– Не хочу. Осталось так мало времени.

Накануне расставания их опять потянуло друг к другу, и они начали, как раньше, собираться у Маши Бододкиной, Надя вновь предлагала билеты в театр, все уже не разбегались после семинаров, а шли вместе обедать. На шестом курсе всегда медленно думающий Лев решил, к общему удивлению, взяться за учёбу. И начал тянуть руку на семинарах, чего уже не делала даже Маша Бододкина. Как-то на кафедре «Отоларингологии» он, вызвавшись, старательно ответил на вопрос, потом написал записку сидевшему поблизости от стола преподавателя Мишке:

«Скажи, пожалуйста, что мне поставили?»

Мишка от такого возмутительного, недостойного поведения оторопел. Подумав, изобразил жирную двойку. Дальше бумага попала к Клёпину, который добавил помимо Мишкиной двойки ещё кучу разных оценок. Надя обвела их кружочками. Катя нарисовала цветочки. Между цветочков кто-то оставил надпись: «Лев, ура, наконец твоя кудрявая головка потянулась к солнцу!» Лев получил сложенный листочек, сладострастно развернул и оторопел. Мишка, пристально наблюдая за его физиономией, не выдержал и засмеялся.

– Кац? В чём дело, Кац? Что смешного в отите? – озадаченно спросил преподаватель.

– Да так, – вытирая выступившие слёзы, пробормотал будущий организатор здравоохранения, – я и сам не знаю. Сорвался.

– Больной он! – подал голос Клёпин. – Мы-то привыкли… Не обращайте внимания.

– Да ты на себя посмотри!

– Тихо, тихо… Что вы как дети?

На перерыве к Мишке подошёл Лев:

– Михаил, – начал официально, – если это ещё раз повторится…

– Лев, да ему просто смешинка в рот попала, – дружелюбно сказал Сергей.

– Не согласен! – заорал Клёпин. – Значит, так! Строго предупредить, а если повторится, будем лечить удлинённым сном.

– При чём тут удлинённый сон? – смешался Левушка.

– Чтобы тебя меньше видеть.

Лев побагровел:

– Замолчите! У меня серьёзный разговор!

Спортивная медицина. Кстати, точная наука. Например, для начала шестикурсникам дали задание измерить физические данные первокурсников. Честно говоря, только данные роста и веса, но Клепин, понятно, этими двумя мелкими параметрами не удовлетворился: помимо всего впускаемые по одному запуганные первокурсники должны были со всей силы тянуть на себя ручку громадного железного шкафа, тихо, никому до этого не мешая, стоявшего в углу. Клепин, делая озабоченную физиономию, командовал:

– Быстро слез с весов! Взялся за ручку! Да, за эту… Так! Тяни… Ещё! Не дёргай! Я кому сказал – не дёргай! Нет, нет, медленно…

Как бы проверяя, заглядывал за заднюю стенку шкафа.

– Движется! Вертится! Вижу, вижу!

Один раз особенно сильный парнишка таки сдвинул, ко всеобщему изумлению, шкаф. Клёпин с пиететом пожал красному от усилий, гордому силачу руку и постановил:

– Молодец, Галилей! Будешь профессором.

Дала ему отпор только одна девушка. Ехидно улыбнувшись, поднесла к самому носу обманщика крепенькую фигу и споро повертела ею, вызвав дружный смех остальных проверяющих. Колька, поражённый догадливостью и проявленной силой духа, немедленно захотел с ней познакомиться, но был остановлен:

– Николай! – укоризненно сказала ему Надя.

– Ну что?

– Будь умным. Иди, деточка, иди, не связывайся… – выпроводила девицу.

Витя Мецер хоть и женился по-умному – в Питере останется, а что-то не очень счастлив. Умирающим голосом пригласил Мишку на день рождения жены. Мишка притащился с книжкой и голодный – чтобы больше съесть.

– Вот, Сонечка, подарок, – дал книжку.

Сонечка фыркнула, бросила книжку на диван.

– Ну садись, – кивнула раздражённо. Вышла.

Мишка пожал плечами.

– Что это она? – спросил Витю. – А ты похудел, кстати. Диета?

– Достали…

Наконец, когда все собрались за столом, величаво вошли родители именинницы и начались поздравления:

– Спасибо за вашу дочь!

– Вы подарили нам замечательную девочку!

– Такие маменька и папенька, и такая кукла Сонечка!

