— Для чего?

— Для командования армией, когда начнется война. Настоящая война. Но вы еще можете отказаться, правда, камень в этом случае придется вернуть.

Галий сжал драгоценный кристалл так, что из ладони выступила кровь.

«Война, командование, испытания? Да плевать! Ради вечной жизни я пойду на все и убью кого угодно!»

Он зажмурился, касаясь силы, таящийся внутри камня, именуемого иными философским, и та откликнулась, радостно затопила смертного, открывая ему дорогу, тянущуюся в Вечность.

— Война, говорите, — улыбнулся Галий, открывая глаза. — Надеюсь, солдаты, которых вы мне предоставите, все-таки окажутся людьми, потому как с волшебными насекомыми, боюсь, покончено.

Все завершилось за каких-то полчаса — организованное сопротивление исчезло, и остатки армии изначальных распались на жалкие осколки, которые безжалостно вытаптывались тяжелой рыцарской конницей, легкими всадниками лунксов и, конечно же, отрядами каррасов.

Наконец, когда солнце уже близилось к зениту, сражение окончилось. Вместо лугов и полей вокруг замка теперь находилась изуродованная грязная равнина, выжженная десятками самых разнообразных заклинаний, перепаханная ядрами и тысячами ног, копыт и лап, заваленная трупами.

Лариэс спешился возле мертвого центуриона, заколотого им лично. Тварь не подавала признаков жизни, но на всякий случай он еще раз ткнул ее эстоком.

Рядом остановился конь и Лариэс, повернувшись к нему, с удивлением обнаружил в седле женщину средних лет, облаченную в роскошную кирасу, украшенную чеканкой и снабженную дополнительными пластинами, закрывающими бедра. На ее голове покоился простой на первый взгляд шлем без забрала, однако стоило немного присмотреться, и можно было различить руны сковывающих на ободках. В одной руке всадница держала поводья, в другой — пистолет. Она с не меньшим интересом разглядывала юношу.

Несмотря на шлем, Лариэс сразу же понял, кто перед ним.

— Приветствую, вашу светлость, — склонился он в глубоком поклоне. — Мое имя — Лариэс.

— Я знаю, кто ты, — женщина спрятала оружие и легко соскочила с седла, снимая шлем, под которым прятались длинные уши, заканчивающиеся мохнатыми кисточками. — Видела пару раз твоего отца, когда тот еще не сделал того, что он сделал.

Сказано это было безо всякой злости или укора, но у Лариэса сразу же сжались кулаки — он на дух не переносил, когда кто-то попрекал его происхождением. Однако возражать герцогине Магне Тиирташ — правительнице всех лунксов и преданнейшней слуге Вороньего Короля — было по крайней мере неразумно, а потому он смолчал.

Будь на то воля Лариэса, он бы уже закончил разговор и отправился отдыхать — от пережитого воин едва стоял на ногах, но, опять же, он попросту не мог проявить неуважение к высокородной герцогине, чьи предки помогали саму Архитектору во время Последней Войны, а потому он продолжил разговор.

— Госпожа, я очень рад, что вы подоспели так быстро. Мы не надеялись, на столь быструю помощь.

Герцогиня улыбнулась.

— Я сама ничего не поняла, когда три дня назад Паллидий приказал стягивать войска. Уж не знаю, откуда он узнал о вашем приближении, но, согласитесь, оказался очень к месту?

«Опять этот сковывающий. Похоже, он действительно умен и умел», — подумал Лариэс, чье мнение об ученике Корвуса становилось все лучше и лучше. — «Интересно, удастся ли поговорить с ним? Хочется понять, что собой представляет столь талантливый человек. Осталось только разобраться — откуда он узнал про нас, и почему решил, что потребуется помощь доброй половины его армии».

— В любом случае, я счастлив. Еще какой-нибудь час, и спасать было бы некого.

— Это верно, — согласилась герцогиня, — изначальные проявили изрядную прыть.

Тут она сделала несколько шагов и подошла к трупу одного из культистов.

— А вот такую падаль, — она пнула голову мертвеца ногой, — я еще не встречала.

Виконт подошел и встал рядом с герцогиней. Он заметил, что их беседа привлекла ненужное внимание и вокруг начали собираться многочисленные лунксы из числа воинов Магны.

