Мужчина двигался быстро и уверенно, атакуя практически без ошибок и не открывая уязвимые части тела для контратак. Он действовал спокойно и расчетливо, плетя мечом сложный узор. По всему было видно, что этот калека — опытный фехтовальщик, за плечами которого не один десяток выигранных сражений.

В то же время, его оппонентка атаковала порывисто и импульсивно, без оглядки на защиту, стремясь во что бы то ни стало поразить своего врага, хотя бы оцарапать его!

Она колола и рубила, вертелась, точно маленький смерч, и рычала от восторга, словно пес, которого наконец-то спустили с цепи, дав вволю нагуляться.

Удар, еще один, и еще!

Мечи столкнулись, высекая искры, и несмотря на то, что девушка била двойным хватом, мужчина без видимых усилий остановил ее атаку одной рукой.

— Замри, — распорядился он, и ноги девушки оплели невесть откуда взявшиеся лианы.

Она на миг опешила и острие меча тотчас же коснулось ее горла.

— Нечестно! — выпалила девушка, радостно смеясь. — Магия запрещена.

— Разве мы договаривались о таком правиле? — в голосе мужчины можно было расслышать веселье, однако из-за повязки, скрывавшей всю нижнюю половину лица, понять, смеется он, или же нет, не представлялось возможным.

— Ну па-ап! — девушка топнула ножкой. — Я ведь тоже так могу.

— Да пожалуйста, — и снова в хриплом неприятном голосе мужчины послышались радостные нотки.

Девушка фыркнула и лианы охватило жаркое пламя, испепелившее их за считанные секунды.

— Продолжаем! — звонко рассмеялась чародейка, бросившись в атаку, отчего ее ярко-алые волосы разлетелись во все стороны языками огня.

Мечи со звоном встретились, а в смехе девушки слышалась радость, чистая и незамутненная.

Она ударила, снова, снова, и снова!

Одновременно с этим рыжеволосая освободила левую руку и зачерпнула огня из ближайшей жаровни. Пламя бурлило в ее ладони, и девушка бросила сгусток всепожирающей стихии в мужчину.

Тот даже не подумал увернуться. Вместо этого он едва слышно прошептал одно слово и огонь накрыла черная тень, отдаленно напоминающая птицу. Тень эта не только приняла и затушила пламя, она еще укрыла мужчину от взгляда девушки.

Та ждала нечто подобного, и когда однорукий появился справа, сумела отбить одну его атаку, однако, как выяснилось, та была лишь обманкой, и в результате чародейка потеряла равновесие и упала на спину.

Острие меча вновь коснулось нежной лебяжьей шеи.

— Как ты всегда умудряешься опережать меня? — девушка весело засмеялась и, отодвинув сталь двумя пальцами, села.

— Опыт? Знания? Талант? — ответил вопросом на вопрос однорукий. — Выбери ответ по душе. Но ты делаешь большие успехи. Еще годик, и я не смогу совладать с тобой в ближнем бою, Игнис.

Этот комплимент понравился рыжеволосой. Она буквально расцвела и губы поразительной маски изогнулись в открытой и приятной улыбке.

— Отец, я тебя люблю, — просто и по-детски проговорила девушка.

— И я тебя, доченька. Вот только не пытайся сейчас атаковать меня исподтишка. Не сработает.

Пламенные волосы трепыхнулись и Игнис негодующе фыркнула, скрестив руки на груди.

— Вечно ты все знаешь. Неинтересно.

— Я слишком долго живу на этом свете и слишком многое успел повидать. Поднимайся, нам пора заняться делами.

Та, которую звали Игнис, со вздохом встала.

— Вечно эти дела, — с искренним сожалением в голосе произнесла она. — Неужели нельзя передать их кому-нибудь еще?

— Можно, — согласился мужчина. — Но это вопрос ответственности. Не забывай…

— Да-да, — перебила его девушка с едва заметным раздражением в голосе, — мы поступаем не так, как хотим, а так, как должно.

Она явно слышала эту сентенцию не одну тысячу раз и на дух ее не переносила.

— Именно так, — согласился однорукий. — Именно так.

Всходила заря нового дня, но слепая, извивающаяся на пропитанных потом шелковых простынях, не могла знать этого. Боги забрали у нее свет, даровав нечто иное, куда более ценное.

