– Здесь так необычно, – восхищённо проговорил юноша.

– Я ощущаю себя дома, – на одном дыхании ответила Джульетта. В её голосе слышался восторг, словно она наслаждалась красотой, что предстала перед ней впервые. – Чем дольше я скитаюсь по миру, тем сладостнее миг возвращения. Меня нигде не ждут так, как здесь. Многие кочевники больше любят Архном, но мне ближе Эрмитей. Я чувствую, что в этом месте пахнет свободой, что только из этого места я могу выбрать любой путь. Я не знаю, как тебе объяснить мои чувства, но только здесь я наполняюсь энергией.

На протяжении своей речи, она активно жестикулировала руками, изредка прижимая их к груди. Она выглядела очень вдохновлённой и энергичной, словно не было двух месяцев долгой и изнуряющей дороги. И это поражала Сэмюеля больше всего: как она находила силы? В такие моменты он искренне сомневался в том, что она человек, и ещё больше сомневался в том, что однажды сможет стать таким же.

Когда они вышли на огромную площадь, что имела свободное пространство, перед ними предстало здание бледно-синего цвета. Оно наполовину было когда-то разрушено, но сейчас, благодаря кочевникам, это место было восстановлено при помощи деревянных досок, что были выкрашены в тёмно-синий цвет. А та часть здания, что казалась целой, имела заплатки яркого цвета. Вокруг здания росли зелёные кусты, а на самой площади, располагался большой круг, выложенный из камня и напоминающий кострище.

– Когда солнце садится, и работать при свете огня становится тяжело – все жители поселения стягиваются на эту площадь. Разжигают большой костёр. Мы вместе готовим ужин, делимся своими мыслями и рассказываем о том, что интересного узнали за день. Тебя непременно должен понравиться этот ритуал, – подмигивая, проговорила женщина. – А сейчас подожди меня здесь, – выражение её лица резко сменилось, став серьёзным.

После этих слов Джульетта направилась в сторону здания и скрылась где-то в его глубинах. И время для юноши потянулось мучительно медленно. Сначала он переминался с ноги на ногу, раскачивая руками в разные стороны, а потом принялся ходить по кругу. Чем дольше он оставался в одиночестве, тем больше неприятных мыслей лезло в его голову. Почему она так изменилась в лице? Из-за него? Точно, из-за него – ей нельзя было приводить непонятно кого в Эрмитей, и тем более просить принять его в кочевники. Неужели теперь придётся идти обратно одному?

Сэмюель начинал чувствовать, как его нервы натягиваются, словно верёвка для ловли рыб. Ему захотелось раствориться в воздухе, исчезнуть в неизвестном направлении. Он и сам не понимал, почему так сильно взволнован, возможно причина была в том, что мечта всей его жизни должна была вот-вот исполниться, и он боялся того, что что-то может пойти не так.

Когда же Джульетта появилась на пороге, за ней следовал мужчина преклонного возраста, чьё лицо покрывали множественные морщины, они казались такими глубокими и сухими, словно вот-вот должны были полопаться. Но взгляд его серых глаз казался таким ярким и живым, что невольно складывалось ощущение, что здорового и юного мужчину спрятали в теле старика. Следом за ним шла женщина такого же возраста, её седые волосы были собраны в тугой пучок. Было в ней то, что вызывало уважение и привносило величие в её образ – это стать. Несмотря на свой возврат, у неё была превосходная осанка – она высоко держала подбородок и имела прямую спину.

– Он так похож, – сухим тоном отозвалась женщина.

– Сэмюель, это Карл и Елизавета – мои родители, и твои дедушка с бабушкой.

После этих слов повисло молчание, юноша неловко переминался с ноги на ногу, разглядывая покрывшуюся пылью и грязью обувь, через дыры которой можно было разглядеть запекшуюся кожу. Под пристальным взглядов родителей отца, он ощущал себя хулиганом, которого поймали на месте преступления. Как можно быть близкими родственниками, но совершенно чужими людьми? Что сказать? С чего начать разговор? И стоит ли вообще что-то говорить?

– Как ты говоришь его зовут, Джульетта?

