– Молодец, бахчисарайский, то, что я больше всего люблю, – одобрительно произнес Иван Сергеевич.

– В первый раз промашка вышла, – виновато отозвался начальник тюрьмы. – Но я уже наказал кого надо за головотяпство. Как устроились, товарищ Уваров? Жалоб нет? Больше ничего не надо? Этот барбос вам не слишком надоедает? – и он ткнул толстым волосатым пальцем чуть ли не в глаз Максиму. – Только скажите, мы его в карцер переведем. За нарушение режима тишины.

– Лучше уж сразу в подвал и дырку в затылке, – сказал Громов.

– Поговори у меня еще!

– Ладно, Нил Денисович, все у нас тут нормально, – вмешался Иван Сергеевич. – Он моим земелей оказался. У нас есть о чем поговорить на несколько недель вперед.

– А я и не сомневаюсь, что дольше вы тут не задержитесь. А если Громов так вам по душе, то мы и его придержим. Даже если придет постановление об освобождении. Лишь бы вам было приятно.

– Тут я не согласен, – огрызнулся Максим.

– А тебя и спрашивать никто не будет. Но вряд ли такая бумага придет, дело-то на тебе висит серьезное.

Данилкин усмехнулся, принял из рук Ивана Сергеевича пластиковый стаканчик с коньяком и профессионально по-военному осушил до дна. Потом с сожалением сказал:

– Вы уж опять извиняйте, Иван Сергеевич, за непривычные условия обитания. Был бы у меня люкс, я бы вас там разместил. Да хоть в своем кабинете. Но – служба! Приказано – в камере, но со всеми исполнениями желаний. Вот и выполняю. А уж вы, товарищ Уваров, когда снова во власть вернетесь, то и меня не забудьте. Мне до пенсии год. Хочу закончить службу в почете и радости.

– Я тебя услышал, Нил Денисович, не беспокойся. Будет тебе и почет, и радость. А я свое слово держу. Еще дернешь?

– С вами бы хоть ведро, но – дела. Так что отдыхайте. А ты, Громов, натяни штаны и майку, через полчаса у тебя свиданка. Даже две. Я за тобой пришлю надзирателя. И не очень-то тут резвись.

Данилкин погрозил Максиму пальцем. Потом, наморщив лоб, вспоминая что-то, выдал:

– То, что позволено быку, не дозволяется Юпитеру. Тьфу, наоборот, кажется. Ну, ты меня понял.

– А кто на встречу записался?

– Там увидишь. Все, Иван Сергеевич, ушел.

И бутырский Кум покинул камеру. Грозный, но добродушный.

– Давай, Макс, сделаем так, – предложил таинственный сокамерник. – Пить и есть сейчас не будем, повременим. Пока ты там со своими свиданиями не управишься. А в обед продолжим. Да и мне надо с мыслями поработать. Обмозговать кое-что.

– Согласен, – откликнулся Максим. – Это, наверное, адвокат пришел, Лисовский. А вот второй кто? Неужели Лариса? Если так, то я буду сегодня вдвойне счастлив.

– Невеста?

– Ну… почти.

– Если сам сказал «почти», то, значит, не невеста. Либо вся целиком, либо никак. Впрочем, не мое дело.

Иван Сергеевич включил телевизор, начал щелкать пультом. Ни одна из программ его не устраивала. Наконец остановился на канале про животных.

– Уваров… Уваров… – тихо пробормотал Максим. – Что-то ничего не припоминаю.

– А ты, наверное, высокой политикой не очень-то интересуешься? – спросил Иван Сергеевич. У него был тонкий слух. – И по коридорам власти никогда не шастал?

– Нет, – признался Максим. – Я ведь всего – навсего простой бизнесмен средней руки по драгкамням и самоцветам. Куда мне с орлами летать! А все-таки кто вы, доктор Зорге?

– Ладно, скажу. И так все сам узнаешь. Министр Федерального Правительства России по недрам и землепользованию. Сейчас, правда, бывший, с формулировкой «по недоверию». А после такой формулировки сразу же и дело пришили.

Максим, натягивая джинсы, так и сел на пол.

– Ни фига себя! – вырвалось у него.

– А чему ты удивляешься? Мы не люди, что ли? Полубоги или небожители? Да такие же, как и вы. Даже хуже. Потому что всегда как сжатые пружины. Ничего, хоть тут распрямлюсь. И не вздумай мне сейчас ляпнуть что-нибудь этакое про своих внуков, которым станешь рассказывать о нашей встрече. Убью на месте вот этим окороком.

