Он не чувствовал ни острой тревоги, ни растерянности. И уж никак не считал себя побежденным — схватка (а она неизбежна) просто-напросто еще и не началась. Главное, он убедился, что след реален, и вышел на этот след. А это сейчас многое значило…

— Сначала — бубенчики, — нетерпеливо сказал Сварог.

— Вот все, что у него было…

Брагерт выложил на стол три мелодично звякнувших шарика на длинных полосатых черно-бело-рыжих шнурках, сразу видно, плетеных из конского волоса. Сварог повертел в пальцах один, слушая все то же позвякиванье. «Волчий бубенчик» величиной с крупный лесной орех, шарик с крестообразной прорезью на боку и круглым ушком. Тяжелый, совершенно черного цвета. Судя по весу и этой черноте — серебро, и очень старое, давным-давно сплошь покрывшееся патиной. А вот шнурки выглядят новехонькими, словно волосы для них надергали из конских хвостов если не сегодня, то вчера.

— Барзай говорит, вы сами все знаете, командир.

Сварог молча кивнул.

— Он только еще добавил, что чистить бубенчики ни в коем случае не следует, они должны оставаться, какими были. И добавил: возможно, они не просто зазвенят, а разбудят — мол, иногда случалось и такое. Но не ручается, что они могут отогнать, говорит, такого раньше не бывало.

Как ни пытался рыжий ветрогон это скрыть, он сгорал от любопытства — наверное, как любой на его месте. Сварог усмехнулся:

— Брагерт, вы все узнаете. Когда придет время. Без вас не обойдется. Надеюсь, сумеете потерпеть?

— Я все-таки не мальчишка, командир… Все понимаю.

— Вот и отлично, — проворчал Сварог. — А что с остальным?

Брагерт моментально стал серьезным, исчезли все эмоции, не имеющие отношения к делу. Тоже повзрослел в каком-то смысле, — подумал Сварог. Что ж, со мной быстро повзрослеешь…

— А что с остальным? — переспросил Сварог.

— Хозяин «Коня и вольного ветра» умер два года назад. Сын с дочерью трактирным делом заниматься не собирались и заведение продали. Новый хозяин Нольтера знать не знает — он два с лишним года назад переехал из другого города, так что прежде они встречаться не могли. Зато все трактирные слуги на месте, за исключением двух умерших — основательное ремесло, знаете ли, если условия подходят, за место годами держатся… Сначала они Нольтера не вспоминали, твердили, в общем, логично: столько народу проходит, несмотря на то, что заведение специфическое, для определенного круга людей. Я им тогда немножко освежил память «заклятием зеленого листа» — уж такие-то мелочи любой оперативник знает… Вспомнили. Все четверо показали одно и то же: Нольтер у них сидел почти каждый вечер — всегда в компании столичного книжника из Сословия Совы — и описали его довольно выразительно.

Вот так, подумал Сварог. Сидел почти каждый вечер в компании одного конкретного человека. А в отчете Теруэйна значится нечто совершенно противоположное: сидел в кабачке всего пару раз, общался всякий раз с другими людьми.

— Мои парни отправились в «выездной коллегиум», — продолжал Брагерт, повинуясь жесту Сварога. — Там еще остались несколько человек со времен Нольтера. И по описанию быстро определили, о ком идет речь: некий мэтр Касадай. Увы, он умер через пару недель после исчезновения Нольтера. Сердечный приступ. Вдова с детьми вернулась в Снольдер, и хоронить мужа в «этой глуши» не стала — увезла тело в свинцовом гробу в столицу. Касадай из дворян, маркиз, у них на одном из снольдерских кладбищ фамильный склеп…

— Так, — сказал Сварог чтобы хоть что-нибудь сказать. — А что с тем молодым книжником, с которым часто общался Нольтер?

— Нашли очень быстро, — сказал Брагерт. — После визита наших в «выездной коллегиум». Там его хорошо знали, знали, что он общается с Нольтером. Мэтр Баката. — Что-то голос у него был не особенно веселый. — Только вот ведь незадача, командир… Он погиб примерно через две недели после исчезновения Нольтера. Укусила бродячая собака в переулке, он не придал значения, только сходил к лекарю перевязать ногу. А собака оказалась бешеной. Лекарства от бешенства, если помните, на земле нет. Конечно, в некоторых случаях, когда речь идет о каком-то нужном человеке, мы вмешиваемся — но после того, как получим соответствующий запрос. А никакого запроса не было…

Почему же тогда Барзай говорил о нем как о живом?

