Дом отдыха «Искра» переживал тяжелые времена. Здание нуждалось в капитальном ремонте, и три четверти номеров были закрыты из-за непригодности к проживанию. Былого наплыва отдыхающих по профсоюзным путевкам горно-строительного комбината уже давно не было, и в настоящий момент решался вопрос о закрытии заведения на неопределенное время. Ну а пока вопрос повис в воздухе, «Искра» стала чем-то вроде перевалочного пункта для вахтовиков, работающих на карьере, которые останавливались здесь на два-три дня до того момента, пока в селе Валентиновка заканчивалась смена их предшественников и наконец освобождались места в общежитиях. Деньги, поступавшие от этой мелкой коммерческой возни, не могли спасти «Искру» от краха, но они хотя бы обеспечивали минимальную зарплату для небольшого штата оставшегося персонала.

Сумасшедший дождь, ливший как из ведра чуть ли не до ночи, наконец стих, превратившись в мелкую морось. Порывы ветра обрывали последнюю листву с деревьев, делая общую картину умирания заведения еще более тоскливой и неприглядной.

На первом этаже левого крыла здания в дешевом номере на жестком неудобном диване, накинув на плечи грубый плед, сидела миловидная невысокая девушка в черной водолазке и джинсах. В ее дрожащих руках была уже четвертая за час чашка растворимого кофе. Периодически девушка выключала свет, подходила к окну и, нервно кусая ногти, подолгу всматривалась в темноту перед зданием. Затем она включала свет и опять садилась на диван. Несколько раз она брала в дрожащие руки какой-то замусоленный глянцевый журнал, пытаясь отвлечься чтением от беспокойных мыслей, но через несколько минут, осознав, что не понимает смысла того, что читает, откидывала журнал в сторону. Дорогу, ведущую к центральному входу, на расстоянии сорока метров от здания пересекала длинная траншея шириной в полтора метра. Когда, кем и зачем она была вырыта, уже никто не помнил. Но, несмотря на неудобства, со временем к траншее все как-то привыкли, и засыпать ее никто не спешил. Подъехать на машине вплотную к зданию было невозможно, и если кто-то из числа редких отдыхающих или работников «Искры» приезжал на машине, то был вынужден оставлять транспорт перед злополучной траншеей и идти к зданию пешком, пересекая канаву по наспех сколоченному, но достаточно крепкому мостику из струганой пятидесятой доски. Из-за аномального ливня за день траншея оказалась доверху наполнена грязно-коричневой густой жижей, по которой медленно плавали ветки деревьев, казавшиеся в темноте живыми существами.

Даже с поправкой на неблизкий путь, плохую дорогу и непогоду тот, кого ждала девушка, должен был приехать как минимум уже час назад. Что-то явно пошло не так. Она поежилась, пытаясь не думать о последствиях того, что может произойти, если он так и не приедет до утра. Ведь в шесть тридцать заявится Пиджак, который привезет новые документы для нее и ее друга, и они втроем должны были отправиться в новую богатую счастливую жизнь. Пиджак должен был получить свою долю от того совместного дела, что сейчас завершал ее друг. И хотя она видела Пиджака раньше только один раз, но и этого было достаточно, чтобы понять, что с этим человеком лучше не шутить.

