Что было дальше? Как ни удивительно, до нашего времени сохранилось около восьмидесяти книг и документов Изначальных. Научная их ценность, правда, равна нулю — в основном скучные, сухо изложенные хроники о событиях, случившихся до прихода наших предков. Очень напоминают наши летописи — битвы, казни заговорщиков, смерть королей, мятежи… Но все — без подробностей, а потому они ученым и неинтересны. Географических имен и просто имен много — но их опять-таки не к чему привязать. Еще — хозяйственные документы, вовсе уж непроходимо скучные — расходы на какие-то стройки, книги торговцев. Были еще и магические книги Изначальных — но к ним издавна относились, как к ядовитым змеям, старались побыстрее сжечь. Я сам однажды держал в руках такую книгу — и знающие люди ее быстренько сожгли, за что я на них не в претензии. Даже земные черные маги магических книг Изначальных отчего-то сторонились. Даже Мистериор не стал ими заниматься, и никто внятно не объяснил, почему. Сжигают — и все. Что еще? Одно время язык Изначальных был тайным языком алхимиков, а лет триста назад на земле возникла глупая мода: дворяне его учили, чтобы слуги и низшие сословия не могли понимать их разговоры. Занятно, но лары этому не препятствовали. В те самые незапамятные времена кто-то составил обширный словарь языка Изначальных, совершенно непонятно — зачем. Очень многое, едва ли не все наследие Изначальных исчезло — а словарь остался…

Он замолчал и подлил себе кофе — в глотке чуточку пересохло. Воспользовавшись короткой паузой, Яна сказала:

— Собственно говоря, ты изложил знания об Изначальных, которыми у нас располагали, пока мы с тобой не побывали на Той Стороне…

— Да, я так и замышлял, — сказал Сварог. — Та Сторона… От Анеллы Сабиташ мы с тобой, согласись, не узнали практически ничего полезного об Изначальных. Только то, что Керуани о них думали — на основании неизвестно каких выводов. В точности как в том письме Анеллы, что я нашел в номере Горонеро, — он прикрыл глаза, освежая память, негромко процитировал: «Я не верю, что Изначальные мертвы, для этого они были слишком коварны. Они спят… или уже проснулись? А то и не все спали… И мы расплатимся за предков-завоевателей». Она высказала то, что они все думали — ну, с вариациями. Одни полагали, что Изначальные где-то спят в ожидании своего часа — наподобие персонажей из легенд наших предков. И однажды проснутся, когда наступит благоприятное для них время, чтобы поквитаться за далекое прошлое. Другие считали, что Изначальные до сих пор — то есть в их времена — каким-то образом таятся среди людей, опять-таки в ожидании часа расплаты. Ни те, ни другие ни на какие конкретные аргументы не опирались. Широко распространенное убеждение, и не более того. А иные широко распространенные убеждения оказываются в конце концов вымыслом или пустышкой. Да что там далеко ходить… С самими Керуани так и вышло. Их тысячелетиями считали тайным братством могучих магов — а они оказались всего-навсего этаким кружком по интересам, людьми с узким кругом слабеньких магических способностей, нечто вроде земных Ассамблей…

— Позволь, я разок перебью? Анелла сказала… Точнее, я от нее узнала, что кое-кто из них пытался искать Изначальных, затаившихся среди людей.

— Прекрасно помню, — кивнул Сварог. — А еще помню, что она сама призналась: поиски ни к чему не привели. Почему, она, похоже, и сама не знала… подозреваю, оттого, что Керуани не представляли точно, как именно следует искать. Или опирались на источники, оказавшиеся не более чем баснословием… Вот и все новое, что мы от Анеллы узнали. А теперь… У меня хватало времени, чтобы неспешно и обстоятельно поломать над всем этим голову. Разработать кое-какие соображения, версии и гипотезы… Тебе не кажется, что веральфы как нельзя лучше подходят на роль затаившихся среди людей Изначальных? Ну, а в реальности веральфов я больше не сомневаюсь…

— Но ведь полной уверенности нет? — подумав, спросила Яна.

— Нет, — кивнул Сварог. — Тот случай, когда ни подтвердить, ни опровергнуть. Но кандидатура интересная, верно? Затаились и ждут своего часа…

— Тысячелетиями?

