— Милые дамы прошу меня извинить. Мне с частью стаи нужно отлучиться.

Татьяна, задремавшая на поставленной в тени раскладушке, сонно моргая глазами, неуверенно спросила.

— Что-то случилось с Настей?

— Нет-нет не переживай. Полагаю, у Насти все хорошо сложилось. Просто она обещала в случае удачного переворота на базе всех несогласных отпустить восвояси.

Обе женщины непонимающе уставились на него в немом вопросе. Вздохнув, хочешь не хочешь придется пояснять иначе попадешь под пристальное женское любопытство, которое способно доконать любую психику.

— Настя отпустила их с базы. Вот только на свободе они нам не нужны. Это лишняя проблема. Дамы не переживайте там есть замечательное место для засады. Так что полагаю это мероприятие не займет много времени.

Смотря в спину удаляющегося Академика, сквозь прикрытые веки, Виктория в очередной раз готова была орать в голос, проклиная этот мир, совсем недавно казавшимся таким безмятежным. Вот ведь подлость на подлости. Ей отчетливо представилась Настя с ее сволочной усмешкой и взглядом изголодавшейся маньячки, разрешающая на глазах у всех покинуть базу несогласным. А потом, под звуки далеких суматошных выстрелов, всплыла картина поедания живых людей, тварями под руководством воспитанного, интеллигентного мужчины со скромной улыбкой робкого юноши. Тяжело вздохнув, Виктория отринула от себя все видения в конце то концов, сон после обеда, это удовольствие, которого можно и лишиться.

Настя в идеально отутюженном камуфляже, внешнего экспедиционного корпуса в раздобытом ее невесть где рыжем парике каре, прохаживалась вдоль сваренных из толстой арматуры, соединенных между собой узкими проходами, клеток-лабиринтов с беснующимися внутри тремя бегунами и одним лотерейщиком. Подняв взгляд на построившихся по нарисованной, ровной полосе внешников под руководством Сержанта, женщина проговорила.

— Это лабиринт для подготовки вашей психики к рейдам на кластерах. Суть проста, здесь вход…

Ее рука указала на закрытый на засов лаз. Затем она указала на дальний конец клеток с голодно урчащим лотерейщиком.

— Там выход. Как для детей.

По испуганным лицам стоящих перед ней солдат было понятно, что это предложение сродни засунуть голову в пасть акуле. Демонстративно развязано в расстегнутом до пупа камуфляже, стоящий рядом со входом в клетку Седой, сверкая своими желтыми фиксами, ехидно улыбнувшись, прохрипел.

— Ну чо братва кто не фраер первым на рывок? Да не очкуйте бродяги, в натуре, это всего то мелочь местная.

Задорно агитировал желающих мужчина, предлагая пройти лабиринт.

— Вот ведь очкодавы не одного активиста мля, в натуре нету.

Возмутился на отсутствие добровольцев Седой и одобрительно кивнув головой Чеху, посторонился в сторону освобождая вход в мини лабиринт.

— Смотрите как надо. Брат покажет класс.

Чех, огладив ровно подстриженную рыжую бороду, ловко заскочив в первый отсек клеток, захватив за руку рванувшего к нему бегуна, просто и без затей закрутив того по спирали, оттолкнул в сторону и проскользнул в следующую клетку. Ударом ноги в грудь отправив в дальний угол радостно заурчавшего зараженного, мужчина с показной ленцой, протиснулся в следующую секцию где, сделав переднюю подсечку бегуну повалил того на пол. В отсеке со здоровенным лотерейщиком, Чех, показал тому одно направление, а сам ловким прыжком переместился в другое и в одно движение покинул через узкий лаз клетку. Затем, на показ, мужчина тщательно отряхнул новый камуфляж, а Седой, проговорил за него.

— Ну как-то так, фраерки.

Он еще хотел что-то добавить, но женский голос из строя с характерным акцентом перебил его.

— Если вы, дикари считаете это нормальным то я, не собираюсь выполнять ваши дуратские распоряжения. И уж тем более подчиняться вот этой, неизвестно кем себя возомнившей туземке. Мне по бессрочному контракту, предписано уничтожать тварей, а не скакать перед ними развлекая их подобно жалкой клоунессе.

Она еще что-то хотела сказать, но молнией подлетевшая к ней Настя, захватив за отворот формы выдернула ее из испугано шарахнувшего в разные стороны строя. Подтащив ко входу в лабиринт, отчаянно сопротивляющуюся женщину, Настя, недовольно наморщив носик, проговорила, обращаясь к ошарашенному строю солдат внешников.

