста «Паттерсон и Ко», и он женат на дочери сенатора Маккалума. Пришел пьяный в дым, начал буянить, разбил пару стаканов и стал лапать моих девочек у всех на виду. Рудольф его схватил за шиворот и выкинул вон. Тот и пригрозил, что закроет мое заведение одним звонком тестю. Ну и что мне еще оставалось делать?

Я присвистываю. Так вот он, тот самый скелет в шкафу доблестного сенатора! Если общественность узнает о том, что его родственник-свин (уж не из-за него ли он не стал совсем выгонять нелюдей из Иллинойса?) дебоширил в нетрезвом виде, политическая карьера Маккалума быстро придет к закату. Но сейчас меня волнует не это, а убийство Багенрода. И, чувствую, этот Паттерсон явно не остался в стороне от него.

– Мне надо поговорить с этим свином, – тоном, не допускающим возражений, говорю я Эрли. – Ты сказал, он твой постоянный клиент. Когда я могу его увидеть?

– Но, детектив, помилуйте… – взмаливается тот. Не выдержав, бью кулаком по стойке, отчего стаканы на ней жалобно звенят, а компашка за дальним столиком испуганно оборачивается в мою сторону.

– Он… он сейчас наверху, – окончательно сникнув, бормочет Эрли. – В «особых» номерах, вторая дверь слева.

– Ты серьезно? – Я знаю, что «особыми» номерами Эрли называет комнаты для постоянных клиентов, куда им в качестве бонуса приводят девочек для утех. – Муж дочери сенатора преспокойно развлекается у тебя со шлюхами?

– Его жене на это наплевать, – холодно отвечает хозяин заведения. – Они давно не любят друг друга, и вместе только из-за денег и связей каждого. Уверен, она также ему изменяет, а он закрывает на это глаза.

Только хмыкнув в ответ, иду к лестнице, ведущей наверх, к «особым» номерам. Вскоре оказываюсь в бархатном полумраке узкого коридора, из-за дверей по сторонам которого доносятся характерные стоны и всхлипы. Подхожу к нужной двери и без лишний прелюдий выбиваю ее ногой. Огромных размеров свин, прижимающий к своему боку худосочную брюнетку на широкой кровати, смотрит на меня яростным взглядом глаз-бусинок.

– Какого хрена?.. – исторгает он хриплый рык.

– Мистер Паттерсон? – Предъявляю значок. – Детектив Гелленберг, Чикагское управление полиции. Я здесь по поводу убийства Рудольфа Багенрода, с которым у вас не так давно случилась стычка.

Взгляд Паттерсона становится недоуменным, затем просто злобным.

– Пойди-ка погуляй, детка, – хрюкает он своей пассии-однодневке.

– Но как же… – недоумевает та.

– Я сказал, вон пошла! – рявкает свин, и бедная девочка, кое-как собрав одежду, выбегает за дверь. Я присаживаюсь на стул возле кровати, закуриваю, пока Паттерсон натягивает на свою необъятную тушу сорочку.

– Да ты хоть знаешь, кто я такой, щенок?! – гневно рычит он, зыркая на меня налившимися кровью глазами. – Стоит мне сделать всего один звонок, и ты поедешь на Запад, строить дамбы, детектив недоделанный!..

– Все прекрасно понимаю, – усмехаюсь я и выдыхаю в морду урода дым. – Но тем не менее именно после вашего конфликта с мистером Багенродом его нашли в переулке недалеко отсюда мертвым. Что вы можете на это сказать?

– Понятия не имею, о чем ты. – Свин заканчивает одеваться и тоже закуривает сигарету в длинном мундштуке. – Я никого не убивал. Мне вообще плевать на этого тупорылого тролля, тем более после того, как его выкинули на улицу.

– И все же я обязан проводить вас в участок и там проверить ваше алиби, а также допросить подробнее. – Я гашу окурок и встаю, но тут Паттерсон грузно вскакивает.

– Да как ты смеешь?! Да я тебя!.. – Он делает ко мне резкий шаг, но я, перехватив его лапу, выворачиваю ее так, что сенаторский зять со стоном, переходящим в поросячий визг, растягивается мордой вниз на кровати.

– Урод… Ты еще за это ответишь… – хрипит он.

