В некотором роде картина стала одновременно и проще, и бессмысленней.

Наибольшую трудность лондонской версии представляет объяснение, почему Дева Мария поддерживает Иоанна, а не Иисуса, а также почему Иисус благословляет Иоанна Крестителя, который, как известно, крестит Иисуса во взрослом состоянии. Есть ещё небольшие детали, нарушающие канон. Например, получилось, что Иисус изображён на картине ниже Иоанна Крестителя.

Одно из объяснений лондонской версии картины связывают со следующей легендой.

Ирод, узнав, что в Вифлееме родился Иудейский Царь, велел убить всех младенцев в этом городе. Ангел Габриель спасает Марию,

Иосифа и младенца Иисуса, а ангел Уриель – Елизавету и младенца Иоанна, уводя их в Египет. По пути в Египет происходит встреча семей. Такова легенда. Вернее, современный её пересказ. Текст её проверить трудно, так как в доступных апокрифических евангелиях она отсутствует.

Французский историк Серж Брамли в своей книге о Леонардо да Винчи утверждает, что историю про встречу двух младенцев распространил в середине XIV века доминиканец Пьетро Кавалка, популярный в Италии того времени религиозный писатель. На створках лондонской картины изображены два ангела, играющие на музыкальных инструментах – Габриель и Уриель, что косвенно подтверждает легенду Кавалки, однако сюжет луврской картины остаётся загадочным.

До «Мадонны в гроте» изображений двух младенцев не делали. Позднее эта тема некоторое время была распространённой. Но встречались изображения младенцев, трактовка которых несколько необычна. В XIV веке в Европе появился и стал популярным рассказ о видении Святого Иеронима Святому Августину. Суть его в следующем. В тот самый день и в тот самый час, когда Иероним умер в Вифлееме, Августин сочинял Иерониму письмо, в котором просил разъяснить некоторые возникшие у него вопросы. Внезапно перед Августином в лучах света возникла душа Иеронима. Она залетела к Августину по дороге на небо и в течение нескольких часов отвечала на его вопросы, касающиеся Троицы, ангелов и других сложных проблем теологии.

Когда художники обращались к этой легенде, они изображали душу Иеронима по-разному. На знаменитой картине Карпаччо душа Иеронима нарисована в виде потока света. В одном из манускриптов XV века описывающем рассказ о видении Святому Августину, душа Святого Иеронима изображена в виде младенца (в кардинальской шапочке) [Рис. 42]. Возможно, Леонардо изобразил в виде младенцев души или духовные субстанции Иоанна Крестителя и Иисуса. Гомеровская пещера стала у Леонардо и символом язычества, и местом обитания богов, и символом чрева, где происходит рождение Спасителя, его появление в материальном мире.

Леонардо всегда привлекало превращение. Можно сказать, что он нарисовал, во-первых, «изменение религиозного мировоззрения» и, во-вторых, «мистический акт превращения духовной субстанции в материальную».

Превращение «материального» в «божественное» заметно и в фигуре ангела. Ангелы считались созданиями, возникшими в результате акта творения Бога. Земля, растения, камни, реки, все звери и птицы – существа чисто материальные. Человек, как и ангелы, – существо смешанного типа. И в тех и других сосуществуют материальная и духовная субстанции. Ангелы гораздо «более духовные», чем человек. Сейчас трудно представить, что такое «более духовные» или «менее материальные». По современным представлениям что-то может быть либо материальным, либо духовным. Но вспомним, как Данте в «Божественной Комедии» рассказывал о душах в Раю. Там происходит похожее превращение: все души не материальные, но в самом нижнем кругу рая они имеют сходство с людьми. По мере восхождения по сферам Рая они постепенно превращаются в свет. «Постепенное» превращение в свет трудно вообразить. Можно сравнить такое превращение с отражением человека в озере в солнечный день. Отражение схоже с человеком. Но если поверхность воды начинает дрожать, и дрожать всё сильнее и сильнее, то появляется всё больше солнечных бликов, отражение теряет очертание и сходство с человеком, и, наконец, превращается в солнечный свет. Приблизительно такое происходит с душами людей в Раю. Чем в более высокой сфере они находятся, тем больше похожи на солнечный свет.

