…И едва успела отпрыгнуть назад. Мимо нас, едва не сбив Аньку, на большой скорости пролетела машина «Скорой помощи» с включёнными мигалками и сиреной. Другие автомобили сворачивали с пути «скорой» лишь в самый последний момент. Прохожие недоуменно смотрели ей вслед, водители высовывались из окон своих машин и костерили водителя «скорой» последними словами. Я тоже уставился вслед исчезнувшей за очередным поворотом машины. Ни разу в жизни я не видел, чтобы «скорые» ездили на такой скорости. Внутри опять шевельнулась непонятная тревога, снова перед глазами проплыли Алёнка и Колян…

Я помотал головой, отгоняя наваждение. Все-таки, один день отсутствия – это ещё не повод для такого уж панического беспокойства, решил я. Завтра, если они не придут, все-таки возьму номер Алёнки и позвоню справиться о здоровье. Ну, а пока мне следовало придумать, где отсидеться то время, которое я ещё должен был быть в школе, и сочинить правдоподобную легенду на тот случай, если вести о моем прогуле все-таки дойдут до родителей.

…То ли я в прошлой жизни чем-то угодил древним богам удачи и везения, то ли Дед Мороз решил, что я все-таки хорошо себя вёл в этом году и решил выдать новогодний подарок авансом, но все прошло даже лучше, чем я предполагал. Когда я заявился домой, то нашёл прикреплённую к зеркалу записку, в которой родители сообщили мне, что их обоих нежданно-негаданно отправили в командировку в другой конец страны и что до конца недели квартира полностью в моем распоряжении. Я чуть было не станцевал джигу прямо в коридоре, но сдержал себя. Как-никак, друзья болеют, а ночью и вовсе предстоит безумное мероприятие по проникновению в чужое жильё. Да и на школу не следовало забивать в первые же дни. Поэтому я, наскоро пообедав холодным супом, уделил время урокам, сложил рюкзак и взглянул на часы. Было всего-навсего 17.10. До времени, назначенного Аней, было ещё далеко, поэтому я решил позвонить Коляну, благо его номер у меня был.

И снова длинные гудки. Прямо как вчера, когда я позвонил Вилёровой. И трубку подняли точно так же именно в тот момент, когда я уже собирался её положить.

– Алло, – ответил мне незнакомый мужской голос.

– Алло, – несколько растерянно ответил я. Говоривший был явно не Коляном, и даже не его отцом (его голос я уже слышал). Братьев у него не было. – Эээ… Я хотел бы поговорить с Колей, я его одноклассник. Я слышал, он заболел. Вы можете дать ему телефон?

– Одноклассник? Ну что ж, к сожалению, я не могу дать Коле телефон. Он умер два часа назад.

Меня словно ледяной водой облили.

– Он…что? Умер? Как? Что с ним случилось? Он же ещё вчера был здоров! Вы кто вообще?

– Я – врач, который пытался ему помочь. К сожалению, это было не в моих силах. То, от чего он умер… словом, молодой человек, вам лучше этого не знать. Хотя… Скажите, вы ничего странного не наблюдали в его поведении или самочувствии вчера?

– Вчера? Н-нет, вчера он был абсолютно здоров. Как и… – я запнулся. Меня пронзила мысль о том, что Алёнка сегодня не пришла в школу по той же причине, по которой и Колян. – Слушайте, а к вам случайно не поступала сегодня ещё одна девушка, Алёна Милеева?

– Одну минуту… Нет, такой не было, хотя подождите… Только что поступило сообщение со станции «Скорой», её сейчас везут к нам… Алло! Молодой человек!..

Но я уже не слышал его. Бросив мобильник в карман, я схватил ключи, портмоне с деньгами и вылетел пулей из квартиры, чуть не забыв замкнуть дверь на замок. Судя по тому, что случилось с Коляном, Алёнке осталось не так уж и долго жить, а я очень хотел быть с ней рядом. Как бы глупо это ни звучало.

Само собой разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы ехать на автобусе. Я просто впрыгнул в первое же попавшееся такси, выпалил нужный адрес, а когда немного ошарашенный водитель затормозил возле больницы, швырнул, не глядя, несколько купюр, и, не дожидаясь, пока он отсчитает мне сдачу, буквально влетел в больницу. Кое-как узнав, куда отвезли недавно прибывшую девушку, я пробежал через несколько коридоров, и, не обращая внимания на недоуменные взгляды других пациентов и протестующие возгласы врачей и медсестёр, распахнул двери палаты, в которую поместили Алёнку на то время, пока готовилась операционная.