– А за что вас?

– Долгая история, оставим на вечер. Да вот за тобой и пришли.

В камеру вошел надзиратель и молча поманил за собой Максима. Голос подать не решился из уважения к федеральному министру. А вот Иван Сергеевич свой голос подал, сказав на короткое прощанье:

– И запомни, Максим. Человек приходит в этот мир без зубов, также без зубов и уходит, а все остальное в промежутке между этим – просто вставные челюсти. То есть смешной и глупый вызов Природе и Богу.

– Будда? – обернулся на эти слова Громов.

– Нет, Уваров. Будда сказал другое, но похожее. Счастливы люди, если они ничего, кроме души своей, не называют своим. Подумай об этом, когда станешь разговаривать со своей полуневестой Ларисой, да и с адвокатом Лисовским. Сдается мне, тот еще поганец.

…Максим Громов в сопровождении надзирателя уже не в первый раз совершал переход из следственного изолятора в такое же трехэтажное здание, где размещались служебные помещения дознавателей и место встреч заключенных с родственниками и адвокатами. Надо было спуститься по лестнице вниз и пройти через внутренний дворик. Все здесь было пропитано духом Средневековья: и стены, и узкие бойницы.

«Не убежишь!» – всегда думал Максим об одном и том же.

В первую неделю своего пребывания в Бутырской тюрьме он мечтал только о побеге. И не потому, что условия были жестокими, нет. В демократические времена и режим смягчился, и свидания давались по первому требованию. Просто каждый человек, не только заключенный тюрьмы, мечтает и думает только о свободе.

В комнате дознавателей его поджидал адвокат Лисовский. Толстячок одного с ним возраста. Бывший также юрисконсультом в компании «ОКО», которую кроме Громова возглавляли еще два соучредителя – Ольховский и Олев. Все они познакомились еще в нулевые годы, когда проходили стажировку в алмазно-бриллиантовой фирме «Де Бирс», главном мировом монополисте в этой области. Там и родилась идея создать на родине «ОКО», по первым буквам своих фамилий.

Все трое энергичные, амбициозные, знающие толк в этом деле, с отменным образованием, полученным и в России, и в Лондоне. А кроме того, Олев был профессиональным огранщиком алмазов, Громов – потомственным рудокопом, Ольховский имел связи в отечественной компании «Алроса», на долю которой приходилось 99 % всех добываемых на территории России алмазов. Там работал топ-менеджером его отец, который, естественно, не возражал, чтобы «ОКО» было зарегистрировано как одна из многочисленных дочерних фирм головного предприятия.

Дела сразу и всегда шли хорошо. Они поделили обязанности. Ольховский занимался бизнес-проектами и финансами, Олев – созданием гранильных мастерских и производством изделий, Громов – обеспечением сырья. Что было главнее? Да все нужно и важно. В хорошей компании без одного, другого или третьего не обойтись.

Алмаз сам по себе не слишком-то дорого стоит. Бриллиантом он становится только после качественной полировки или огранки. А одних только видов и способов огранки полтора десятка, от ступенчатой до флорентийской. Причем надо обязательно подчеркнуть естественный блеск камня, его чистоту. Тогда только возрастает его карат и цена. И он может стать ювелирным изделием.

Но где его продать? Требуется сеть собственных магазинов. Ольховский создал их в Москве, Санкт-Петербурге, в Сочи и некоторых других городах. Назывались они соответственно – «ОКО». А сначала алмаз надо вправить в кольцо или колье. Тоже проблема. И не только алмаз. «ОКО» работало с драгоценными камнями и самоцветами, а также с природным жемчугом. У каждого – свой покупатель. В этом и заключался бизнес, чтобы мимо магазина «ОКО» не прошел никто.

А сырье? Тут уж во всем можно было положиться на Максима Громова. По разведанным запасам алмазов Россия занимает первое место в мире. Значительны они также в Ботсване, Конго, ЮАР, Австралии. А в России это прежде всего Якутия, Архангельская область и Пермский край – родина всех предков Громова. Это была интересная и увлекательная работа. Постоянные командировки за рубеж, встречи и совещания в странах, где развит или только начинается алмазно-бриллиантовый бизнес.