«Нет, мне определенно пора убираться отсюда, иначе все опять закончится кровью», — подумал Лариэс, но остался.

— Мы уже сталкивались с ними несколько раз — в Дилирисе.

— И как?

— Невменяемые, — коротко характеризовал врагов юноша. — Я по долгу службы не раз и не два имел дело с сектантами, но таких не видел никогда прежде. Даже непонятно, как они смогли так долго скрываться.

— Людей много, — пожала плечами герцогиня. — Среди них всегда найдутся ненормальные.

— Согласен с вашей светлостью.

Герцогиня присела и подняла отрубленную клешню одного из изначальных.

— Проклятые твари, — в ее голосе послышалась усталость. — Мы только и занимаемся тем, что пытаемся вытащить как можно больше крестьян из пораженных этой заразой мест, а толку?

Она пожевала губами и заметила:

— Птичка на хвосте принесла мне весть о том, что вы планируете лично разобраться с их королевой.

— Да, ваша светлость.

— Почетная, хоть и рискованная миссия. Я рада, что в ней участвует один из моего народа.

«Твоего народа?» — лицо Лариэса осталось неизменным, но внутри он буквально кипел от ярости. — «Надо же, когда вспомнила. А где же ты была, благородная герцогиня, когда от моего отца отказалась его же семья? Когда его вышвырнули вместе с молодой женой и маленьким ребенком прочь, точно побитых собак? О, я бы мог рассказать много интересного. Как вслед отцу плевали добропорядочные лунксы, а матери — верующие люди, как отца убили, и мать осталась с маленьким ребенком практически без средств к существованию. Как она покончила с собой, не вынеся тягот нищей жизни. Как ребенок побирался, едва не умирая от голода и болезней, как он обрел новый дом. Но тебе же это не интересно, тебе важно то, что „один из твоего народа“ сопровождает людского принца и твою — да, именно твою, дорогая гордая герцогиня, никуда ты не денешься, принесешь вассальную присягу той, от щедрот которой будешь и дальше жить — госпожу».

Все эти мысли промелькнули в мозгу Лариэса за несколько секунд, и он отвел глаза, чтобы Магна не догадалась, что он хотел бы сказать. Вместо этого, почти не сбившись, телохранитель ответил:

— Мне приятно слышать это, ваша светлость.

Кажется, герцогиня все-таки смогла понять, о чем он подумал, потому что золотистые глаза женщины налились печалью, и она, отвернувшись, вздохнула и двинулась к коню, бросив перед тем, как залезть обратно в седло:

— Все не так просто, как ты думаешь, мальчик.

«Непросто? Ну, пускай будет так», — у Лариэса уже не оставалось сил ни на что, все, что он хотел — это добраться до своей кровати и немного отдохнуть.

Кое-как забравшись в седло и не обращая внимание на откровенно глазевших на него лунксов, он, пустив коня в галоп, добрался до замка и, протолкавшись через забитые людьми, лунксами и каррасами ворота, оказался внутри. Здесь, сдав животное на попечение мальчишке-конюху, Лариэс решительно двинулся… К лазарету.

Здесь, в месте, которое Орелия временно превратила в свою крепость, было людно и шумно. Поймав измордованную служанку, которая валилась с ног от усталости, он для начала узнал, где можно найти своих подчиненных, а также — магов стихий. Как выяснилось, господ поместили в отдельной комнате на втором этаже, и чтобы до них добраться, следует перейти лазарет насквозь и подняться на лестнице. С гвардейцами же все оказалось проще. Их — тех, кто пережил бой, — складировали в дальнем углу.

Раненых оказалось много, но в глаза сразу бросились двое: бледная, как смерть Кларисса, держащаяся за окровавленный живот и Эрик, лежащий с широко распахнутыми глазами, смотрящими в никуда. Левая рука лучника отсутствовала по самый локоть.

Впрочем, остальные бойцы выглядели не сильно лучше: Цилла с головой, обмотанной окровавленным бинтом, спал, Индржих массировал голень, которую, как показалось Лариэсу, ему прирастила Орелия, Джорн тихо ругался, прижимая платок к изуродованному носу… Сложно было сказать, кто в его отряде не получил ту или иную рану.