– Оссналор, дорогой, я на миг почти поверила, будто ты постарел и утратил нюх. Но твои глаза выглядят встревоженными, словно не уверены, на том ли они оказались лице, потому я продолжаю быть спокойной за твою легендарную нюхливость.

Лишь чуточку поспешно Хшссторга развернулась и направилась в детское крыло, а Оссналор, поморщившись, выпустил из своей хватки глотку пространства и под тихий шорох шагов растворился в темноте коридора.

Леса Уррека, первый месяц сезона гроз

Ночной лес на болотах пах тиной и грибами-паразитами. Внимательными стражами выстроились вокруг поляны кривые ольхи и тощие дубки, делавшие вид, будто им не интересны разговоры гостей, никем не званных в этот лес, но таких самоуверенных и громких. Среди ольх и дубков что-то шуршало и быстро-быстро загребало лапками, вокруг костра вились невесомые ночные бабочки, над ухом торжественно и тоскливо завывали комары. Йеруш пялился в костёр так, словно собирался на него наорать и отпинать ногами, лицо эльфа казалось восковой маской, а глаза – вёрткими жуками, которые в следующее мгновение спрыгнут с лица и забурятся в землю.

– Мне нужно, чтобы к утру ты просчитал точки выхода вод с учётом магических колебаний и нанёс их на карту, – наглядевшись в костёр, решил Йеруш.

Он не повернулся к Илидору, лишь чуть повысил голос, а глаза его загорелись так неистово, словно Найло накрыло лихорадкой.

Было бы неплохо, в сердцах подумал Илидор. Два года назад золотой дракон ездил по этим краям с магом подобия Фалоном Мурло и учёной Цеддой Хамло, и он помнил, как оба эльфа уверяли, дескать, болотные комары разносят разные болячки, потому нужно всегда стараться набросать в костёр какой-нибудь гадости подымнее и повонючее.

Найло или не знал об опасных комарах лесистой части Уррека, или считал, что если комары решат его покусать, то тем хуже для них. Но если бы стадо заражённых комаров изгрызло Йеруша и тот свалился в горячке, Илидор бы вздохнул спокойней, а то всю дорогу Йеруш поглядывал на дракона так, словно мечтает его сожрать или что похуже.

А впрочем, даже если Йеруша покусают, он всё равно продолжит работать, он продолжит работать, даже помирая! Может быть, даже после смерти. Зимой, когда Найло таскал ледяных и слышащих воду драконов по Урреку и Варкензею, оказалось, что этого эльфа не валит с ног даже самый лютый мороз, хотя Йеруш отчаянно мёрз, даже сильнее, чем обычно мёрзнут эльфы – но продолжал работать как сумасшедший, тащился вперёд и продолжал свои изыскания, он трясся и надсадно кашлял, но упасть и болеть не пожелал. Да что там, Илидор сам видел, что даже смерть не в силах остановить Найло, идущего по следу, так что если болотная лихорадка и накроет этого эльфа – она не сможет прервать его работу.

Люди-помощники, которых Йеруш нанимал в Урреке уже не в первый раз, тоже хорошо это знали и хранили на лицах выражение бесконечного долготерпения.

– Найло, – стараясь звучать равнодушно, проговорил Илидор, – мне кажется, ты слишком привык к моему обществу и непростительно расслабился. Настолько, что стал меня путать с кем-то из своих собратьев.

Йеруш не то кашлянул, не то хохотнул и вытащил из костра длинную ветку. С одного конца она уже почти прогорела, красный огонёк ярко сиял в ночи, и эльф смотрел на него так пытливо и заинтересованно, словно прикидывал, как бы завести у себя внутри нечто подобное.

Илидор подался вперёд, и Йеруш, вздрогнув, перевёл взгляд на него, несколько раз моргнул, разгоняя яркие пятна, мельтешащие после того, как он вглядывался в тлеющую ветку, и вместо них увидел перед собой новые пылающие пятна – золотые.

– Я – дракон, – прошептал Илидор с видом шпиона, выдающего врагам секрет обороны королевского дворца. – Я не умею высчитывать и просчитывать какие-то там места выходов и перемещений. Ты наверняка об этом знал, но забыл.