И вот сейчас незрячие глаза видели что-то недоступное простым смертным. Что-то более страшное, нежели самый дикий и безумный ночной кошмар.

С диким воплем слепая пробудилась, рывком сев на своем широком мягком ложе, помещенном в середине комнаты, устланной коврами и подушками. Тотчас же распахнулись двери и в покои ворвались сразу три вооруженных и закованных в доспехи женщины — Непорочные, как их называли в других странах. Дворцовая гвардия слепой.

— Видящая, — старшая бросилась к слепой. — Все хорошо, мы тут, мы тут!

Слепая обхватила телохранительницу за плечи и дала волю рыданиям, которые сотрясали миниатюрное тело. Истерика продолжалась достаточно долго и ни одна из воительниц не посмела даже шевельнуться — они знали, что, когда госпожа уходит по дорогам времени, ее нельзя беспокоить. Можно обнять и ободрить, но ни в коем случае — не мешать и не пытаться привести в чувства.

Наконец, рыдания превратились во всхлипывания, а спустя некоторое время затихли и они. Слепая пришла в себя и ее невидящие глаза буквально пронзили старшую из Непорочных, проникая в самые сокровенные уголки души воительницы.

— Пришка, нужно написать послание, — попросила она.

Телохранительницы не первый год прислуживали оракулу, а потому все писчие принадлежности были подготовлены заранее. Каждая из Непорочных умела не только сражаться, но и владела как минимум тремя языками.

Провидица принялась ходить взад-вперед, собираясь с мыслями, а Пришка — первая из служительниц той, что могла проникать сквозь толщу времени, приготовилась записывать. Она ждала, затаив дыхание, женщина знала, сколь капризен дар ее госпожи и с какой умопомрачительной скоростью забывается увиденное во сне. И ни единого слова, ни единой буквы или звука нельзя было упустить, истолковать неверно или написать по ошибке!

Будущее, как рассказывала Видящая, подобно паутине: множество тонких ниточек-путей, бегут во все стороны, один неверный шаг, и твои ноги оказываются в пустоте, поворот не туда, и ты уже в пасти у чудовища, терпеливо поджидающего жертву. Но стоит только получить послание от оракула, и на смену паутине приходит узкий канат, зависший над пропастью. Ни свернуть, ни сойти, ни сбежать.

То, что Оракул пророчила, сбывалось всегда. То, что она рекомендовала — не подлежало обсуждению.

Главной проблемой предсказаний Видящей, конечно же, являлось то, что они были крайне туманны. Обычно.

Но на этот раз дела обстояли иначе.

— Отпусти ее, — выдохнула слепая.

Пришка нанесла эти два слова на бумагу и замерла с пером, занесенным над чернильницей, готовая уловить любое слово, любой звук.

Но продолжения не последовало.

Столь краткое послание могло значить как очень много, так и очень мало. Пришка в свои тридцать два года иногда задумывалась о даре госпожи, и, сколько ни пыталась, не могла его понять. Слишком уж невообразимой и невозможной была способность, обладатели которой за все времена, прошедшие с Первого Переселения, исчислялись по пальцам одной руки.

Убедившись, что новых откровений не последует, она осмелилась заговорить:

— Госпожа, кому я должна отправить письмо?

Некоторое время ясновидящая молчала. Затем из ее глаз потекли слезы, и Видящая прошептала:

— Корвусу. Вороньему Королю.

В следующий миг женщина потеряла сознание и упала на заботливо подставленные руки Непорочных. Проснувшись, провидица не сохранит в памяти даже тени своего сегодняшнего прозрения. Это Пришка тоже знала хорошо.

Она аккуратно сложила листок и спешно покинула комнату — адресат должен получить послание оракула во что бы то ни стало.

Галий был человеком неглупым. Очень и очень неглупым. А иные и не доживали до его лет, занимаясь тем, что делал этот мужчина.

Свою профессию Галий именовал просто и безо всяких попыток оправдаться: наемный убийца. Он не гордился тем, что делает, но и не стыдился этого. Работа нужная и кто-то должен ее исполнять. Так уж сложилось, что этим кем-то стал он.