Лучи солнца растворились меж ветвей, ветер стал куда прохладнее и порывистее. Как назло, чем ближе Алек и Михаил подбирались к сомнительным людям, тем больше сгущались облака на небе. Погода заметно портилась, но не было ощущения приближения скорого дождя, просто всё вокруг стало каким-то уж больно мрачным.
— Вот это… они?
Дядя Миша уставился в ту сторону, куда указывал пальцем Алек. Мёртвая тишина и немыслимое количество палаток, уж больно похожих на военные. Только двое мужчин без футболок гуляли вдоль берега. И больше никаких признаков жизни — ни костров, ни фонарей, ни чего-либо ещё. Алек сразу же подметил, что эти двое прикрывают весь лагерь, строя из себя «нормальных». Он начал доказывать Михаилу всё то, что говорил ранее, упомянул, что с другой стороны есть точно такой же странный лагерь, и вдруг заметил ещё одну особенность, открывшуюся на этот раз.
Машин стало значительно меньше, а палаток не убавилось.
— Нам нужно уезжать! — шёпотом воскликнул Алек, но чувствовалось, что он еле сдерживается, чтобы не закричать.
— Возвращаемся, идём.
Быстро уводя оттуда Алека, он не проронил больше ни слова. По нему было заметно, что его тоже это всё насторожило, однако, как взрослый и рассудительный человек, Михаил пытался найти какие-то оправдания. Но безуспешно. Пока всё складывалось именно так, что лучше прислушаться к ребёнку и уехать, чем ждать сюрпризов от судьбы. Ища хоть какие-то сомнения насчёт собственных подозрений, он быстро шагал в сторону лагеря, подгоняя Алека в спину, но как только они пришли, прозвучали первые плохие новости:
— Машины в дерьмину! — Ярослав со всех ног помчался к ним, как только завидел.
Алек невольно заметил их общую черту — они оба слишком быстро поддавались панике. И папа сейчас, точно так же, как и он, испытывал неподдельный страх.
— Сука, там самый настоящий фарш! — завопил он.
Все остальные стояли посреди дороги, за припаркованными машинами, и у каждого на лице читалась отчётливая паника. Дядя Лёша уставился широко раскрытыми глазами в песок, сжав пальцы на собственной талии; Беляк крутился возле него, без остановки задавая вопросы, на которые даже не ожидал ответа; Егор, сунув руки в карманы ветровки, метался из стороны в сторону, периодически нервно поскуливая и норовя вот-вот расплакаться от ужаса.
— Аккумуляторы украдены, колёса пробиты, бензобак пробит, про двигатель вообще молчу! — Ярослав тараторил быстро, подводя друга к машине. — Там под капотом целое месиво из тросов и шлангов, полный… — он прикусил язык, вспомнив про троих детей, стоявших слишком близко. — И со второй машиной то же самое, нам нечем это починить. Мы застряли.
Последняя фраза прозвучала сродни смертному приговору. Ярослав никогда не был категоричным человеком, всегда старался поддерживать позитив в компании, потому такие пессимистичные слова означали только одно, что крайне быстро дошло до всех. Они в полной заднице.
Все столпились у машин, прекрасно понимая, что такой ущерб не исправить в полевых условиях. В один момент, одновременно для всех, все паззлы сошлись воедино, стало сразу же ясно, кто мог это всё сотворить. Алек, как оказалось, действительно говорил правду! И от этого осознания стало ещё хуже, страх сковал всех, моментально отбросив всё рациональное мышление на задний план.
— Я сейчас вернусь! — выпалил Алек и, развернувшись, пулей устремился куда-то вдаль.
Он мчался к Игорю со всех ног, настолько быстро, что даже за такое короткое расстояние его лёгкие начали сжиматься от боли, а в ногах почувствовалась пульсация. И, как только он заметил его семью, сердце ушло в пятки — у них тоже было всё далеко не хорошо.
— У нас проблема… с машиной, — Игоря нервно трясло, но он нашёл в себе силы помочь выпрямиться Алеку, согнувшемуся в три погибели после такого забега. — Мы почти собрали вещи, сейчас будем уходить. Я рассказал родителям, можно, мы с вами пойдём? Хотя бы до ближайшего места, где будет связь телефонная.
Алек, подняв голову, уставился на него. Просьба Игоря казалась до ужаса абсурдной, ведь он именно для этого за ним и прибежал. Он повернулся в сторону родителей своего приятеля — те были так заняты сбором вещей, что даже не замечали их двоих.
