¹

». И Забини крайне тепло относился к Уайлд, хоть и перекидывался с ней всего парой слов за семестр. И несколько минут назад он стал свидетелем той отвратительной сцены, что произошла с Малфоем и Флоренс. У Драко была одна мерзопакостная особенность — если его начинало нести, то его несло до конца, и остановить Малфоя было невозможно. Вот и сейчас. Он наплел все, что пришло ему в его тупую башку, испугался и умчался, оставив девчонку в полном расстройстве чувств. Ох, как Блейз сейчас мечтал ясно и просто объяснить Малфою все, что он о нем думает! Но прежде нужно было вернуть Уайлд в этот мир. Молодой человек наколдовал стакан и из палочки налил в него горячий сладкий чай, протягивая Флоренс. Она молча приняла стакан и залпом осушила его, сохраняя каменное лицо.

— Еще? — Блейз забрал стакан.

— Нет.

Ее голос был на удивление ясным и твердым. Вот только убитый, отрешенный взгляд выдавал ее состояние. Забини покачал головой, огорченно блеснув темными глазами.

— Ты даже не думай расстраиваться, конфетка! Ты же знаешь, что Малфой полный придурок и он наплетет гиппогриф знает чего, а потом ходит, повесив свой благo’годный нос и потупив щенячьи глазки.

Флоренс смерила Забини мрачным взглядом, явно готовясь послать жизнерадостного итальянца к чертовой матери.

— Ну хочешь, вместе надерем ему задницу? Все-все, я понял! — Блейз поднял темные руки в примиряющем жесте, увидев прищуренные глаза Уайлд. — Ну, не кисни! У вас же лямур-тужур[2], вот увидишь, он к тебе приползет и ручки целовать будет!

Девушка медленно поднялась, не чувствуя ни капли раздражения на Забини. Она хорошо к нему относилась и ценила то, что он проявил внимание. Но ей хотелось побыть одной. Конечно, сейчас она уже понимала, что Малфой не хотел говорить лишнего — она была в курсе этой его отвратительной черты характера. Но слова глубоко ранили ее и посеяли боль и обиду. Поэтому хотелось посидеть в прохладной тишине своей спальни под темно-синим бархатным пологом с книгой в руках, попить горячего шоколада и просто расслабиться. А потом сходить прогуляться. После обеда у большинства были дополнительные предметы, но профессор Бабблинг заболела какой-то таинственной тропической лихорадкой. Где она умудрилась подхватить ее, было уму непостижимо, но результат был налицо — Уайлд могла смело подготовиться к тесту по Трансфигурации и дописать исчезнувшие строчки в эссе по Чарам (Флоренс злобно фыркнула при мысли о Малфое).

— Забини, спасибо тебе за поддержку, но я пойду. Мне еще надо собрать вещи в коридоре. Так что увидимся, — девушка неловко махнула рукой.

Слизеринец обаятельно блеснул ослепительно белыми зубами, и в его темных глазах зажегся игривый огонек. Он помахал одними только пальцами, закидывая ногу на ногу, доставая из внутреннего кармана мантии сигарету и поджигая ее кончиком палочки.

— Чао, моя дорогая! И не волнуйся, пожалуйста, я все же надеру задницу Малфою прилюдно!

Флоренс сдержала усталую улыбку и поплелась в замок, в коридор, где обширной кучей были разбросаны ее принадлежности. Собрав все в довольно аккуратную груду, девушка Левитирующим заклинанием подняла ее в воздух и медленно направилась в Восточную башню. Где-то через полчаса должен был раздаться звонок, возвещающий окончание урока. *** Драко Малфой чувствовал себя просто омерзительно, сидя на Заклинаниях и абсолютно не вникая в раздражающее пищание Флитвика. Молодой человек вбежал в класс последним и с размаху рухнул за последнюю парту под обеспокоенный взгляд Пэнси и удивленный — Нотта. Сейчас Драко нервно ерзал на стуле, прокручивая в голове, будто заевшую пластинку, все, что они с Флоренс сказали друг другу. И с ужасом осознавал, какие вещи он ей там наговорил. Он же чуть не обозвал ее грязнокро… Впрочем, нет. Нет! Она не грязнокровка. Она просто рождена маглами. Что это вообще за глупости — грязная кровь! Если она такая… такая замечательная, то какое это вообще имеет значение?! Понятно, что ей было обидно, когда она поняла, что Драко входит в Инспекционную Дружину, но не понимает, что это для ее же блага! Ведь тогда он сможет защищать ее от Амбридж. И вообще, пользуясь еще большим авторитетом Драко, она всегда будет под его защитой, независимо от обстоятельств. И сейчас Малфой испытал очередной прилив ярости на самого себя, на свой несдержанный язык.

— Мистер Малфой, вам нехорошо? — пискнул Флитвик, отрываясь от рисования сложной схемы применения особых чар.