Йеруш медленно развернул к Илидору ветку с красным огоньком на конце. Найло хотел, чтобы дракон наконец отшатнулся от него, но дракон не отшатывался, и Йеруш, склонив голову к плечу, словно спрашивал себя и дракона: ну и как с тобой поступить, упёртая ты зараза?

– Точно, – таким же заговорщическим шёпотом согласился эльф. – Я забыл. Но ты же должен быть полезным, хренов дракон, потому мне придётся научить тебя разбираться в этих премудростях, даже если это убьёт одного из нас. Ты услышал меня?

Ответ Илидора был немедленным, кратким, бодрым и, честно говоря, очень смешным, но Йеруш в ту ночь совершенно не расположен был шутить, потому всё-таки ткнул веткой дракону в ключицу.

* * *

Найло не ошибся: обучение Илидора водной картографии едва не убило обоих. Из Йеруша был паршивый учитель – он торопился, тараторил и нервничал, а дракон оказался неблагодарным учеником, ведь ему было плевать на все водные источники мира, и ещё он ненавидел Найло за выходку с веткой. Ожог под ключицей неистово болел и всё время тёрся об рубашку.

– Я с тебя не слезу! – сердито выкрикивал Йеруш. – Даже не надейся, дурацкий дракон! Ты должен быть полезным, или я тебя запру в замке до будущего года!

– Да завернись ты в эти карты и сдохни в них! – сердился Илидор. – На кой тебе моя помощь, сам бы справился!

– Я! – Йеруш наставлял на него длинный костлявый палец и подпрыгивал, сидя. – Тебя! Собираюсь таскать по всему Урреку! Сегодня, завтра, через год! А когда закончится Уррек, я буду тебя таскать по Чекуану! Я буду из тебя тянуть все жилы нещадно, и ты должен мне в этом помочь!

– Тебе мало слышащих воду, что ли? – негодовал дракон. – На кой тебе я?

– Мне не нужна магия, ну почему ты такой тупой, а? Мне нужна наука! Всё что драконы могли тут учуять, они уже учуяли! Мне нужен дракон-архитектор, а не рабочий! Здесь нужно использовать голову!

– О, так вот как ты называешь эту штуку, из которой орёшь! Головой!

Три эльфа-сподручника, которых Найло возил с собой, чтобы следить за драконом, наблюдали за этими перепалками с трудноописуемым выражением лиц.

– Илидор! Мы тут занимаемся! Важными! Научными! Изысканиями! Ты просто слишком дремучий, чтобы оценить хотя бы десятую долю той важности…

– А я думал, мы тут просто орём друг на друга!

– Илидор! Возьми линейку и перо, или я тебе их затолкаю в глотку!

Дракон подчинялся, потому что куда ему было деваться, и даже честно старался вникнуть в объяснения Йеруша, но делал это медленнее, чем хотелось эльфу, тот быстро терял терпение, начинал орать и временами даже драться. Он с одинаковой вероятностью мог лягнуть Илидора или, яростно вопя, разбить собственные костяшки о ближайшее дерево. Если, по мнению дракона, Найло колотил его чаще, чем себя, дракон не стеснялся восстанавливать равновесие: мог пнуть Йеруша в живот, отбрасывая на несколько шагов от себя, или заломать его руку, уронить лицом в прелую листву и нашипеть в ухо. Найло огрызался и ругался, но и только, однако Илидор ничуть не заблуждался: в других обстоятельствах подобных вольностей ему не простят.

Сподручники попытались было вмешаться раз, другой, но Йеруш от них сердито отмахнулся, и сподручники приняли мудрейшее из возможных решений: оставить этих бешеных в покое, и стали коротать время на рыбалке у ближайшего озерца или шастая в деревню по каким-то своим надобностям.

Мягко говоря, на выездах Йеруш Найло сильно разлагал вверенных ему сподручников, однако их это вполне устраивало, а учёные Донкернаса об этом и знать не знали. Им было достаточно того, что изыскания Йеруша приносят определённые плоды на местах, а про его научные статьи много говорят в Ортагенае, и это хорошо для авторитета Донкернаса.