Погоревав, Светка решила залить тоску шопингом.

А через неделю купила гигантский аквариум. И пиранью, чтоб свято место не пустовало.

Свобода от постылых обязанностей расцветила жизнь хлеще карнавала. Светка развлекалась, как могла: съездила зарубеж, побывала на желанных вечеринках, подцепила и тут же бросила кавалера…

Но как-то незаметно вернулась хандра.

Светка всегда была одна как перст. Ни предков, ни детей… Никакой личной жизни. Сплошная работа. И тут, вроде бы, такая свобода. Делай, что хочешь, да? А хотелка вдруг выключилась. И Светка стала никому не нужна. Не богиня больше. Не Шива.

А ведь на работе…

Запоздало Светка вспомнила всё хорошее: как она начинала, как обучение за счёт фирмы прошла… Ведь это Саныч в ней перспективу, искру углядел. Поверил! Как на праздники друг дружку все поздравляли, цапались, но мирились… И весело было. Не всегда ужасно.

Промучившись неделю, Светка решилась позвонить экс-коллегам.

И выяснила, что фирму съели. Точно шоколадку.

Прогорел Саныч, прогорела фирма. Слопали треклятые конкуренты. Как пиранья, с потрохами слопали…

Светка положила трубку. Провела тряской, ледяной рукой по закрытым глазам. И помчалась на улицу.

«Где ты, чёртова бабка?!»

Светка металась от одного перекрёстка к другому. Оббегала все вонючие подворотни.

И лишь тогда, когда уже хотела грохнуться оземь и разрыдаться, услышала:

– Оп-па! Мамзелька!

Кудрявая бабка вытянула из седин цветок золотарника и подмигнула измученной Светке.

– Верни! Верни всё обратно!..

– Не-а. Не могу.

Светка поникла, зажмурилась.

– Сама расхлёбывай. Бери шоколадку.

Светка открыла глаза.

– А поможет? Снова-то?..

Бабка хмыкнула.

– Попытка – не пытка, мамзель моя дорогая… Только теперь – от души. Поняла?

– Поняла!

…Светка бежала домой, когда наткнулась на бомжа с бутылкой.

Пригляделась…

«Господи!..»

– Сан Саныч?!

Бродяга, натуральный бродяга. А в руке – водка. Початая бутыль.

А ведь в жизни не пил!

«Подвела защитница… Ой подвела…»

Раздумывать было некогда. Вскоре Саныч – постаревший и очень унылый – сидел на Светкиной кухне.

– Слишком я тебя загружал… Жить не давал, старый дурень…

«Ничего, Сан Саныч. Мы с тобой ещё повоюем», – мысленно ответила ему Светка, шурша диковинной обёрткой.

И, поставив перед шефом стакан горячего напитка, улыбнулась:

– Всё будет в шоколаде.

Принцессе не нравился лес. Чужой, густой… терпко пахнущий человеком.

Даже ручьи здесь были другими, не как дома. В них отражение её уродства казалось хлеще: кожа светлее, глаза голубее, а уж губы и вовсе – будто сплющенные розочки. Противно!

Принцесса скривилась. Зачерпнула побольше грязи – так, чтобы под ногти попало, – и принялась мазать лицо. Когда-то она уже делала это. В другом месте, в другое время принцесса размяла в горсти пучочек зловонных трав и вымесила тесто вперемешку с глиной. Обмазалась им с ног до головы – да так и предстала перед Шорком.

«Я гоблин!» – гордо заявила она.

Шорк только расхохотался…

Потом она ещё не раз делала это. Порой – от тоски, порой – от злости. Но всё было бесполезно.

– Эй, Колючка! Айда хавать! – хриплый голос вывел из раздумий.

Вздрогнув, принцесса поспешила на зов. Она выбралась из кустов как раз вовремя: над костром уже поднимался ароматный дымок, скворчал жир, капающий с румяного зайца… Шорк сидел, скрестив ноги, и ел сырые потроха. По морде его гуляли алые отсветы.

«Вот уж кто всем гоблинам – гоблин», – с грустью и завистью подумала принцесса. Руки-ноги в скрученных жилах, глаза, как чёрный жемчуг, кожа болотистая… А она? Разве она, такая, принцесса гоблинов?..

– Чё зыришь? Налетай!

– Не командуй тут, старая жаба… – буркнула принцесса, но больше по привычке.

– Колючка, – фыркнув, сразу откликнулся Шорк.