– Мам, он тебя слышит, – возмущенно отозвалась она. – Спроси у него сама.

В ответ Елизавета смерила её строгим взглядом, словно она пыталась отругать дочь за то, что та принуждала её сделать нечто весьма неприятное.

– Как Вас зовут, молодой человек?

– Сэмюель, – еле слышно обронил он. Под этим взглядом он ощутил себя маленьким ребёнком, над душой которого стоял взрослый и отчитывал его.

– В честь какого Сэмюеля?

– В честь дедушки его матери, – торопливо отозвалась женщина, одной рукой обнимая Елизавету, и осторожно разворачивая её в другую сторону. – Мам, мы устали с дороги. Нам нужно отдохнуть и немного восстановить сил к вечеру. Я так соскучилась по вечерним ритуалам. Не могу дождаться встречи, чтобы со всеми поговорить, узнать, что произошло нового. Да, пап?

– А-а, – растерянно отозвался Карл, обращая непонимающий взгляд на дочь. – Да, вам нужно отдохнуть. Пойдёмте, молодой человек, мы проводим Вас к нашему дому.

– Спасибо, – тихо проговорил Сэмюель, натянуто улыбнувшись дедушке, если его вообще можно было так называть.

Он ощущал себя не просто чужаком, а нежелательным лицом номер один. Ему даже сложно было представить, чьё присутствие вызовет большее раздражение со стороны семейства Струк. На таком контрасте Джульетта начинала казаться самым обычным и нормальным человеком. Но возможно это только первое впечатление? И его дедушка с бабушкой окажутся любящей роднёй?

Спрятав руки за спину, юноша молча следовал за ними, предпочитая держаться чуть в стороне. Он с любопытством разглядывал проходящих мимо кочевников, улочки, что пестрили красками и зеленью, он готов был обратить своё внимание даже на булыжники под ногами, лишь бы не сталкиваться взглядом с семейством. И судя по поведению всех остальных – такая позиция оказалась весьма удобной.

Когда же они подошли к старому пятиэтажному зданию, Карл произнёс:

– Вы отдыхайте, а мы дальше пойдём работать.

После этих слов они удалились, оставив его и Джульетту на пороге огромного здания. Сэмюелю было сложно поверить, что оно жилое и функционирует. Старый фасад был практически не тронутым, а в тех местах, где начинали сыпаться стены, имелись заплатки, очень походившие по структуре на материал, из которого изготавливались сами дома. Но больше всего юношу поразило то, что оконные проёмы не были заколочены досками, а просто были открыты, позволяя солнечному свету проникать внутрь. В жилищах радиоходцев не было ничего подобного, и если возникала необходимость выглянуть на улицу, приходилось покидать помещение. Максимум, что представляло собой оконный проём – это небольшие отверстия, в которые могла пролезть только рука. Как правило, их было по одному в каждой комнате, и чаще они затыкались небольшими брусками, и открывались только для того, чтобы запустить свежий воздух в дом или избавить от дыма, что исходил от печи.

– Это здание – большая гордость кочевников, – В голосе женщины слышалось восхищение. – Мы так усердно старались сохранить строения старого мира, что стали изучать строительство. Со временем мы научились не только восстанавливать каркасы при помощи дерева, но и нашли способы утепления жилищ. Сейчас мы делаем специальную смесь из глины, которой обмазываем доски, а чтобы она держалась, приходится делать специальную конструкцию из узеньких дощечек. А ещё мы делаем такие прекрасные вставки для окон… Но скоро ты и сам увидишь.

Схватив Сэмюеля за руку, Джульетта потянула его за собой в дом. Они поднимались по каменной лестнице, которая местами имела сколы и осыпалась. Полностью разрушенные пролёты собирались из дерева и покрывались чем-то очень похожим на камень.

Внутри здание оказалось просторным, но было завалено разными вещами. Разделений на комнаты не было – присутствовали лишь перегородки и множество тканей, что свисали с потолка. Также юноша обратил внимание на то, что вместо кроватей чаще использовали гамаки.

Поднявшись на последний этаж, он спросил у своей тёти: