Самолет молчал, он давно отговорил свое, его сердце-мотор больше не стучит, пылясь в огромном, но тяжело давящем низким потолком классе. Поерзав, Сергей устроился в кресле поглубже и прикрыл фонарь. Было удобно, хотя и тесновато, но теснота эта казалась даже приятной, так рационально был использован каждый сантиметр объема. Сергей положил ладонь на ручку управления, она удобно охватывалась пальцами, и потянул ее на себя, он уже знал – так делают летчики на взлете. Руль высоты предательски скрипнул, поднялся вверх и глухо ударился об ограничитель. Затем Сергей поочередно наклонил ручку влево и вправо, на крыльях послушно шевельнулись элероны – это было управление самолетом по крену.

– Летаем? – неожиданно раздался за спиной негромкий голос.

Сергей оторопело оглянулся. В дверях стояла женщина в синей летной форме, пилотка с крабом кокетливо сдвинута на правую бровь, на плечах золотым шитьем блестели погоны. На вид ей было лет тридцать. Она вошла в класс и плотно прикрыла за собой дверь.

– Летаем? – повторила свой вопрос летчица. – Ваша фамилия.

– Курсант старшина Романов, – смущенно изрек Сергей. – Двадцать шестая учебная рота.

– Понятно. Дежурная по училищу пилот-инструктор Шипова, – она подошла к самолету, положила руку на крыло. – Заруливай на стоянку, курсант Романов, полетал…

Сергей неловко выбрался из кабины, едва не упал, споткнувшись о подножку, чуть стыдливо опустил голову.

– Ну и как аппарат? – Шипова прочертила пальцем зигзаг на зеленой перкали крыла. – Наверное, скажешь, что тяжелее воздуха? Эт-то точно, тяжелее… Откуда родом, Романов?

– Забайкальские мы… – невнятно пробормотал тот.

– О-о-о, знаменитые места! Славное море – священный Байкал, – она глянула на Сергея с пристальным интересом. – Что, не терпится в пятый океан? – и сама же ответила на поставленный вопрос. – Не терпится, по себе знаю, только ведь всему свое время, Романов… Как тебя зовут, кстати?

– Сергей Александрович.

– Он еще и Сергей Александрович! Тогда я буду только на «вы», – она засмеялась широко и весело, но тут же прекратила, чтобы не смущать и без того растерявшегося парня. – Что значит – Сибирь! Колорит и солидность во всем.

Сергей, наконец, поднял глаза, исподлобья глянул на летчицу. Черные туфли на высоком каблуке делали ее почти одного роста с ним. Под чуть расклешенными отутюженными брюками угадывались стройные ноги. Строгий летный костюм сидел на ее фигуре щеголевато и как-то даже усиливал ту броскую женственность, которой она была наделена от природы. Лицо Шиповой было открытым, привлекательным, но ее вряд ли можно было назвать красивой. Чуть миндалевидные зеленые глаза, волевой суховатый рот, темно-русые волосы, короткая стрижка, – все это придавало ей что-то неуловимо-мальчишеское и милое. Невольным взглядом созревшего мужчины Сергей отметил ее невысокую, но рельефную грудь и, судя по всему, она уловила движение его глаз, резко изменилась лицом и произнесла строгим, почти приказным тоном:

– Немедленно закройте класс, Романов! Ключ возьмёте на вахте, – она повернулась и неспешно пошла к выходу.

Сергей облегченно выдохнул: «Черт меня попутал залезть в этот «Фарман», теперь разболтает, стыда не оберешься: дембель-старшина Романов играл в летчиков!» Бросил взгляд на часы. Скоро девятнадцать. Через десять минут построение на ужин. Подхватив планшет с конспектами и учебниками, он метнулся к дверям. Нужно было еще отыскать ключ от класса-ангара, чтобы выполнить приказание строгой летчицы.

В субботу после обеда Сергей, нетерпеливо посматривая на часы, ожидал в казарме Максима Кленова. Оставшись в учебном корпусе после занятий, тот пересдавал зачет по метеорологии. Максим пришел удрученный, сердито швырнул учебники на тумбочку.

– Ну как страто'-ку'мулюс, ни'мбо-стра'тус? – Сергей выжидательно смотрел на друга.

