Нарцисса напряглась.
— Я не смогу ничем тебе помочь, ты ведь понимаешь? — в голосе женщины появились резкие льдистые оттенки. — И почему Белла не увидела?.. Ну, ты знаешь.
Флоренс, опираясь на дрожащие хрупкие руки, села. Перед глазами все плыло, и черный мрамор стен смешивался с мерцанием десятков тонких свечей. Голову пронзила невыносимая режущая боль, отдающая частой пульсацией в виски. Все тело ломило, а места недавних ран жутко горели, словно разъедаемые кислотой.
— Ваш сын неплохой учитель, мадам, — на рассеченных губах мелькнула бледная тень улыбки. — К тому же, мне помогли друзья.
Нарцисса прикрыла глаза. Сердце болезненно сжалось.
— Что она видела?
— То, что показала ей я, — девушка склонила голову, на ее бледном, покрытом шрамами лице отразилась неясная, мутная эмоция.
— А…
— Нет. Не волнуйтесь, миссис Малфой, — перебила женщину Флоренс. — Никаких подозрений на вашего сына не падет.
Нарцисса недоверчиво дернула бровью. Девушка странно ухмыльнулась, сдержав стон боли.
— Поверьте, это в моих же интересах, мадам. Тем более что теперь мне терять уже нечего.
Миссис Малфой вздохнула, с грустью вглядываясь в это тонкое изнуренное лицо, в пустые глаза и вымученную позу.
— Вы понимаете, Флоренс, что сделать я ничего не смогу. Беллатриса наверняка доложила… — Нарцисса натужно сглотнула, — ему о том, что появилась новая пленница. Если я вас отпущу, то убьют всю мою семью, а чуть позднее и вас.
— Я знаю, — сухо прокашлялась девушка, и ее губы исказила горькая усмешка. — Я предвидела, что нечто подобное рано или поздно произошло бы. Это был лишь вопрос времени.
— Я постараюсь устроить так, чтобы вас… не касались, — Нарцисса старалась не смотреть ей в глаза. — А теперь идемте, я отведу вас в подвал. Сможете подняться?
Девушка ухватилась за предложенный локоть, сдерживая мучительный крик боли. Сердце женщины туго сжалось. *** Гарри задумчиво смотрел в окно, за которым завывал вихрь с мерзкой мелкой изморосью, бьющейся в стекла с раздражающей монотонностью. В граненом стеклянном стакане давно остыл крепкий сладкий чай, приготовленный Гермионой. На небольшом дубовом столе излучала тусклый пыльный свет электрическая лампа, и густой вечерний мрак хоть немного рассеивался. Нос щекотал неприятный запах затхлости, едкого табака и имбиря, который Кикимер добавил в плов. Все чужое и холодное. За спиной под нерешительными шагами заскрипели половицы, разрушая тягостную тишину. Гарри, подперев ладонью щеку, обернулся, мягко глядя на стройный женский силуэт, темнеющий в дверном проеме.
— Гарри, мы можем поговорить?
Юноша нахмурился. Голос подруги странно подрагивал, выдавая ее нервозность. Гермиона аккуратно опустилась на соседний стул, сцепив тонкие пальцы и виновато поглядывая на друга. Ее пушистые каштановые кудряшки, падающие на плечи, отливали золотистым блеском в свете настольной лампы. В темно-карих живых глазах мерцал непонятный огонек, а на светлой нежной коже выступил волнительный румянец.
— Конечно, я тебя слушаю, — Гарри испытующе смотрел на Гермиону, которая по непонятным причинам упрямо отводила взгляд.
— Гарри, я понимаю, что должна была рассказать тебе раньше… — девушка нервно заломила большой палец, и тот хрустнул. — Только сразу не злись, ладно?
Глаза Гермионы умоляюще заблестели, а красивые розовые губы подрагивали так, словно подруга вот-вот расплачется.
— Говори, — молодой человек выпрямился и строго взглянул на съежившуюся девушку.
— Гарри, мне кажется, что с Флоренс… что-то случилось.
Юноша шумно втянул воздух, резко сжав руки в кулаки. На виске запульсировала тревожная жилка.
— Что произошло, Гермиона?
— П-понимаешь, когда я отправляла ей письма, то ставила сложные защитные чары на них, чтобы узнать, если кто-то вскроет. Она делала также, — девушка шмыгнула покрасневшим носом. — На последнее письмо, которое я отправила, она не ответила. Прошло полторы недели, Гарри! — по щекам покатились прозрачные слезинки. — Сейчас вернулась Тивви с поврежденным крылом. Она принесла мое письмо со взломанными чарами!..