Лица родителей озарились счастливыми улыбками. Мама от избытка чувств заплакала в платочек. Обратила внимание:

– Вот вы, молодой человек, всё кушаете и кушаете, не хотите что-то сказать?

Мишка промычал набитым ртом:

– А зачем?

Мама Сони запылала от гнева.

Кто-то наклонился к её уху, прошептал:

– Это друг Виктора.

– По-нятно… – протянула.

– Ну ладно, – Мишка решил сделать одолжение, встал, собрался с мыслями. – Выпьем, да, выпьем… – и радостно прокричал: – За нас, за лётчиков!

Резко залаял Джо, родители Сони встали и ушли.

– У тебя все друзья такие? – медовым голоском поинтересовалась у мужа Сонечка.

– Все, – огрызнулся Витя.

Воцарилась напряжённая тишина. Мишка ещё вгрызся в курицу и вдруг отставил.

– Наелся, – сказал удивлённо. – Вот спасибо. Сонька, это ты делала?

– Она не умеет, – мстительно сказал Витя.

– Жаль. Ну я пойду. Проводишь? – подмигнул Вите.

Распределение. Девушки, понимая, что решается судьба, падают в обморок, плачем пытаются добиться лучших мест, но мало что помогает – курс в полном составе отправляют в Вологодскую и Костромскую области. Ещё есть несколько мест на Кавказе, но туда тоже никто ехать не хочет, уж слишком отличаются местные обычаи от общепринятых. Два заказа было на крайний Север, и на них согласились возжелавшие романтики Мишка и его старый приятель Андрей. Сергей с Надей едут в город Никель, откуда Надя родом, Ольга в Ригу, Маша Бододкина возвращается в Иркутск. Клёпин никому не говорит, куда едет, только хитро блестит глазами, а вот Лев цветёт. На собеседовании он строго спросил:

– А буду ли я главным врачом?

Пузатый потеющий дядька, пряча улыбку, зашуршал бумажками. Нашёл что-то.

– Да, будете. В деревне Пуськино.

– Что за название такое?

– Ещё есть Дятлово, – пожал дядька плечами, – там тоже свободно.

– Нет-нет, – испугавшись, торопливо отказался Лев. Подумал: только скажи Кольке – сразу засмеёт.

– Скажите, а это далеко?

Дядька немного смутился:

– От Костромы на автобусе доедете, – сказал уклончиво.

Лев важно кивнул головой, соглашаясь.

Теперь же, размахивая руками, он горячо развивал планы:

– Так как я буду главврачом, в Пуськино мне дадут четырёхкомнатную квартиру. Её я поменяю на трёхкомнатную в Костроме, а трёхкомнатную в Костроме… – Лев победно оглядел собравшихся и, как опытный актёр, стал держать паузу.

– Ну что, что? – поторопила Маша Бододкина. – Говори уже!

– Трёхкомнатную квартиру в Костроме, – торжественно сказал Лев, – я поменяю на двухкомнатную в Риге! А что вы молчите?

– Я, кстати, был в тех местах, – заметил Клёпин. – Приезжаю на автобусный вокзал в Кострому, вижу, стоит памятник – мужик с бородой, и не Маркс. Подхожу ближе и обалдеваю – Иван Сусанин! Ну, думаю, занесло… – повернулся ко Льву: – Парниша, тебя обманули. Я чувствую, до этого Пуськина переть и переть.

На память они сделали альбом с фотографиями. На первом листе красовались виды их института, потом пошли молодые лица в витиеватых рамочках. Писали пожелания друг другу…

Тут, конечно, Клёпин приготовил сюрприз. Сам не выдумал, стянул откуда-то и теперь, притворно утирая слёзы, чиркал каждому: «Если встретиться нам не придётся, если так уж жестока судьба, пусть на память вам остаётся неподвижная личность моя!»

Мишка поднапрягся и, вспомнив томные глаза девушек из литературного кружка, написал в ответ: «Люби меня, как я тебя, и будем вечные друзья!»

Разошлись очень довольные друг другом.

Плывут облака над Петербургом. Всё остаётся: гранитные набережные, ажурные мосты, ветер с Невы, сфинксы, дворцы, дворы-колодцы, маленькие кинотеатры с покатыми полами и скрипящими стульями, толчея народа на Невском, станции метро, звонки трамваев, Лиговка, Васильевский, Петроградская сторона, Гражданка с названиями улиц из петровских времён.