«Хелен Лэнгстон, хирург, лечивший ее в Гленбруке, говорит, что Джуди этого не помнит. Хелен не думает, что это амнезия, вызванная травмой. Она думает, что это потому, что в организме Джуди было так много оксикодона, что она не могла обрабатывать все, что происходило вокруг нее ».

  «Если я спрошу ее о ее замечании« утка и прикрытие », может быть, это что-то спровоцирует», - предположил я.

  «Я пойду с тобой», - сказала Лотти. «Я не мог заставить себя навестить ее одну; Я зол на нее, за то крушение, которое она нанесла своей собственной жизни, и, действительно, за то, что она поставила Китти на путь смерти, и нет смысла заходить в ее больничную палату и укорять ее. Ты дома или в офисе? »

  "Направляясь домой." Мне пришлось бы встретиться со своим офисом, чтобы увидеть, что Национальная безопасность сделала с ним во имя защиты Америки, но это может подождать до утра.

  «Я заеду за тобой через полчаса».

  Лотти повесила трубку, прежде чем я успел заявить, что поеду за рулем. За последнюю неделю у меня было так много опасных для жизни приключений, что я подумал, что езда с Лотти может показаться мне ручной. У Лотти был своего рода подход «стоять на своем» по отношению к другим водителям: если она сначала не запугала их, они могли заставить ее сойти с дороги. Одна вещь о том, чтобы позволить Лотти вести машину, она дала бы тренировку любому, кто преследует меня.

  Я заметил, что после смерти Китти Лотти перестала называть ее «Кэте». Я подумал, что это было своего рода косвенное извинение за десятилетия презрения, в котором она призналась мне после смерти Китти.

  В эти дни Лотти ездила на серебристой Audi, маленьком купе, которое я так жаждал. Когда я забрался внутрь, оно сомкнулось вокруг меня, как яйцо. Я не знал, означало ли это, что это защитит меня или сделает меня более уязвимым в случае аварии. Когда Лотти увеличивала Эдем, она пыталась спросить меня о состоянии расследования. Я отвечал односложно, вскрикивая каждый раз, когда мы приближались к другой машине.

  Когда она свернула к выходу из больницы Гленбрук перед лицом приближающегося полувагона, я сказал: «Лотти, это красивая машина. Отдай его мне и води мой старый «Мустанг», если хочешь что-нибудь разбить ».

  Она подъехала к месту, отведенному для врачей, повесила плакат на приборной доске и вышла из машины. «Вы слишком много суетитесь из-за пустяков, Виктория. Важно то, нашли ли вы способ узнать, что случилось с Мартином ».

  «Даже если бы я это сделал, это не принесло бы мне много пользы, если бы я был в вытяжке», - проворчал я, следуя за ней в больницу.

  28 год

  УТКА И ПОКРЫТИЕ

  J

  UDY ВЫБРАЛАЛАСЬ из реанимации, но ее состояние по-прежнему было тяжелым. Начальник отделения предупредил нас с Лотти, что она много кричит и требует от боли морфин или оксикодон. «Трудно понять, как регулировать прием лекарств из-за ее зависимости. Мы отнимали ее от груди

  от капельницы морфина и перехода на блокаторы каналов, но трудно сказать, работают ли они, поскольку она продолжает требовать больше морфина. Нам пришлось ограничить ее, потому что она чесала руки ".

   «Я этого боялся». Лотти нахмурилась.

  Начальник отделения отвел нас в комнату Джуди Биндер. Ее прикрепили к аппаратам, которые отслеживали ее учащенное сердцебиение, вводили жидкости и проверяли ее дыхание. Ее глаза были закрыты, но я не думал, что она спит. Облако ее кудряшек с седыми прожилками двигалось по подушке, когда она вздрагивала и стонала. Ее лицо было красным и опухшим, губы опухшими.

   «Есть ли у нее аллергия на какие-то лекарства?» Я попросил.

  Лотти и начальник отделения кисло переглянулись. «Отказ от опиатов», - сказал начальник отделения. «Ей предстоит очень долгая реабилитация. Она не оправится от пулевого ранения, если не отнесется к реабилитации от наркозависимости серьезно. Как только мы приведем ее сюда в физическое состояние, она должна будет перейти на хорошую программу проживания ».

  Лотти подошла к кровати и двумя пальцами пощупала пульс Джуди. Я мог видеть сырые рубцы на руках Джуди в том месте, где она царапала себя. Ее глаза распахнулись от прикосновения Лотти.

  «Доктор. Лотти! Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Мне ужасно больно, мне нужен морфин или оксид. Викодин подойдет, если доза будет достаточно сильной. Я не могу заснуть, мой кишечник горит. Верни мне дозу морфина.

  Лотти проигнорировала ее требование. «Это В.И. Варшавски, Джуди. Она спасла тебе жизнь.

  Джуди почти не посмотрела на меня. «Спасибо, наверное, за то, что спас меня для этой камеры пыток. Доктор Лотти, мне нужен морфин, он нужен мне сейчас, вы не можете прийти сюда и не помочь мне ».

  «Я здесь не твой врач, Джуди, я просто гость. Мисс Варшавски должна спросить вас… -

  Эта пизда, эта сука, она сказала вам сказать «нет», не так ли?

  Голос Джуди повысился. Я ненадолго опешил, подумав, что она имеет в виду меня, но потом понял, что она смотрит мимо нас, в начальную палату.

  «Она одна из тех женщин из Бельзена, не правда ли, которая притворяется медсестрой, но на самом деле она нацистка и мучительница. Знаешь, ты переживший Холокост, не становись на ее сторону. Уволите ее, вы хирург, они сделают то, что вы скажете. Выстрели из ее долбанной жопы и принеси мне мою помпу ». "РС. Переплетчик, - сказал я, - извини, что вторгаюсь, когда тебе больно и когда ты горюешь. «Черт возьми, мне больно. И горе тоже.