— Погодите минутку, Брагерт, — сказал Сварог.

И быстренько пролистал в памяти разговоры с Барутой. Нет, он ошибся. Шаман не говорил о дальнем родственнике как о живом. И не говорил, что тот мертв. Он просто-напросто упоминал о нем, без всяких уточнений, жив тот или мертв, — а остальное Сварог домыслил…

— И дальше?

— Ну, похоронили, а что же еще? Бешеная собака — явление нередкое. Когда все обнаружилось, полицейские ее искали, чтобы пристрелить, да и горожане были настороже. Но никто не знал, как она выглядела. Во всяком случае, больше она не появлялась — следующий бешеный пес в Гайлате объявился лишь через год с Лишним и выглядел так, что его сразу пристукнули… В общем, отработали все следы, на которые вы указывали. Увы, с начальником полиции поговорить не удалось.

Сварог криво улыбнулся:

— Брагерт, я сейчас, кажется, проявлю сверхчеловеческую проницательность… Уж не умер ли начальник полиции вскоре после исчезновения Нольтера?

— Именно, — сказал Брагерт без всякого удивления. — Недели через три. От удара. Ну, вы же знаете — земные медики под «удар» подверстывают и инфаркт, и инсульт. Медика мы нашли — ради вящей скрупулезности. Судя по тому, что узнали, скорее всего, именно инсульт — мужик был крупный, полнокровный, до того несколько раз жаловался на боли в голове, а однажды нога ненадолго отнималась. Так что перед тем, как идти к вам с отчетом, я проконсультировался с нашим врачом. Он сказал: гораздо более вероятен инсульт, чем инфаркт.

— Похоронили в городе?

— Конечно. Он местный, семейство там обитает с давних времен. Вот, собственно, и все.

— Понятно… Сколько вам и вашим ребятам потребовалось времени на полное расследование?

— Дайте прикинуть… Трактирные слуги нам все рассказали об этом мэтре Касадае уже примерно через час общения. Еще час с лишним ушел на «выездной коллегиум». Примерно столько же — на выяснение судьбы мэтра Бакаты. Меньше часа — на начальника полиции.

Часа четыре, быстренько прикинул Сварог. А вот Теруэйн, мастер своего ремесла, за три недели ничего отдаленно похожего не добился. Мало того, кое-что скрыл, а о трех смертях вообще умолчал. А ведь агенты у него были не из растяп — на розыски пропавших ларов не посылают растяп и новичков. Это опять-таки не совпадение и даже не след — это улика… Бог ты мой, он же все там тщательно зачистил! Оборвал все ниточки. Что до бешеной собаки… Известно же: не то что Белая Волчица, с которой многое еще неясно, но и любой деревенский колдун, имеющий дело с волками, любой «волчий пастырь» способен легко и собаками управлять. И бешеную подогнать в два счета, лишь бы оказалась в пределах досягаемости умения. На памяти Сварога такого не случалось, не было донесений откуда бы то ни было, «волчьи пастыри» помаленьку исчезают, как и другие разновидности, — но в бумагах отца Алкеса есть материалы о людях, в старые времена отправленных на костер именно за такие проделки…

— Ну что же… — протянул Сварог. — Брагерт, у вас есть сейчас на шее что-нибудь серьезное, где без вас не обойдутся?

— Да нет. Только всякая рутина на Той Стороне.

— Отлично, — сказал Сварог. — Всю рутину побоку. Считайте, что я только что создал новую опергруппу и назначил вас ее начальником. Людей подберете по потребности, сколько понадобится. Техника — любая, опять-таки сколько понадобится. В общем, категория «Белый ноль». Берите только наших, из девятого стола. Задачи… Задачи не такие уж сложные. Нынче же ночью в лепешку разбейтесь, но в совершеннейшей тайне проведите три эксгумации. Детали уточнять?

— Не нужно, — сказал Брагерт. — Мэтр Касадай в Снольдере, мэтр Баката и начальник полиции Талерам — в Гайлате. Не такой ребус… Потом, конечно, провести анализы?