— Вон из моего дома.
Беллатриса грязно ухмыльнулась. Смерила дрожащую от злобы Нарциссу высокомерным жадным взглядом, прикоснулась худым грязным пальцем к кончику палочки сестры, отводя его чуть в сторону, и с угрожающим шипением трансгрессировала. Нарцисса Малфой, с трудом дыша, медленно осела на ворсистый мягкий ковер и отбросила волшебную палочку куда-то в угол комнаты, закрывая лицо мелко дрожащими белыми ладонями и заходясь в раздирающих рыданиях. Серебряная вышивка красиво мерцала в холодном свете камина, на черном мраморном полу рубиновыми искрящимися каплями блестело вино. Прогрохотал оглушающий раскат грома. Простонали кренящиеся от неистовых порывов вихря стволы лип в саду. По звенящему оконному стеклу яростно забарабанили крупные частые капли ледяного ливня. *** Выручай-комната была, как всегда, тускло-сера и неприветлива. В затхлом сухом воздухе клубилась мелкая пыль, горы самого разнообразного хлама внушали чувство мутной тревоги. Все одно и то же. Драко ощутил в своих сомкнутых ладонях нетерпеливое трепетание мягких теплых крыльев. Юноша осторожно провел указательным пальцем по белоснежным шелковистым перьям, ощущая странный ком в горле. Птица вскинула миниатюрную голову, доверчиво поблескивая темными умными глазками, и Драко чуть дернул уголком пересохших губ, разжав руки. Гладкие нежные перышки сияли в сером сумраке комнаты легким жемчужным свечением. Птица, встрепенувшись, зацепилась тонкими кожистыми лапками с острыми коготками за тыльную сторону шершавой ладони молодого человека, ласково коснувшись маленьким розоватым клювом указательного пальца Драко. Молодой человек, решив взять себе голубку в качестве питомца после эксперимента, распахнул резную палисандровую дверцу Шкафа и аккуратно ссадил птичку на деревянную панель. Голубка, с любопытством осмотревшись, робко и наивно взглянула на юношу, складывая шелковистые крылья и не шевелясь. Он ободряюще ей улыбнулся и закрыл дверцу, чувствуя колющую тяжесть в груди. Послышался скрежет. Драко отошел к высокой куче мусора, в которой раздражающе трещал сломанный вредноскоп, задумчиво ослабляя тугой узел школьного галстука. Голова нещадно раскалывалась от трех суток без сна, все тело ломило, а отяжелевшие веки закрывались, будто свинцовые. Сухие воспаленные глаза болели, словно в них насыпали песок, а к горлу то и дело подкатывала тошнота. Наверное, из-за того, что он в последнее время почти ничего не ел. Драко вернулся к Шкафу, открывая его. На юношу пахнуло безмолвной мертвенной темнотой. Он непонимающе нахмурился и посмотрел вниз. На темной гладкой доске пронзительно белело маленькое тельце. Драко присел на корточки, нетерпеливо откидывая широкие рукава мантии, и протянул дрожащую бледную руку к обездвиженной птичке. Пальцы коснулись нежных белоснежных перышек. Темные глаза были закрыты, а тельце не вздымалось от дыхания. Молодой человек с ужасом отпрянул, ощущая, как к вискам прилила кипящая кровь, а желудок безжалостно сжался в тугой мучительный узел. Это маленькое воздушное создание, еще несколько минут назад трепещущее теплыми сильными крылышками, переполненное бурлящей тягой к жизни в голубых небесных просторах, так доверчиво и бесхитростно смотревшее на своего убийцу, было мертво. Драко, болезненно расширив выцветшие серые глаза, вскочил на ноги и нервозно прижал ледяные пальцы к разгоряченным вискам. Грудь словно сдавили тисками, дышать было невозможно. Сердце колотилось, как сумасшедшее, а в поле зрения все время попадало бездыханное белое тельце с закрытыми глазками. Драко не помнил, как вылетел из Выручай-комнаты. Не помнил, как несся по темным пустым коридорам вечернего Хогвартса, освещаемого лишь факелами. Не помнил, как слышал завывания дождливой бури за окном. Не помнил, как бежал по лестнице в Восточную башню. Опомнился, только когда ввалился в гостиную, безумным расфокусированным взглядом скользя по столь привычной обстановке. Драко, нелепо остановившись, посмотрел на жаркое, весело трещащее пламя в небольшом камине, на теплые пухлые кресла и диванчик, на ковер, где дремал хорек Белби. На граненый стакан с душистым сухим букетом, на стопку книг, на зашторенное окно. Юноша, словно ополоумев, всматривался пустым затравленным взглядом в сжавшуюся женскую фигурку в низком стареньком креслице. Флоренс испуганно смотрела на него — растрепанного, безумного, растерянного — и не двигалась с места. В глухой тишине на ковер мягко упала «История Магии», вылетев из ослабевших рук девушки. Драко жадно и исступленно разглядывал бледное утонченное лицо, теплые орехово-медовые глаза со вспыхивающими в глубине золотистыми искорками, волнистые темно-шоколадные волосы, забранные в небрежный хвост и мягко завивающиеся на концах. Юношу захлестнуло отчаяние и невыносимая боль. Он внезапно сорвался с места и опрометью ринулся к ее креслу у огня. Флоренс пугливо встрепенулась, когда молодой человек опустился на ковер возле ее ног и расширенными глазами метался по ее джинсам. И Драко вдруг уткнулся пылающим лбом в ее острые колени, вцепился в нежные теплые ладони с пронзительной обреченностью и полной безнадежностью. И безысходно, с горькой тоскливостью разрыдался, судорожно содрогаясь и захлебываясь безудержными горячими слезами. Худая спина юноши нервно вздрагивала, в растрепанных белых волосах мягко плясали оранжевые отблески огня. И внутри у Драко что-то щелкнуло, когда одна тонкая рука осторожно выскользнула из его ослабленной хватки, и тонкие длинные пальцы зарылись в его спутанные волосы. Флоренс с нежностью перебирала светлые пряди, даря мучительное умиротворение. Она наклонилась к рыдающему Драко, тихо и ласково нашептывая какой-то успокаивающий бред, окутывая юношу флером тепла и спокойствия. От этого к горлу подступил новый ком.