Алёнка выглядела совсем плохо. Домашняя одежда, в которой её привезли, была вся забрызгана кровью, алые капли покрывали её ладони и лицо. Её ранее прекрасные русые волосы сейчас представляли собой перепутанный, слипшийся от крови комок. Щеки впали, полуоткрытые губы тоже были покрыты темно-багровой коркой. А в синих глазах, ошарашенно смотрящих на меня, плескался страх. Настолько сильный, что у меня в который раз за вечер похолодело внутри.

– К-к-костя… – еле слышно то ли прошептала, то ли прохрипела Алёнка. – Что… что ты…

– Алён, – Я схватил её за ладонь, мгновенно выпачкавшись в кровь. Мне показалось что кожа её руки под моими пальцами буквально зудит. – Чёрт, Алёнка, все будет хорошо, слышишь меня? Тебя обязательно вылечат…

Алёнка едва заметно покачала головой.

– З..зачем… почему… ты п…ришел?

Я сглотнул. И решил, что будь что будет.

– Я… я люблю тебя. Слышишь? Я хочу быть с тобой, вот и пришёл. Я…

Багровая корка треснула, когда губы девушки слегка вздрогнули, складываясь в слабую улыбку.

– Я… знаю. Жаль… что т… только с… сейчас… г-говоришь… и ни… ччего… не ппп… получ… – договорить Алёнка не смогла. Её тело выгнулось в приступе жестокого кашля. Я не успел отстраниться от неё, и кровавый сгусток разлетелся брызгами по моему лицу.

Я буквально впал в ступор. Я не мог ни отвернуться, ни повернуть голову, ни даже закрыть глаза. Я мог лишь беспомощно наблюдать, как Алёнка выкашливает ошмётки тканей собственных лёгких вперемешку с кроваво-зелёным гноем. И черт подери, я видел, как в этих сгустках копошились крошечные личинки, как они расправляли тонкие, липкие крылья, не отрываясь от процесса поедания…

*      *      *

Честно говоря, я плохо помню, что происходило со мной следующие несколько часов. В памяти остались лишь обрывки, время как будто просто перестало существовать. Все равно что листать старый фотоальбом с поблекшими черно-белыми фотографиями.

Вот меня чуть ли не отрывают от исходящей кровавым кашлем Алёнки. Вот какая-то сердобольная медсестра тщательно вытирает мне лицо и шею дезинфицированной салфеткой или чем-то вроде того, что-то говорит мне, но слов я то ли не могу разобрать, то ли просто уже не помню. А вот из операционной выходит доктор, что-то говорит родителям Алёнки. Слов я опять-таки не могу разобрать, но по тому, как окаменело лицо её отца и как разрыдалась мать, я понял, что Алёнки больше нет. Мне тоже хочется плакать, но слёз нет, глаза словно пересохли. Откуда-то пришло понимание, что и мне жить осталось чуть больше суток, ведь скорее всего я тоже успел заполучить свою порцию этих личинок от Алёнки. Ну, это если предположить, что я их действительно видел. Потому что это никак не укладывалось в голове. Что это за дрянь? Откуда она взялась? Только вчера Алёнка и Колян (а в том, что с Коляном произошло то же самое, что и с Алёнкой, у меня теперь не было никаких сомнений) были совершенно здоровы, и вдруг за сутки их сожрали изнутри личинки какой-то мошкары?

Одним словом, я пришёл в себя, сидя в больничном коридоре. Других пациентов давным-давно не было, только родители Алёнки по-прежнему сидели напротив меня на лавке. Они, похоже, тоже никак не могли поверить в произошедшее. Да и любой нормальный человек чувствовал бы сейчас то же самое, что и они. Поэтому я решил ничего им не говорить, тихо встал и вышел из больницы. Над дверьми больницы висел большой циферблат, взглянув на который я понял, что уже без четверти десять вечера. Как-то само собой всплыло в памяти то, что через пятнадцать минут я, по идее, должен ждать Вилёрову возле той кафешки. Идти куда-либо после всего произошедшего мне совсем не хотелось, но я понимал, что если я не приду, второго шанса Анька мне не даст. Не то чтобы меня это на данный момент сильно волновало, но это могло помочь хоть немного развеять голову после всего произошедшего.