Подойдя, принцесса села поближе к нему – так, чтобы ощущать его тепло боком. Вгрызлась в ножку зайца и опять стала вспоминать.

…Давным-давно гоблины воевали с людьми. Давным-давно умели на время обращаться в них – и наносить удары под прикрытием. Шпионить, нападать…

Но ни одна война не может длиться вечно. Однажды стороны всё же заключили мир. И мало-помалу, поколение за поколением, гоблины утратили былое свойство. Перестали обращаться.

А потом родилась принцесса.

Родилась она такой же красивой, как все: зелёненькой, с узкими чёрными глазками… Гоблин по крови, гоблин по облику. Наследница короля!

А в пять лет, играя в комнате, споткнулась – и вдруг обратилась в человека.

– Надо идти, – утерев широкую пасть, сказал Шорк и прервал её мысли.

Ноги принцессы, ещё не отдохнувшие толком, тут же свела мимолётная судорога, а в груди похолодело.

– Нет, я устала, я здесь хо…

– Помереть здесь хочешь? – голос Шорка зазвенел сталью. Той самой жестокой сталью, что, обагрённая, металась на королевском дворе всего три дня назад.

Принцесса зажмурилась.

– Вставай, Колючка. Ну! Надо бежать.

…Обратиться в гоблина она не смогла. Ни на второй день, ни на пятый, ни на десятый. Так и застряла в теле человека. Назревал большущий скандал. Мир с людьми всегда был зыбким, и тайные стычки не прекращались. Народ не любил людей. Что он скажет, когда увидит новую Наследницу? Разве захочет, чтобы им правила такая?..

Король думал недолго. Вскоре было найдено решение – и похожая девчонка-сирота, что должна временно играть роль принцессы. Настоящая же дочь стала расти втайне, жить в домишке у преданного воина, под его неусыпной охраной. Ждать, пока не вернётся облик… Так и выросла с Шорком. А другая девчонка – с королём.

Сирота оказалась умницей. Да и на личико неплоха: зелёная, как молодая шишка. Принцесса-принцесса. Вдовый король в ней души не чаял. И со временем… со временем стал заходить к истинной дочке всё реже и реже.

Время шло, облик не возвращался, злость копилась… Принцесса буянила, вымещая злобу на Шорке. Обзывала и ругала его, но тот лишь усмехался. Называл её «Колючкой» и пытался учить уму-разуму: как выжить в лесу, как постоять за себя… Выводил на тайные прогулки, чтоб размялась. Принцесса, обычно сидевшая в четырёх стенах, угрюмо смотрела на ночной лес, но в душе всё же радовалась. Хоть какая-то новизна.

За радостью всегда приходила тоска. И боль, и злость на всё на свете. Принцесса ненавидела себя, отца и ту, что заняла её место.

…А потом началась война.

Из-под ног принцессы метнулось нечто тёмное. Вскрикнув от внезапности, она кинулась в сторону – и упала. В ноге вспыхнула резкая боль.

– Колючка!..

Шорк, шедший впереди, бросился к подопечной.

– Ты чего? Тебя за ручку вести, да?!

– Нога-а-а… – всхлипнув, проныла принцесса. Где-то в кустах, виляя хвостом, убегала коварная ящерица.

Шорк цокнул языком. Вздохнул.

– Эх, Колючка-Колючка…

Затем наклонился и легко поднял плачущую на плечо.

– Ш-шорк, я…

– Ладно, не кисни. Так быстрее дойдём.

Но принцесса знала, что ей врут. Что идти долго, и идти через людские земли. Что ещё далеко до убежища.

– Не кисни, – словно услышав её мысли, повторил Шорк. – Вот доберёмся до Зелёных гор, а там – деревня моя, среди болот. Никто из людишек не сунется… Деревня, мамка… Ты ей как внучка будешь. Всё будет хорошо.

Принцесса тихонько шмыгнула носом.

Никто не сунется…

Сунутся. Ещё как сунутся. Не зря же было то пророчество.

…Принцесса получала вести не первой. И в день, когда по городу прошёл слушок, она валялась в траве закрытого сада, снова погружённая в страдания. Шорк, что вернулся вечером, был мрачен как никогда. Именно он сказал, что у короля людей появился новый прорицатель, предрекший странное – и страшное.

Людьми будет править гоблин.

– Представляешь, да? Вот чепуха! – хохотнул тогда Шорк, но в смехе этом было беспокойство.