— Драко, мой дорогой… Перестань себя терзать…
— Я у-у-уб-бил ее…
— Кого, Драко? — этот нежный шелестящий шепот был сладостнее самой прекрасной музыки мира.
— П-птицу…
И он зашелся в очередном приступе. Вторая рука, легкая и душистая, скользнула ему на плечо, чуть сжимая и невесомо поглаживая. Драко судорожно вцепился пальцами в ее шерстяной свитер. Она казалась такой далекой и близкой одновременно, уютной и по-домашнему теплой. Флоренс была для него солнечным проблеском в той вязкой вонючей мгле, в которой он погряз с головой. Той светлой отрадой и тихой радостью во плоти, от которой исходило блаженное умиротворение, и которая дарила душевное спокойствие. Она наклонилась к нему, щекоча душистыми темными локонами мокрую щеку, и прикоснулась подбородком к макушке, успокаивающе покачивая и что-то нашептывая во всклокоченные светлые пряди. Драко медленно успокаивался, ощущая, что слезы заканчиваются. Душу наполняла темная расползающаяся пустота, в висках пульсировала пронзительная жгучая боль, а разгоряченная кожа медленно леденела. Юношу начинало знобить, внезапно стало слишком холодно. Он изнуренно прижался впалой влажной щекой к острому колену Флоренс и зажмурился от боли, чувствуя, как блаженно-теплая, пахнущая старой книгой и лавандовым мылом нежная ладонь ложится ему на лоб. Драко сквозь затуманенное сознание услышал испуганное «Ты горишь!». Она осторожно похлопала его по спине и что-то неразборчиво говорила про то, что нужно перелечь. Юноша, всеми фибрами души чувствуя ее взволнованность, послушно поднялся, сделал несколько шатких шагов и рухнул на диван, полностью обессиленный переживаниями и головной болью. Дрожащими худыми пальцами расстегнул мантию, сбрасывая ее на ковер, и ослабил душащий галстук. К горлу подкатила тошнота. Несколько минут он сидел в гостиной один, прикрыв глаза и с трудом сглатывая слюну в пересохшем горле. Раздались мягкие шаги, и в нос ударил резкий запах Бодроперцового зелья, смешавшийся с жарким ароматом еловых поленьев в камине и тонким благоуханием нежных духов. Сухая ладонь ласково коснулась его щеки.
— Драко, переоденься и ложись. У тебя, похоже, лихорадка.
Он устало взглянул на свой серый пуловер, аккуратно лежащий на подлокотнике дивана. У небольшого столика, наклонившись, стояла Флоренс и состредоточенно перебирала какие-то склянки. Ее красивый профиль изящно чернел на фоне яркого пламени, отблески которого червонным золотом зарывались в растрепавшиеся густые локоны цвета горького шоколада. Она резко взмахивала волшебной палочкой, наколдовывая пузатый фарфоровый чайничек, попыхивающий густым душистым паром, и большую белую кружку. Волнистые непослушные пряди спадали ей на лицо, и Флоренс раздраженно отфыркивалась, сердито откидывая их на спину. Драко, вздохнув, присел и развязал галстук, затем расстегивая черную рубашку. Кожу пронзил нездоровый холод, и молодой человек поежился, на мгновение зажмурившись. Драко, открыв глаза, поймал на себе взгляд Флоренс, которая тут же отвернулась, чуть порозовев и нахмурившись. В любое другое время юноша позволил бы себе ехидную улыбку и хитрые искорки в глазах, но сейчас он был слишком истощен и измотан. Поэтому, грустно дернув уголками губ при взгляде на хрупкий силуэт девушки, он вцепился пальцами в кашемировую ткань пуловера и резко натянул его на обнаженное бледное тело. От свитера пахло похрустывающей чистотой, его одеколоном и чем-то мятным. Драко откинулся на мягкую диванную спинку, с тоскливой нежностью всматриваясь в точные ловкие движения тонких рук. Через несколько минут Флоренс, закончив все манипуляции, взяла склянку с огненной жидкостью и тихо подошла к дивану, касаясь горячей руки молодого человека.