Гарри выдохнул, ощущая, как бешено заколотилось сердце, а в ушах глухо зазвенело. Внутри нарастал тугой тревожный ком, от которого тянулись липкие нити, опутывающие затуманенный мозг молодого человека. Гермиона жалобно всхлипывала.
— Кто-то мог узнать, где она находится, Гарри! Я виновата, я знаю, должна была сказать тебе, еще когда не было ответа… И мы ничего не можем сделать!
Юноша резко вскочил, с грохотом отодвигая стул, и подруга боязливо вздрогнула. В его ярких изумрудно-зеленых глазах горел жесткий, непримиримый огонь решимости. Побледневшее лицо выглядело устрашающе в тусклом полумраке, на щеках дергались желваки. Грейнджер тоже поднялась, умоляюще хватая Гарри за руку и жалобно всматривалась кофейно-карими глазами в жесткие черты.
— Не надо! Тебя поймают!..
— Ты предлагаешь оставить ее на произвол судьбы? — оглушительно рявкнул молодой человек.
Воздух словно наэлектризовался, пронизанный нитями тревоги и напряжения. Казалось, еще чуть-чуть, и из глаз Гарри посыплются жуткие искры.
— Если ты пойдешь, то тебя поймают! — просительно взвизгнула Гермиона, вцепившись в рукав темного джемпера друга. — Тебя ищет вся Магическая Британия, опомнись! Если тебя схватят, Флоренс ты никак не поможешь!
— Ее будут пытать, когда посмотрят воспоминания! — зарычал Гарри, пытаясь выдернуть руку из хватки Грейнджер. — Ты хоть понимаешь, что с ней сделают, узнав про нас и про… Мерлин, нет!..
Молодой человек бессильно опустился на скрипящий стул, зарываясь худыми пальцами во взъерошенные волосы. Безумный взгляд бессмысленно бегал по полу, облупленным стенам и встревоженному лицу Гермионы. Та, осознав, что хотел сказать Гарри, прижала дрожащую ладонь ко рту. В глазах стояли слезы.
— Если она попадет в их руки, всем конец… — Гарри прошептал это, тупо сверля взглядом точку на полу.
— Я давала ей рецепт и ингредиенты для одного зелья, которое укрепляет управление воспоминаниями, — тихо прошелестела девушка. — Остается надеяться, что она регулярно принимала его…
Гарри поднял усталый пустой взгляд, в котором читалась мучительная душевная боль, на подругу. Та едва не отшатнулась, а в горле встал тугой колкий ком.
— Если с ней что-то случится, я не знаю, что будет, Гермиона, — бессильно прохрипел молодой человек.
Его похолодевшую руку накрыла дрожащая ладошка подруги, дарящая слабое тепло. За окном яростно бился в дребезжащие стекла бушующий ветер. *** Драко Малфой стоял у иллюминатора с задернутыми бархатными шторами, опираясь поясницей на комод из черного дуба. Между длинных красивых пальцев тлела дорогая сигарета, окутывающая полупрозрачным сероватым дымом всю спальню. Печально мигали высокие белоснежные свечи, излучающие холодное серебристое сияние, которое мягко рассеивало тяжелый гнетущий мрак. Огоньки отражались в графине с французским коньяком, который вчера употребляли под монотонный гул ноябрьского дождя Малфой и Забини, в изящном флаконе элитного одеколона, в позолоченных буквах на корешках учебников, лежащих идеальной стопкой на темном письменном столе. Отражались в безразличных серых глазах, отливающих пепельной сталью. В воздухе витал теряющийся аромат мятного зубного порошка, холодных каменных стен и еловых поленьев, отстраненно трещащих в камине. В ушах Малфоя жуткими раскатами звенел пронзительный визг Джинни Уизли. Ее сегодня пытали. Опять. Опять алая вспышка, пена изо рта, извивающееся тело, треск рвущихся внутренностей и хохот Кэрроу. Разметавшиеся по черному паркету огненно-рыжие волосы, выпадающие из орбит, полные дикой боли светло-голубые глаза, россыпь коричневых веснушек на мертвенно-бледной коже. И этот визг. Но могло быть и хуже. Малфой знал. Это страшно, но не самое жуткое, что могло случиться с Уизлеттой. Драко стиснул челюсти, пытаясь вытеснить из памяти этот страшный момент. Этой дурочке всего шестнадцать. Лавгуд тоже. Долгопупс старше на год. Этих идиотов пытали ежедневно. Они единственные, кто пытался бороться. Но безуспешно. Стук в дверь. Осторожный. Блейз стучится коротко и решительно. Драко не ответил, вновь затянувшись. Откинул голову, выпуская изо рта дурманящий дым, который окутал молодого человека туманным облаком. Вновь стук.