— Любая оппозиция имеет право на существование только при наличии силы, способной отстоять это право. Всем ясно?

А затем, она безжалостно запихала в услужливо приоткрытый проход Седым, извивающуюся и дико взвизгивающую от ужаса возмутившуюся женщину. Едва попав в первый отсек к бегуну, капрал Илонна попыталась прорваться назад, истошно крича свои возмущения. Но входная решетка оказалась уже закрыта, а мерзкая тварь, смотря на нее своими неживыми глазами, радостно урча, бросилась на нее голодным зверем. Илонна, собравшись и сделав вдох, заняла боевую стойку, пыталась отбиться от бегущего к ней зараженного, военного опыта ей не занимать за ней числятся даже две рукопашные схватки с противником на поле боя. Пробив с разворота в печень ногой она с удовлетворением ощутила, как ее пятка глубоко вошла в тварь. После такого удара можно смело ставить вопрос о выживании человека в виду разрыва печени, но вместо того что бы скрутиться калачиком от боли, тварь только удивленно хрюкнула и вцепилась в нее своими синюшными руками с длиннющими ногтями, больно раздирающими кожу на руках до крови. А затем, неожиданно сильно дернув на себя жертву, бегун вцепился зубами в плечо женщины, стараясь выдрать кусок мяса побольше, в миг после такого, потерявшей боевой настрой. От боли и ужаса она дико завизжала, срывая голос, прекратив сопротивление и стараясь сделать только одно, свернуться в клубочек. В себя она пришла уже в не клетки, лежа подранным кулем на бетонном полу плаца для построений личного состава базы. Как оказалось, ее вытащила назад туземка, которая с такой легкостью отправила Илонну в ад.

— Все поняли? Зараженные не боятся боли, практически не испытывают страха без очень веской причины. И самое главное, все вы, подвержены панике при столкновении даже с самыми простыми творениями Улья. Чех, помоги капралу Илонне, добраться до Виктории. Итак, продолжим, есть добровольцы?

— Есть.

Проговорил Сержант, выйдя из общего строя и по пути к лабиринту снимая все лишние с одежды.

Довольная Виктория, счастливо улыбаясь и сверкая белоснежным, отутюженным в стрелку халатом, раскладывала в своем мед кабинете на базе внешнего экспедиционного корпуса, лекарственные препараты по промаркированными фломастером ею шкафчикам. Как же хорошо ощутить стабильность. Она и не задумывалась раньше, насколько ей нравится работа врача в стабе. Сейчас, благодаря Насте и свалившимся на ее голову жутким приключениям к этому добавился редкий и востребованный всеми дар целителя. Ощущение знания и умения теперь выделяют ее перед остальными, осознание своей реальной значимости согревает душу, да что согревает, жжёт, чего уж там греха таить. В распахнувшуюся без стука дверь кабинета, вошёл Чех, буквально волоча на себе женщину внешницу.

— Вот, тут мама тебе работу подкинула.

Проговорил мужчина, усаживая перепачканную в земле и крови женщину на кушетку, накрытую белой простыню. Едва не закричав на Чеха за такое самоуправство, Виктория, пригляделась к сидящей безвольной куклой с вытаращенными от ужаса глазами внешнице.

— Ты что с ней сделал, ирод?

— Э, Виктория ты зачем на меня ругаешься. Не я это ее такой делал. Ее мама в клетку с бегуном засунула. Ну правда сперва эта баба скандалить начала нас эта, дикими туземцами обзывать, чуть ли не обезьянами короче. В общем нормально все с ней, повоспитывала ее Настя немного и все. Ты же знаешь она у нас добрая и отходчивая, так, психанет иногда маленько.

Едва Чех покинул кабинет, Виктория по въевшейся привычке, протерев руки медицинским спиртом, выдохнула, стараясь не нюхать резкий, специфичный запах в миг разлетевшийся по помещению. Что прекрасного находят мужчины в этом напитке, точно Настя их обезьянами обзывает. Какой нормальный человек будет пить это когда есть мартини, вино ну коньяк на крайний случай. Вколов противошоковое и обезболивающие, наложив швы на не такие уж и глубокие раны, Виктория, наконец с чувством удовлетворения от проделанного лечения, увидела проблески сознания в глазах пациентки. Улыбнувшись она спросила привычное.