Наверное, из-за страха он напрочь потерял чувство времени, либо же из-за внезапно появившейся пасмурности. Потому, когда он перевёл взгляд на Игоря, крайне удивился тому, как предзакатное зарево осветило его лицо. Даже с мешками под глазами, с заметной колючей щетиной на щеках и испуганным видом, он был прекрасен. И Алек, будто чувствуя, что это может быть последний их общий закат, подался вперёд, поцеловав его быстро и неглубоко.
Совершенно точно, что сейчас не было времени для нежностей, и уж тем более не тогда, когда рядом родители. Но это порывистое действие помогло им двоим собраться и хоть немного успокоиться, потому что оба понимали — дальше их ждёт то, что не описывают даже в самых драматичных фильмах про побег и спасение.
— Нам нужно выдвигаться, — прошептали они одновременно, отстранившись друг от друга.
*
— Нам нужно выбираться отсюда как можно быстрее! Скоро стемнеет! — Ярослав надрывал горло, судорожно собирая вещи.
Сын куда-то резко убежал, оставив его наедине с переживаниями. И когда вопросы, один за одним, начали врываться в его голову — как скоро всё начнётся? что начнётся? что вообще может произойти? — он краем глаза заметил приближающегося ребёнка.
— Алек! Где ты шлялся?!
— Семья Игоря пойдёт с нами! У них тоже сломана машина, мы уйдём все вместе! Нам нужно быстрее собираться, папа… мне страшно! — на одном дыхании протараторил он.
— Я знаю! — Ярослав закинул в рюкзак вовремя найденную бутылку чистой воды и поспешил сгрести что-то, чем можно было перекусить.
Три выстрела.
Алек, задрожав, насторожился, вглядываясь в ту сторону, откуда прозвучало предвестие приближающейся смерти.
— Их лагеря находятся по обе стороны береговой линии. Они будут зажимать нас, пока не перестреляют всех, нам нужно в лес, и оттуда…
— И нахер им это надо? — отец протянул Алеку рюкзак. Он злился из-за того, что не понимал сути всей этой драмы, которая может стоить им жизни. Но разбираться со всем этим времени точно не было.
— Вы ещё долго будете собирать вещички, принцессы?! — окрикнул их дядя Миша, который уже успел встретить семью Игоря. Он выглядел встревоженным, но явно пытался держать планку, чтобы не поддаться панике. Егор и Беляк, стоя рядом, молчали и рассматривали свои ноги.
— Пап, я не знаю, и лучше нам не пытаться это узнать. Просто нужно уйти как можно быстрее, ты же сам понимаешь! — быстро выпалил Алек, хватая сумку.
Время шло против них: пока всё самое ценное было собрано, небо успело залиться заревом; трудно было разобраться во всём происходящем, как и откинуть ненужные мысли, но зато удавалось действовать слаженно. Общей группой они быстрым шагом направились в лес, держась в нескольких десятках метров от основной дороги. Начинало смеркаться.
Живую цепь замыкала мать Игоря, подгоняя успевших уже запыхаться Егора и Беляка, затем бежали сам Игорь и Алек, а впереди них всех — отцы. За спинами уже небо теряло закатный оттенок, а впереди — пятнадцать километров леса, тёмного и страшного. Как и выстрелы, которых стало слышаться ещё больше.
Теперь они почти не прекращались, и подтверждением домыслов Алека стали крики. Страшные крики, в которых отчётливо слышался монолог несбывшихся перед смертью желаний. Послышалось, как кто-то наивно умолял не делать этого, но только ничего не может остановить тщательно организованное нападение. Солнце уже совсем исчезло за горизонтом, выездной дороги по-прежнему не было видно, а выстрелы, казалось, уже раздавались прямо за спинами.
Алек ни на минуту не переставал думать. Ему было невероятно сложно сохранять здравый смысл в такой ситуации, страх пронизывал каждую клетку; но в голове он продолжал выстраивать правильный план. Он только сейчас понял, что дальше их лагеря были палатки семьи Игоря, а значит, что они были последними на этой базе отдыха. После — километр зарослей без выхода к воде, и только потом просторная поляна, где обосновались эти страшные люди. Сейчас, вероятно, был обстрел оставленных палаток. Поток мыслей вызвал тошноту. Как они будут действовать, когда поймут, что из лагеря успели сбежать? Кто ещё из отдыхающих решился на побег?
