И никому из местных эльфов в голову бы не пришло привязать к дереву себя.

Илидор не мог объяснить своих ощущений словами, но ему казалось, что это очень важно, даже не так – что это одно из определяющих свойств Йеруша Найло, которое не то чтобы делает его выходки более милыми, но заставляет смотреть на них другими глазами. Ради того, чтобы докопаться до истины, он готов привязать к дереву в зимнем лесу не только другого, но и себя.

Между прочим, когда Найло возвращал в воду в Донкернас, ему не обязательно было лезть под землю самому, но он полез. И чуть не погиб. И не ожидал, что его за эту доблесть забросают почестями. Ему просто было интересно, что получится, и он не желал упустить случая своими глазами увидеть нечто необычное или вляпаться в него.

Едва ли кто-нибудь понимал это стремление так хорошо, как Илидор.

По мнению золотого дракона, все нынешние эскапады Йеруша, о которых было столько разговоров, выглядели любопытно – такие мысли, вероятно, означали, что золотой дракон безвозвратно спятил от скуки в замке.

А потом Льод Нумер увёз Илидора и слышащего воду Гружвэуаурда в самый большой домен Эльфиладона, Зармидас, что находится севернее Донкернаса, и до середины зимы драконы в компании Льода и кучи сподручников лазили по заснеженным горам в поисках высоких озёр.

Домен Зармидас, второй месяц белого сезона

В горах Иенматаль было очень холодно, поначалу трудно дышалось, а покрытые снегом поля и леса далеко внизу казались близкими-близкими. У Илидора при взгляде на них кружилась голова и хотелось сигануть туда, вниз, распахнув крылья и восторженно вопя.

Золотому дракону почти ничего не нужно было делать в этой поездке, только слушать камни – его взяли с собой как сигнальный колокольчик от горного обвала, а вот Льод, его сподручники и Гружвэуаурд были очень заняты: составляли карты, бесконечно брали пробы воды, подмешивали в них разноцветные крупинки из прихваченных с собой склянок и пялились на них выжидательно. Временами Нумер сокрушался, что не прихватил ещё и ядовитого дракона, «к примеру, эту милую барышню Шеварру».

Назвать Шеварру милой барышней мог только эльф с напрочь отбитой головой, да ещё глухой впридачу. Но никто не удивился: все знали, что в самом начале зимы Льод Нумер несколько раз ездил на задания с Йерушем Найло, а от этого может немного свихнуться даже камень.

Льод позволил Илидору летать по окрестностям, «не удаляясь далеко и не пугая почтенных жителей этой местности». Дракон изучил сначала ближайшую вершину хребта Иенматаль, потом другую ближайшую, а затем принялся исследовать пещеры. В одной чуть не сломал ногу, когда под ним разломалась прочная с виду ледяная корка, в другой едва не застрял, проползая под низким потолком, в третьей – а может, тридцать третьей по счёту – нашёл медную руду, в пятой (или девяносто пятой!), расположенной совсем невысоко, но спрятанной очень хитро, Илидор набрёл на огромную яму, заполненную костями. Наверное, кости были эльфскими: у более-менее целых скелетов оказались узкие плечи, длинные руки и ноги, однако росточку все они были небольшого, с людей – то есть примерно на голову ниже эльфов, которых знал Илидор. А может быть, ему просто так казалось – в конце концов, скелеты были просто навалены кучами в этой яме, как будто их туда сбрасывали десятки или сотни лет подряд. Под стенами пещеры валялись груды угля, основательно засыпанные пылью и нанесённым снаружи мусором.

Повсюду Илидор искал голос Такарона. Иногда, когда ему казалось, что голоса камней или руды внутри этих гор звучат особенно сильно, что вот-вот он расслышит среди них отцовский зов, Илидор цеплялся за почти отвесные выступы и подолгу, пока лапы окончательно не отнимались, прислушивался к звучанию гор Иенматаль.

Но в нём так и не нашлось никакой частицы Такарона.

Днём было холодно, а ночами – очень холодно. Обыкновенно вечером эльфы и драконы устраивались в какой-нибудь пещере и разводили там знатный костёр, используя в том числе найденный Илидором уголь и завесив вход покрывалами, но к утру костёр угасал. Просыпаясь, драконы и эльфы едва могли пошевелить замёрзшими руками и ногами и лишь с огромным трудом заставляли себя выбраться из-под трёх одеял. В то же время каждый из них был готов скорее околеть, чем спать рядом с другими, чтобы сохранять тепло.

– Жаль, не бывает огненных драконов, – как-то в шутку посетовал Льод. – Они бы существенно облегчили нам этот поход.

Илидор и Гружвэуаурд злобно зыркнули на эльфа исподлобья, и тот умолк. Немного позднее один из сподручников объяснил Льоду, что семейство огненных драконов, как и многие семейства прочих драконов, существовало в прежние времена и было полностью уничтожено в войне с гномами двести лет назад.

Однажды им пришлось спасаться от лавины – о её скором сходе предупредил Гружвэуаурд. Драконы спешно собрали в охапку лагерь, Льода и сподручников и в несколько заходов перенесли их на соседний горный склон. Потом все вместе оттуда наблюдали за снежным месивом, сметающем на своём пути ёлки и камни, эльфы утирали холодный пот со лбов, а драконы смотрели на лавину немигающими глазами и думали, как бы мог сложиться этот день, если бы эльфы погибли в лавине, а драконы… Ну что драконы, просто улетели бы.

Ах нет, Гружвэуаурд знал, что никуда бы они не улетели: не предупреди он эльфов об обвале – утратил бы драконью ипостась, и от понимания этого простого факта, от бессильной злости драконьи глаза, сиреневые с серыми полосками, щурились и делались почти чёрными.

Илидор бы не утратил никакой ипостаси, даже если бы сбросил эльфов в лавину собственноручно, но ему улетать ещё было рано.

Рано и некуда, дракон знал это, но вынужден был повторять про себя эти слова снова и снова.

Даже если он случайно, просто полетев на северо-восток, доберётся до Такарона, то там же, скорее всего, и погибнет в течение пары дней, ведь в горах полно живых и боевитых гномов, которые пожелают прибить золотого дракона и едва ли станут сдерживать себя. А может, Илидора просто затравят смертоносными разумными машинами. А если нет – то ещё через несколько дней появятся донкернасцы и покажут ему, что бывает с бегучими драконами.

Нет уж, золотой дракон должен прийти в Такарон, точно зная, зачем идёт, а также с кем и о чём там нужно говорить, чтобы его сразу не пришибли. А просто рухнуть с неба к подножию отца-горы с растерянной мордой и просить кого-нибудь объяснить, что тут происходит – вовсе не то, что требуется Илидору.

Да и не долетит он туда от Зармидаса, тем более зимой, он же не машина с крыльями.

– И ты думаешь получить информацию у драконов, которые не видели Такарон двести лет? – едко спрашивал Илидора кто-то внутри его головы. У этого кого-то оказался голос Йеруша Найло. – Это не кажется отличным планом, ты знаешь?

– Никто другой не расскажет больше, – отвечал Илидор голосу в своей голове. – А после Такарона я пойду в людской город, потеряюсь там и буду жить счастливо. Потому я хочу, чтобы ты отвёз меня в Декстрин и показал, как устроены людские города, тупой эльф.

Ответил и тут же прикусил язык: Йерушу Найло, даже если он – только голос в голове Илидора, вовсе не нужно знать, зачем дракон хочет в Декстрин. Или даже просто знать, что дракон туда хочет.