Драко сорвался с места и со скоростью гепарда вылетел из класса, схватив сумку. У Флитвика рот образовал ровную «о», а очки сползли на кончик круглого носа. Малфой остановился, только когда пробежал пару лестничных пролетов. Юноша остановился, тяжело дыша от невыплеснутых эмоций и быстрого бега. Ему в голову ударила кровь и всплыл голос Флоренс: «…решения. Но тогда нам с тобой придется прекратить любое общение…». Эта фраза звучала на самый разный манер, сдавливая виски и заставляя кровь в венах вскипеть. Обида и злоба с новой силой захлестнули Драко, и он, скрипнув зубами, отбросил все те глупые мысли, которые посетили его в классе Заклинаний. Она грязнокровка? Грязнокровка! Она посмела себе так говорить? Так пусть теперь на коленях перед ним будет ползать, а прощения не добьется. Правда, тихий внутренний голосок отчаянно взывал к сердцу Драко, так некстати замолчавшему. Голосок твердил: «Одумайся, одумайся! Отбрось свою гордость, попроси прощения…». Но Малфой только мотнул головой, пытаясь заглушить проснувшуюся совесть. В конце концов, он Малфой. А Малфои не извиняются. Правда, голосок тут же ехидно напомнил, как Драко просил у Флоренс прощения в прошлом году, хоть и вина в основном была на ней. Но молодой человек только отмахнулся. Глупости какие! Он был слишком юн, чтобы трезво оценивать ситуацию. Юн и… Нет, он не хотел говорить это слово. Быть может, восхищен. Может, ослеплен. Но не влюб… Нет! Решительно нет. Драко прикрыл глаза. память услужливо предоставила то яркое воспоминание. Она была одета в восхитительное винно-алое платье, облегающее талию, из легчайшего струящегося шелка, расшитое бордовым мерцающим бисером. Вставки на груди были из темно-красного шифона, уложенного красивыми складками, и воздушная ткань прикрывала хрупкие покатые плечи. Темные волосы, в свете холодных свечей казавшиеся почти черными, были уложены в небрежный низкий пучок, а волнистая прядь выпала из прически, когда Флоренс спускалась по парадной лестнице. Золотисто-карие теплые глаза кого-то искали в толпе наряженных учеников и учениц. На мгновение задержались на нем, и в ее сияющем взгляде отразилось разочарование и что-то еще неясное. Со спины к ней подошел высокий, статный красивый болгарин. Он почтительно поцеловал руку своей даме, а она одарила его слабой очаровательной улыбкой. Малфой рвано вздохнул, отгоняя тот ослепительный образ. Он навсегда запечатлелся в его памяти, зачастую всплывая в его снах. Так было недавно, он даже ощутил нежный аромат цветов и цитрусов во сне. Драко, почувствовав, что еще немного, и он побежит к Флоренс, хватая ее за руку и поворачивая за подбородок ее красивое лицо к своему. Если он сейчас же не возьмет себя в руки, то оплетет своими длинными руками ее худосочное тело и растает от аромата ее кожи и волос. Но этого ни в коем случае нельзя допустить. Ни в коем случае! *** Флоренс стояла на деревянном мосте, соединяющем Каменный Круг и внутренний дворик Хогвартса, и зябко куталась в свое серое осеннее пальто, стараясь спрятать нос в низком воротнике, но толку не было никакого. Ветер был ужасно холодным и пронизывающим, словно напоминал о приближающейся зиме. Волосы, забранные в низкий слабый хвост, разлетелись по плечам от очередного порыва, а девушка почувствовала, что еще немного, и она превратится в ледышку. Непрошеная мысль о том, что нужно было все-таки взять шарф, только усугубила самочувствие. Но уходить было нельзя. Только когда Флоренс смотрела на тусклый горный пейзаж, серую, мрачную поверхность Черного озера, голые стволы и ветки деревьев с опавшей листвой, она чувствовала, как мысли приходят в порядок. Но если вернуться в Хогвартс, то все вновь захлестнет ее с головой. Водоворот воспоминаний, обид и эмоций утянет за собой в темную пучину. Флоренс прикрыла глаза, пытаясь отвязаться от навязчивых образов в переполненной голове. Однажды, когда она была на первом курсе и бродила одна по замку, то заблудилась и забрела в какой-то мрачный коридор. Она долго сидела и смотрела в одну точку, вспоминая родителей и жизнь в приюте — тогда она чувствовала примерно тоже самое, что и сейчас. Тогда ее нашел Дамблдор. Старец с длинной серебристой бородой и пронзительно-яркими голубыми глазами, задорно поблескивающими из-за стекол очков-половинок, ласково протянул девочке сухую морщинистую руку и отвел в свой кабинет, напоил чаем с лимонными шипучками и шоколадными котелками, познакомил с фениксом Фоуксом — роскошной крупной птицей с пышными малиновыми, алыми и золотыми перьями. Юная Флоренс тогда не слишком доверяла чудаковатому директору, но отчего-то Дамблдор согрел ее душу отстраненной беседой о Филче и его киске, о том, что он сам когда-то преподавал Транфигурацию, поведал о таинственных рецептах зелий, которые знал только профессор Снейп. И рассказал еще кучу всяких мелочей, от которых внутри у Флоренс разлилось приятное тепло. Директор ласково попрощался с маленькой волшебницей, а Фоукс, добродушно косясь на девочку мудрыми черными глазами, дал погладить себя по шелковистым перьям. Дамблдор потрепал ее по плечу и сказал, что если юной мисс Уайлд захочется выговориться, то он будет к ее услугам. Приятное воспоминание вызвало отклик в сердце Флоренс, и она позволила себе улыбнуться. Делала она это так редко, что губы, казалось, забыли это движение. Но нет. Сбоку послышалось глухое шевеление, и девушка, обернувшись, с удивлением обнаружила несколько смущенного, тепло укутанного в гриффиндорский шарф и поправляющего очки Поттера. Он неловко покосился в сторону Флоренс, взъерошивая вихрастые волосы. Юноша опирался на перила локтями, словно надеясь скрыться за деревянным столбом, разделяющим их с однокурсницей.