— Слизнорт, — буркнула Флоренс, скользя взглядом по названиям книг на нижней полке.
Гарри понимающе шмыгнул, а Рон прыснул, едва не подавившись булочкой. Уайлд смерила Уизли прищуренным взглядом, в котором, несмотря на строгость, плясали озорные искорки. Поначалу Рональд относился к новой знакомой без особого доверия, постоянно прохаживаясь на счет Малфоя и ее отвратительного характера, но под напором непробиваемой Грейнджер сломался. Да и помощь Флоренс в Министерском деле немало повлияла на Рона, и тот невольно проникнулся уважением к девушке, которая оказалась не такой уж занудой. Во всяком случае, не такой, как Гермиона. Между Уизли и Уайлд воцарился относительный мир, подкрепляемый ехидными шуточками и беззлобными замечаниями. Про Малфоя никто не заикался — это стало негласным правилом у четверки, проявлением чувства такта и ненавязчивости.
— Что, он все-таки заставил тебя пойти на этот ужин слизняков? — сморщился Поттер, откидываясь на спинку стула и не отрывая пристального взгляда от бледного лица Флоренс, которое слегка исказилось в мигающем теплом свете.
— И я пожалела, что не прошла курс актерского мастерства, — мрачно хмыкнула девушка.
Гарри непонимающе выгнул бровь, а Гермиона слегка усмехнулась, тряхнув волосами, и вернулась к написанию своего жуткого реферата.
— А что, Слизнорт попросил тебя сыграть Зайчиху-Шутиху в школьной постановке? — Рональд сделал могучее глотательное движение, недоуменно глядя на Поттера и Уайлд, которые переглянулись.
— Знаешь, Уизли, тебе гораздо больше идет, когда ты непрерывно жуешь и молчишь, — едко бросила Флоренс, по-кошачьи сощурившись.
— А что? — Рон растерянно заморгал, а Гермиона и Флоренс синхронно закатили глаза под смешливое фырканье Гарри.
— Неважно. Короче говоря, мне нужно идти на этот идиотский вечер и слушать напыщенную болтовню Слизнорта о том, у кого влиятельнее предки — У МакЛаггена, у которого дядюшка ездит на охоту с Фаджем, или у Забини, у которого матушка самая состоятельная и красивая вдова Британии, — Флоренс скрестила руки на столе и опустила на них подбородок, расслабленно прикрывая глаза трепещущими ресницами и чуть покачиваясь из стороны в сторону.
— Мы с Гарри тоже идем, — тяжко вздохнула Гермиона, не поднимая головы. — Мисс Грейнджер, вы просто обязаны вступить в «Клуб»! — передразнила она скрипучий голос Слизнорта.
— Не ворчи, Грейнджер, и без тебя тошно! — беззлобно отмахнулась Флоренс, открывая глаза и беря в руки ненавистные «Противоядия».
— Ты уходишь? — Гарри чуть подпрыгнул на месте, сверкнув глазами.
— Увидимся за обедом, — в ответ девушка поднялась со стула и вяло махнула рукой, состроив рожицу Уизли.
Когда миниатюрная фигура Флоренс скрылась за стеллажами, Гермиона обернулась к друзьям с грозным видом, до жути напоминая МакГонагалл. Девушка недовольно блеснула кофейно-карими глазами и переплела пальцы, повышая голос:
— Что сидим, мальчики? Рональд Уизли, у тебя не написано эссе по трансфигурации «Старинные заклинания по превращению задних конечностей человека в различные виды овощей»[1], что ты расселся?! Гарри, пошевеливайся! Давайте-давайте, до обеда еще целый час, успеете сделать хотя бы половину!
Гриффиндорцы обреченно вздохнули, переглядываясь. Гермиона Грейнджер была непреклонна. *** Холодный мрак каменного коридора густо окутывал двух старост, силуэты которых освещались тусклым льдисто-голубым светом волшебных палочек. Темнота была густо-черной, тяжелой и гнетущей, манящей и отталкивающей одновременной. В неподвижном прохладном воздухе витал запах чистого камня и дубовых поленьев, а ватную тишину нарушали лишь приглушенные мягкие шаги двух студентов по ворсистой темной дорожке, хранящих холодное обоюдное молчание. Драко Малфой шел чуть впереди, тяжело и бесшумно дыша, приподняв подбородок и скользя цепким равнодушным взглядом по рассеивающейся перед ним мгле. Он чутко вслушивался в легкие размеренные шаги за своей спиной, тихое, едва слышимое дыхание. Он чувствовал нарастающее раскаленное раздражение в груди от того, что было между ними. Точнее, от того, чего не было. Только давящая, томительная тишина. Сухие безразличные взгляды длиной в секунду на совместных уроках. И раз в неделю полтора часа ночных патрулирований, проходящих в таком же молчании. Драко видел, что она постоянно ошивается рядом с Поттером, вонючей грязнокровкой Грейнджер и дебилом Уизелом. Что к ней лезут всякие уроды типа Бута, Корнера или МакМиллана со своими тупыми вопросами. И что она их не посылает куда подальше, а вполне себе вежливо отвечает. Эти мерзостные размышления проникали в мозг раскаленной добела тонкой проволокой, заставляя глухо рычать от безысходности. Было невыносимо видеть ее в библиотеке рядом с шрамоголовым, который так и норовил заглянуть ей туда, куда никто не смел смотреть. Он так смотрел на нее, как никто не смел. А она будто не замечала, мягко улыбаясь и что-то отвечая. В душе разливалось раздирающее муторное желание схватить Поттера за черные лохмы и приложить об стенку. Увидеть страх в его глазах, увидеть его кровь на холодном сером камне. Почувствовать хоть самую толику облегчения. Но Драко сохранял безразличную высокомерную личину, посвящая все свободное время Шкафу. И порой становилось совсем невыносимо, хотелось кинуться к ее ногам, забыть про все и с головой погрузиться в ее улыбку, блеск глаз и нежность всего хрупкого существа.
