– Уж не боишься ли ты, Бенни, что нас застукает твоя жена? – игриво спросила Памела.

– Мари – воспитанная женщина. Она никогда не входит без стука, – возразил Бенджамин и вдруг прорычал:

– К чёрту разговоры! Я до смерти хочу тебя трахнуть!

Услышав эти слова, Энтони потряс головой. У него, конечно, были подозрения по поводу взаимоотношений отца и его секретарши. Пару раз он даже замечал плотоядные взгляды Бенджамина, которые он бросал на осиную талию, крутые бедра и немаленькую задницу Памелы. Не исключено, что Розмари – хрупкая романтичная женщина, не удовлетворяла потребности мистера Брукса. Всё-таки отец с матерью были абсолютно разными людьми.

С другой стороны, Тони однажды довелось услышать пьяные откровения одного приятеля отца, который во время барбекю на заднем дворе их дома заявил, что Бен со времён своей бурной молодости нисколько не изменился и по-прежнему готов трахать всё, что движется. Бледное лицо матери тогда покрылось красными пятнами, но отец посмотрел на приятеля таким тяжёлым взглядом, что тот сразу сказал, будто бы он пошутил. Несколько дней после этого случая Розмари ходила по дому с потерянным, если не сказать – с несчастным видом, но потом жизнь вошла в привычную колею.

В свою очередь, Тони также тогда заставил себя выбросить из головы неприятные мысли. В конце концов, Бенджамин Брукс являлся его отцом. И вот теперь…

– Какой же ты нетерпеливый, Бенни, – промурлыкала мисс Хейз и неожиданно закричала:

– Что ты встал? Помоги мне снять трусы и бюстгальтер! Я не меньше тебя хочу трахнуться!

Лицо Энтони залилось краской. Только сейчас парень осознал, свидетелем чего он может стать в отцовском кабинете. Потрясённый Тони хотел остановить отца и Памелу, но его язык как будто прилип к нёбу, и он не смог выдавить из себя ни слова. Тогда Энтони попытался встать на ноги, но собственное тело его не слушалось. Ноги парня стали подгибаться, как у марионетки в кукольном театре, которую кукловод забыл вовремя дёрнуть за нитку. Тони неловко упал на бок и не смог подняться. Тем временем за его спиной раздался глухой звук падающей на пол одежды и опять, опять смачные шлепки тяжёлой отцовской ладони по филейной части Памелы! Девушка громко застонала и кое-как выговорила:

– Ещё, Бенни! Ты ведь знаешь, как меня это сильно заводит?

– А кто жаловался, что у него скоро вся задница будет в синяках? – прохрипел Бенджамин и, судя по всему, вопреки желанию любовницы, передвинул свою руку чуть ниже и начал интенсивно ласкать влагалище.

В тишине кабинета раздались хлюпающие звуки. Энтони зажал уши, но не слышать этих звуков возбуждённой до предела вагины, которая очевидно истекала обильными соками, было невозможно.

– Это для того, чтобы ты не торопил события, – быстро ответила Памела и скомандовала:

– Иди на таран своей лодки, капитан! Я готова!

– Повернись ко мне лицом, маленькая сучка, – выдохнул Бенджамин. – Я насмотрелся на твою аппетитную задницу, теперь черёд за вагиной. Покажи мне её?

– Ты думаешь? – тяжело дыша, откликнулась мисс Хейз.

– Вот увидишь, я разбомблю её к чёртовой матери! Ты ещё взвоешь, Пэм! – пообещал ей мистер Брукс.

В ответ раздались такие страстные стоны, что у Тони на лбу выступила испарина.

– Да, капитан, приступай к штурму! – простонала Памела. – Видишь, какие вокруг волны? Океан бушует! Лодка может перевернуться. Бери её, капитан, пока она на поверхности.

– Беру на абордаж! – прохрипел её разгорячённый любовник.

Очевидно, Бенджамин и Памела играли сейчас в любовную игру, в которой все роли у них уже были расписаны. Мисс Хейз изображала из себя одиноко плывущую в океане лодку, а мистеру Бруксу в этой игре была отведена роль капитана пиратского судна.

Энтони не сдержался и осторожно выглянул из своего укрытия. Отец в белой капитанской фуражке, с приспущенными штанами стоял к нему спиной. Правда, как сразу же определил Тони, фуражка на нём была яхтенная. Энтони видел такие в бутиках на Лейк-авеню. Но мисс Памела Хейз вряд ли в этом разбиралась, главное – над козырьком имелись эмблема ВМФ и надпись «captain», как положено. Обнажённая секретарша, на которой из одежды была только белая шляпа матроса ВМФ США, сверкнув голой задницей, покрытой красными полосами, развернулась и села на стол, широко раздвинув ноги. Потом, не отводя смелого взгляда от любовника, мисс Хейз с жаром сказала:

– Скорее! А то подо мной уже стол и пол намокли.