С правой стороны от центрального входа в дом отдыха между зданием и траншей когда-то давно, еще во времена строительства «Искры», была установлена небольшая бетонная трансформаторная будка. Она уже давно утратила свое первоначальное функциональное назначение, но по-прежнему оставалась на своем месте как некий памятник далекой эпохи. В будке у маленького темного вентиляционного зарешетчатого окна неподвижно сидел парень лет тридцати пяти, одетый в дешевую неприметную теплую куртку болотного цвета и просторные брезентовые брюки со множеством карманов. На ногах были массивные дорогие черные итальянские ботинки армейского типа из мягкой натуральной кожи. На ничем не примечательном небритом лице выделялся только узкий белесый шрам, рассекающий левую бровь, – память о подавлении бунта в сухумской тюрьме в 1987 году. Периодически он быстро тер глаза, а затем опять неподвижно замирал у окошка, неотрывно наблюдая за дорогой и входом в здание. Иногда он надевал на голову армейский прибор ночного видения и внимательно оглядывал территорию вокруг центрального входа в здание и лесопарк. Рядом у правой руки лежало его любимое оружие – снайперская винтовка «Винторез», разработанная для подразделений специального назначения и предназначенная для работы в условиях городской среды. Дальность прицельной стрельбы была не самой выдающейся – 150–200 метров, однако и этого было вполне достаточно для тех задач, которые периодически приходилось решать ее обладателю. Больше всего хозяин винтовки ценил в ней малый вес – всего 2,7 кг – и малые габариты – 900 мм. При необходимости винтовка легко и быстро разбиралась на три части, что позволяло ее без проблем уместить в обычный дипломат или небольшую сумку. Так же легко и быстро, в течение одной минуты, оружие приводилось в боевую готовность. Молодой человек нежно погладил винтовку, в очередной раз быстро посмотрел на часы и, не отводя взгляда от окна, на ощупь нашел в лежащем рядом рюкзаке небольшой термос. Вылив в крышку остатки кофе и продолжая наблюдение, он не спеша выпил крепкий обжигающий напиток, затем бросил короткий взгляд на часы и, потянувшись до хруста в суставах, встал с ящика, на котором почти неподвижно просидел всю ночь. Продолжая посматривать в вентиляционное окно, он разобрал винтовку и бережно уложил ее в рюкзак. Туда же были аккуратно уложены остальные вещи. После чего, осветив фонариком место своего бессонного ночлега, он внимательно осмотрелся и тихо выскользнул из убежища, тщательно прикрыв за собой ржавую дверь и повесив на место старый амбарный замок. Замерев на несколько секунд, он внимательно прислушался, огляделся по сторонам и, надев на голову капюшон куртки, бесшумно растворился среди зарослей колючего облетевшего кустарника, по привычке ступая так, чтобы не оставлять явных свежих следов. Через пять минут он подошел к грязному внедорожнику, стоящему среди ельника на обочине пустынной грунтовки с включенным двигателем. За рулем машины сидел лысеющий мужчина лет пятидесяти. Увидев молодого человека, он зевнул и молча махнул головой, приглашая того в машину. Когда парень разместился на пассажирском сиденье, машина не спеша тронулась с места.

– Порожняк! Слон так и не появился, – проговорил глухим голосом парень со шрамом. – Может, стоило попробовать девчонку основательно тряхануть?

– Вот что, Валера, мы сделаем. Сейчас едем в район Крыжов, через двадцать минут я из таксофона звоню нашей девочке, и только потом мы решим, что делать дальше.

– Как скажете, Игорь Николаевич, а я пока немного вздремну, – Валера поудобнее устроился на пассажирском кресле, натянул на глаза капюшон куртки, и тут же уснул. Через двадцать минут машина остановилась на пустынной улице возле старой телефонной будки с разбитыми стеклами. Игорь Николаевич, не глуша двигатель, вылез из машины и, старательно обходя грязные глубокие лужи, прошел к телефонному аппарату.

Девушка стояла у окна номера и уже больше часа всматривалась в утренний полумрак. Она уже давно поняла, что с ее другом что-то случилось, но не могла себя заставить отойти от окна. Ей казалось, что вот-вот на дороге, ведущей к центральному входу, наконец появится маленькая знакомая мужская фигура. Через двадцать минут тут будет Пиджак и что она ему скажет? Не решит ли он, что они задумали его нагреть?

Неожиданно, как тревожный сигнал сирены, в номере раздался телефонный звонок. Девушка стремительно бросилась к старому громоздкому телефонному аппарату, стоящему на кривоногом журнальном столике, и с надеждой схватила трубку.

– Алло! Олежа? Что случилось, ты где? – почти прокричала девушка. В трубке на несколько секунд повисла тишина, затем раздался спокойный ровный голос:

– Значит, он так и не появился?

– Кто вы? – воскликнула девушка.

– Ты знаешь, кто я. Нам надо встретиться и переговорить. Через час будь на главной трассе рядом с указателем «Искры».