— Ну что, нравится лизаться с Поттером?
Малфой сам не понял, как эти слова сорвались у него с языка. Услышал сзади непонимающий шумный вздох и остановился, прикрыв глаза и сильнее стиснув волшебную палочку.
— Что, прости? — он готов был поклясться, что в этот момент она изогнула бровь и чуть склонила голову. Когда она говорила с такими интонациями в голосе, она всегда так делала.
Пронзительный леденящий тон задел какую-то болезненную струну души Драко, вызывая у того очередной приступ накрывающей с головой ярости. Молодой человек медленно обернулся, поднимая палочку, излучающую тонкий голубой свет, и плавно приблизился к ней. В холодной тьме его острое точеное лицо казалось особо манящим и прекрасным — даже надменный прищур глаз и презрительная ухмылка не портили его. Он приближался. Драко Малфой напоминал снежного барса — роскошного гибкого хищника, движения которого отточены до совершенства и завораживающе притягательны, когда он подкрадывается к своей жертве. Воплощение порочного совершенства.
— А ты не расслышала? Или хочешь сказать, что Поттер еще не успел изучить твой маленький грязный ротик?
Флоренс вздрогнула. Светло-карие глаза холодно сверкнули, тонкая рука взмыла вверх, рассекая темный тяжелый воздух. Драко Малфой не зря был ловцом — реакция у него была отменная. Перехватил хрупкое запястье на расстоянии не больше трех дюймов от своей щеки, сжал со всей накопившейся ненавистью и резко толкнул изящное тело к пустой каменной стене. Внутри все полыхало Адским пламенем, когда он скользил взглядом по узкому бледному лицу, тускло сияющему в льдистом свете его палочки. Тонкие ноздри гневно трепетали, глаза пренебрежительно и злобно сузились, а темно-розовые губы скривились в непривычной ледяной усмешке.
— Заткнись, Малфой. И это вообще не твое дело, с кем у меня отношения.
Драко со всей силы вжал ее в стену, срывая с губ глухой болезненный хрип. На ее лбу прорезалась морщина, и девушка попыталась выдернуть запястье из стальной хватки Малфоя. Он почти прижимался к ней всем телом, угрожающе возвышаясь над Флоренс темной стеной и хищно прищурив глаза, в которых горел дьявольский огонь.
— Да что ты? — его бархатный голос был мягок и вкрадчив, юноша понизил его до пленительного шелестящего шепота.
Малфой, почувствовав трепыхание ее тела, закусил изнутри щеки и грубо одернул девушку. В ее светло-шоколадные глаза с пляшущими медовыми искорками пугающей струей проник липкий тягучий страх. Она боялась его. Драко медленно осмотрел ее с ног до головы. На Флоренс не было школьной мантии, только прямые черные брюки, красиво смотрящиеся на ровных худых ногах, и белая хлопковая блузка со значком старосты, облегающая тонкое тело. Верхние пуговицы были небрежно расстегнуты, обнажая бархатную кожу впалых изящных ключиц. Девушка испуганно и гулко дышала, грудь часто и тяжело вздымалась, Драко чувствовал, как под его пальцами на ее запястье бешено бьется пульс. Молодого человека жарко опалил пьянящий аромат ее тонкой нежной кожи и густых темных волос, забранных в пышный хвост, окрыляя сладостным головокружительным дурманом. Малфой ощутил, как по венам плавно, как горячий мед, растекается смутно знакомое чувство, а все его существо мягко окутывает, будто шелковистый кашемировый плед, нетерпеливая истома. Это было похоже на то, что он чувствовал, когда зажимал в темном прохладном коридоре очередную шикарную красотку, сладко стонущую и закатывающую глаза. Драко смотрел на утонченное красивое лицо, искаженное страхом и гневом, и задыхался от проникающего в легкие невыносимого желания. Раньше это не ощущалось так явственно — то ли из-за того, что был ослеплен платонической любовью, то ли из-за того, что Флоренс всегда была рядом. И никогда так не смотрела и не говорила. Напоминая загнанную в угол пантеру, которая вызывающе прекрасна и смертельно опасна. Драко не заметил, как к возвышенному духовному обожанию добавился еще и томительно-дразнящий обжигающий клубок внизу живота. Да и сама она изменилась: стала исчезать подростковая угловатость, проявлялась женственность, шелковистая мягкость в прохладном голосе и грациозная плавность в движениях. И ее отдаленность, манящая недоступность лишь разжигали огромный костер в пылком юношеском сердце.