Тони отпрянул и попробовал вжаться в заднюю сторону кресла, чтобы не выдать своего присутствия. Хотя, будь его воля, Энтони с удовольствием превратился бы в это кресло, или любую другую мебель, лишь бы не знать то, что он сегодня узнал уже наверняка. Но самое ужасное – это то, что отец трахает свою любовницу в их доме, пока мать готовит для них с Памелой обед и варит кофе. Какой чудовищный цинизм! И нет никаких сомнений, что это происходит не в первый раз. Энтони закрыл глаза. По его лицу потекли непрошеные слезы.

Ну, почему это случилось именно с ним? Почему у его друзей нормальные семьи, где отец уважает мать и помнит о существовании сына, в отличие от Бенджамина Брукса? Выходит, приятель отца был прав, и Бен на самом деле «готов трахать всё, что движется»? Какая же он сволочь, однако! Бедная мама! Уж лучше бы она вышла замуж за кого-нибудь другого! Понятно, что в этом случае на свете не было Тони Брукса, но хотя бы мама была счастлива.

– Что, нравится? – прерывисто дыша, спросила Памела и потребовала:

– А теперь вставь мне так, капитан, чтоб твой пенис вышел из моей глотки!

– Ты сама напросилась, маленькая похотливая бестия! – прорычал Бенджамин, после чего предупредил:

– Теперь не проси у меня пощады, Пэм.

Вспомнив о CD-плеере, Тони вставил в уши наушники и включил первую попавшуюся ему мелодию. Негромко, почти интимно зазвучал блюз. Энтони Брукс не являлся любителем такого рода музыки, но сейчас это не имело значения. Главное – ничего не слышать.

Прошло какое-то время.

Мистер Брукс и мисс Хейз покинули кабинет. Совершенно обессилевший от пережитых им чувств, от шока, Энтони снял с себя наушники, но продолжал сидеть на полу за креслом. В голове у него шумело. В комнате стоял стойкий аромат дешёвых духов, пудры, которыми пользовалась мисс Хейз, и ещё какой-то более тяжёлый, удушливый запах. Он не смешался с ароматом косметики и парфюма, а висел в воздухе сам по себе. Тони показалось, что этот запах когда-то уже был в его жизни.

Подтянув колени к подбородку, он пытался выудить из своей памяти случай, который бы ему напомнил о том, откуда берётся подобный запах. Неожиданно в памяти всплыла одна картинка из детства.

Однажды ночью, когда их семья только въехала в этот дом, а Энтони на тот момент было около четырёх лет, он проснулся, услышав странный шорох в углу своей комнаты. Энтони удивлённо поднял голову с подушки, посмотрел в угол, потом огляделся вокруг, но никого не увидел. Подумав, что шум ему послышался, он повернулся на другой бок и попробовал заснуть. Однако не прошло и пяти минут, как шорох повторился. Более того, теперь к нему прибавились негромкие женские стоны. Очень странно! Ведь в углу находился старинный комод, и ничего больше. Тони сел в постели и, пересилив себя, спросил:

– Эй, кто это?

Мальчику никто не ответил, но зато стон ещё больше усилился. Тогда Энтони сказал:

– Послушайте, может, вам нужна помощь? Скажите? Я позову своих родителей.

В ответ раздался истеричный смех. У Энтони волосы на голове зашевелились от ужаса и, не теряя ни секунды, он бросился к дверям. Стрелой пролетел в другой конец коридора и с расширенными от страха зрачками вбежал в спальню родителей. К его удивлению, мама с папой не спали. Но что они делали, малыш не понял. Увидел лишь, как отец наклонился над мамой, словно собирался её задушить. Потрясённый Тони закричал:

– Папа, папочка, пожалуйста, не убивай маму! – и упал на ковёр, потеряв сознание.

Когда родители привели его в чувство, перепуганный насмерть мальчик попросил их не отправлять его обратно в комнату, потому что там кто-то есть. Папа удивился и вышел из спальной. А мама нежно прижала к себе сына. Вот тогда Энтони и почувствовал тот запах, который теперь стоял в кабинете отца. Мистер Брукс вскоре вернулся, ворча, что Тони зря их разбудил, потому что в его комнате, как и следовало ожидать, никого не оказалось.