– Это вряд ли. – Усмехаюсь и складываю руки на груди. – Вы пытались ударить полицейского при исполнении, а это вам так просто с рук не сойдет. К тому же достопочтенный сенатор Маккалум явно будет не в восторге, когда узнает, в каком грязном скандале увяз его драгоценный родственничек.

– У тебя все равно доказательств нет, – довольно хрюкает Паттерсон. – Эрли будет целиком на моей стороне, если только не захочет, чтобы его лавочку прикрыли. А вот ты влетишь по полной.

Пожимаю плечами и, нацепив на свина наручники, иду к телефону, запросить ордер на арест и вызвать наряд копов. Вслед мне несутся грозные проклятия задержанного:

– Ты пожалеешь, что на свет родился, детектив! Можешь уже собирать вещи и мотать в Канаду, если не хочешь заработать срок!..

…Когда мне наконец удается дозвониться до Катсона и обрисовать ему ситуацию, тот вскипает так, что даже через трубку чувствуется, как встала дыбом шерсть на его загривке.

– Ты совсем рехнулся, Гелленберг! – шипит он. – Арестовать Паттерсона!.. Хочешь, чтобы мне сенатор собственноручно голову открутил?!

– Шеф, но он же…

– Да мне плевать, что он там!.. Немедленно сними с него браслеты и извинись! И чтобы на милю не посмел к этой семейке приблизиться!..

…Полчаса спустя, даже не подумав извиниться перед Паттерсоном, да еще и приковав его в назидание к кровати, еду на такси домой вместо управления. Какой теперь смысл, если меня все равно вот-вот выгонят? Похоже, заигрывать с сенаторской семейкой и впрямь опасно. Задумчиво гляжу в окно на все так же неспешно и уныло плывущие мимо крыши домов и яркую луну. Наверное, все это я тоже вижу в последний раз – придется совсем сваливать из Чикаго. Ну и плевать.

На самом пороге квартиры меня встречает Эва. Черные кудрявые волосы распущены по плечам, лицо взволновано. Такой я ее еще ни разу не видел.

– Аллан, только что звонили из управления. Похоже, новое убийство…

Просыпаясь теперь каждое утро и оглядываясь вокруг, Гвендолин думала только об одном: нет, этого просто не может быть, это все сон. Или же сказка, вроде «Принцессы на горошине». Последнее наблюдение было вызвано тем, что спала она на очень мягкой и пышной перине, которую прислуга каждый вечер взбивала и тщательно крахмалила. Джейсона в это время рядом уже не было, он уходил каждый раз рано и неслышно, но простыни еще хранили его отпечаток и почти неуловимый запах. Прижавшись к постели лицом и несколько раз с наслаждением вдохнув, девушка вставала, распахивала окно и с восторгом глядела на оживленные улицы Детройта. Отель класса «люкс», в котором они остановились, находился в самом центре города, и клаксоны автомобилей, которыми так славился «Мотор-сити», разрывали воздух постоянно. Но здесь они звучали как-то по-особенному, не так, как в Чикаго, создавая неповторимую симфонию городского шума, которая, будь она переведена в ноты и записана на бумаге, наверняка стала бы модным хитом.

Перебрались они в Мичиган с неделю назад и сняли один из самых дорогих номеров в отеле. Откуда у Джейсона взялись на это деньги, Гвендолин не знала. Она вообще почти ничего не знала о нем, этом странном во всех отношениях молодом человеке. У него водились бешеные деньги, хотя она ни разу не видела при нем кошелька или чековой книжки. Впрочем, Гвендолин это особо не волновало. Какая разница, кто твой возлюбленный, когда рядом с ним тебе так хорошо, что просто захватывает дух и внутри все наполняется радостью?

Близость у них случилась в первую же ночь в отеле. Они просто сидели, о чем-то мирно разговаривали и разглядывали номер, украшенный цветами, которые Джейсон удивительным образом извлекал прямо из воздуха. Понемногу они незаметно сближались: сначала соприкоснулись их руки, затем, при наклоне все ближе друг к другу, сомкнулись губы, а затем уже тела соединились в одном страстном объятии, так что время вокруг них как будто бы застыло, и весь остальной мир перестал существовать…