— А что мы знаем об Изначальных? Самую малость, чуточку больше, чем ничего… В конце концов, какая разница, кто они такие? Я не Марлок, да и ты тоже. Нам их не в лаборатории изучать — выяснить, как можно с ними бороться. А драться сними придется. Тебе, госпожа императрица, приятно, что среди твоих подданных таятся… вот такие?

— Наоборот, — сказала Яна.

— Вот то-то, — сказал Сварог. — В общем… Я не берусь с уверенностью утверждать, что веральфы — затаившиеся Изначальные… да мне уверенность и не нужна. Мне нужно одно: слабое место противника. Все остальное — побоку. Но вот в то, что Белая Волчица — их королева, царица, правительница, я, кажется, начинаю верить всерьез. В первую очередь оттого, что так говорит Барзай — а слишком многое из того, о чем он говорил, оказалось правдой. Хотя… Мне и тут глубоко наплевать, кто она такая. Мне нужно знать, как ее победить, и все… Остальное приложится. Ты что-то спросить хотела?

— Ну, не то чтобы спросить… — сказала Яна. — Ты мне можешь передать умение видеть веральфов? Я ведь моложе тебя. Уж мне, — она улыбнулась не особенно и весело, — такое умение необходимо. Буду точно знать, кто рядом…

— Никаких проблем, — сказал Сварог. — Дело совершенно нехитрое. Давай-ка ручку нежную… Лучше левую.

— А почему левую?

— Потому что она ближе к сердцу, — сказал Сварог. — Так Барзай сказал — а точнее объяснить не смог, с колдунами бывает…

Впервые его волчий сон начался совершенно иначе, чем все предыдущие. Не было ни поляны, ни моста — он вдруг обнаружил, что неспешно шагает по лесу, отчего-то совершенно точно зная, куда ему идти.

Лес оказался странным, в каких он в жизни не бывал: кустарника нигде не видно, трава под ногами невысокая и словно бы слегка пружинившая, бледно-зеленая. Ни единого цветка, деревья стоят довольно редко, они тоже предельно странные: чуточку похожи на сосны или пальмы — толстый и высокий голый ствол, лишь на самой верхушке — густая, почти круглая крона из длинных тускло-серебристых листьев. Ни единого звука не доносится: ни щебетанья птиц, ни писка мелких зверюшек, а о том, что он не оглох, свидетельствует лишь тихий шелест странной травы под ногами.

И эти деревья… Такое впечатление, что это и не деревья вовсе. Чуть морщинистая кора, казалось, из толстого мутноватого стекла, а под ней медленно переливаются, струятся от корней к вершине и обратно потоки словно бы тяжелого бледно-сиреневого дыма, переплетаясь, сплетаясь порой в причудливые неспешные завихрения, омутки, водовороты, то сливаясь в единый поток, то разбиваясь на множество мелких ручейков, то обгонявших друг друга, то текущих слаженно; Сварог не мог остановиться и рассмотреть их как следует — и в этот раз он был лишен возможности двигаться по собственному хотению. Та же чужая воля, что и в прошлых снах, заставляла его шагать и шагать неизвестно куда.

И мир вокруг был странным — мир без теней. Мало того, что в таком редколесье непременно можно было бы увидеть солнце — но его не было. Он не мог даже определить, что над головой — не просто небо и низкие облака, скорее уж нечто цвета вылинявшей синей материи, казавшееся то повисшим совсем невысоко, то невероятно далеким. И не было теней — ни от деревьев, ни от него самого, ничто здесь не отбрасывало тень. Если обратиться к обычным меркам его собственного мира, невозможно было определить время дня — с равным успехом это могли оказаться и первые сумерки, и рассвет.

Пожалуй, все-таки сумерки — он стал замечать, что вокруг определенно темнеет, словно невидимое солнце давно закатилось за горизонт и близится ночь. Да, так и есть — темнеет. Он шагал и шагал — еще можно было рассмотреть путь, траву под ногами. Бледно-сиреневые потоки на глазах обретали яркость — чем темнее вокруг, тем сильнее они мерцали тусклым гнилушечьим цветом, наливались неяркими сиянием. И все так же лениво струились, вихрились, сплетались…