Ангел у Леонардо на парижской картине в «звериной» позе. Правда, это не сразу замечаешь. Наше сознание постепенно внедряется в картину по мере того, как взгляд скользит с прекрасного лица и аристократической руки, указывающей на мессию, к странной изогнутой спине и нечеловеческим лапкам. Возможно, гениальный Леонардо до сих пор дирижирует нашим сознанием и наш взгляд по его указке скользит от земного к небесному и наоборот.

Мария – высшая из представителей человеческого рода. Будучи матерью Иисуса, она по средневековой иерархии выше ангелов. Она поддерживает маленького Иисуса, а Ангел «языческой рукой» поддерживает Иоанна Крестителя. Душа Иоанна благословляет душу Иисуса. При этом Ангел указывает на Иисуса как на истинного мессию. Духовная власть на земле переходит от язычества к предтече Иоанну и через Иоанна Крестителя к Иисусу Христу, то есть к христианству.

Прямых доказательств, что Леонардо да Винчи изобразил гомеровскую пещеру, нет, и, возможно, никогда не будет. Можно с чистой совестью уронить представленное объяснение в Лету, хотя факты, на которых построены выводы, не искажены. Когда-то Томас Элиот написал про Шекспира следующие слова, и они применимы к интерпретации творчества любого великого художника, к которым, несомненно, относится и Леонардо да Винчи (пер. А.Н. Дорошевича):

«Весьма возможно, что о таком гении, каким является Шекспир, мы никогда не сможем знать всей истины; а раз так, лучше время от времени менять собственные заблуждения. Никто ещё не доказал сомнительного утверждения, что Истина всегда должна возобладать, однако совершенно очевидно, что от старых заблуждений лучше всего избавляться с помощью новых».

Леонардо да Винчи. Избранные произведения. М., Изд. Академии Наук СССР, 1955.

Порфирий. О пещере нимф. Текст приведён у А.Ф. Лосева в книге «История античной эстетики» Последние века, том VII, М., Искусство, 1988.

Bramly S. Léonard de Vinci. éd. J.Cl. Lattès, 1988.

Eliot T.S. Shakespeare and the Stoicism of Seneca. London, Oxford University Press, 1927.

Francesco Petrarch and Aldo S. Bernardo Letters on Familiar Matters (Rerum Familiarium Libri), Vol. 3, Johns Hopkins University Press, 1982.

Rice E. F., Jr. Saint Jerome in the Renaissance. Johns Hopkins University Press, 1985.

Солон [Рис. 2] был правителем Афин, знаменитым законодателем, создавшим афинскую конституцию, и первым афинским поэтом. До него поэзией в Афинах не увлекались. Солон жил в 640–559 годах до н. э., и с его именем связывают появление гражданского законодательства. В Риме юриспруденция стала самостоятельной дисциплиной, и в римских школах обучали судебному красноречию. Но и сами римляне, когда рассказывали о происхождении римских законов, указывали на Солона. Идея разрешать конфликты не мечом, а законом, принадлежит грекам и в первую очередь Солону.

В европейском искусстве портреты Солона до XV века встречаются редко, в отличие от изображений Моисея и Соломона. Причина простая: интерес к Солону возник после перевода с греческого языка его биографии из «Жизнеописаний» Плутарха. Перевод «Солона» был сделан флорентийским гуманистом Лапо да Кастильонкио младшим для папы Евгения IV приблизительно в 1435 году.

Странно видеть изображение древнего грека в шляпе. Конечно, художники в XV веке не пытались изобразить исторически правильные костюмы, тем не менее, портрет может вызвать некоторое недоумение. Эта шляпа, а точнее «шапочка», относится к одному из эпизодов из жизни Солона, рассказанному Плутархом.

Остров Саламин, расположенный недалеко от Афин, был захвачен гражданами города Мегара. Афиняне считали, что остров по праву принадлежит им, но все попытки вернуть утраченную территорию оканчивались неудачно. Чтобы не побуждать граждан к безрассудным действиям по возвращению острова, в Афинах был принят закон, запрещавший всяческое упоминание Саламина. Воспользовавшись тем, что невменяемые не несут ответственности за свои слова, Солон нарушает запрет. Он сочинил поэму, в которой призывал граждан Афин вернуть остров, разучил поэму наизусть и, одевшись сумасшедшим, декламировал её на площади. Что означало «одевшись сумасшедшим» осталось неизвестным, но Плутарх упоминает, что Солон «бросился на площадь с шапочкой на голове». Эту шапочку художник и изобразил.