– Да пропади пропадом эти облака вместе с чертовой латынью! – тот в сердцах махнул рукой, разбито опустился на табурет. – Ну не могу я ее освоить, не запоминается она мне! Все понимаю, во всем разбираюсь, а это долбанное «дывлюсь я на нибо, тай думку гадаю» ну никак, хоть убей!

– Короче: пересдал или снова «гусь»?

– Ну ты же знаешь, что Шаровая Молния троек не ставит, у нее двухбалльная система: кол или пятак, иных оценок эта нафталиновая карга не признаёт!

– Шаровая Молния! – Сергей расхохотался, представив себе преподавательницу метеорологии Перцеву: маленького роста, подвижная, вся какая-то круглая, она действительно оправдывала такое прозвище. Уже довольно пожилая, но энергично-напористая и крикливая, она по каким-то своим внутренним убеждениям считала, что метеорология – это самая важнейшая наука в мире.

– Буду вас драть и в хвост, и в гриву, пока не освоите мой предмет на пять баллов! – говаривала она курсантам, недостаточно рьяно радеющим в изучении данной дисциплины.

– Ну, так как, может, все-таки смоешься? – отсмеялся Сергей.

– Чеши сам, старик, – уныло промямлил Максим. – Фома меня уже из списка вычеркнул, а в «самоход» что-то не хочется.

Сергей отправился в увольнение один. Низко висели отяжелевшие тучи, накрапывал дождь. Сергей медленно шел по пустынному парку. С деревьев густо сыпались пожелтевшие листья. Этот тихий уголок рукотворного леса напомнил Сергею о Забайкалье. «Чем занимается сейчас Очитуха? – думал он. – Охотится? Или свою избушку готовит к долгой зиме? Нет, скорее всего рыбачит… Рыба сейчас выходит из малых речек, скатывается в большие, ищет зимовальные ямы и тут важно не упустить время. Очитуха не упустит – с точностью до дня он знает, какую и где надо ловить осенью рыбу. Оказаться бы сейчас там, в родной забайкальской тайге, посидеть вместе со стариком у костра, послушать его неспешную речь…» От этих заветных воспоминаний было и грустно, и отрадно.

Дождь неожиданно усилился, Сергей решил переждать его и быстрым шагом направился к первой же увиденной беседке. Раздавшийся позади дробный стук каблуков заставил его оглянуться. Кто-то, еще невидимый, бежал по асфальтированной дорожке парка. И едва Сергей успел посторониться, как в беседку, стремительно, вся – как порыв свежего ветра, вбежала высокая стройная девушка. Переводя дыхание, она остановилась перед курсантом. Он оторопело замер, и вдруг ощутил, как непроизвольно сдвоило сердце – девушка была отменно хороша собой. Мельчайшие подробности ее лица он разглядел в одно мгновение: выразительный рот с прекрасно сложенными губами, прямой нос, глаза с живой искоркой, оттененные густыми длинными ресницами, высокий чистый лоб, разгоряченные бегом щеки в мелких капельках дождя, длинные вьющиеся светло-каштановые волосы вольно разбросанные по плечам. Весь этот великолепный портрет венчал заключительный штрих – широко раскинутая чайка крутых дуг бровей. И фигура была ладная: пояс модного болониевого плаща туго обтягивал узкую талию, а высокие стройные ноги были просто изумительны.

Неожиданно откуда-то из потаенных глубин подсознания всплыло где-то слышанное – «знакомство в дождь – добрая примета!»

– Чего вы на меня так уставились? – в недоумении спросила незнакомка, голос у нее оказался звучным и мелодичным. Достав из сумочки платок, она принялась вытирать лицо.

– Осень вообще-то, – сказал Сергей, чтобы хоть как-то завязать разговор. – Зонтик надо брать с собой.

– Зонтик… Тоже мне советчик! Ничто не предвещало дождя. Я вышла из автобуса на той стороне парка, думала немного пройтись, а тут начался этот противный ливень.

– Сочувствую, – Сергей все не сводил с нее глаз.

– Да не смотрите вы на меня так, что за дурная привычка?

– Извините, – он машинально стряхнул пепел с сигареты.

– И перестаньте дымить, когда общаетесь с дамой.

– Уже перестал, – Сергей перегнулся через перила, бросил окурок в урну. – Если хотите, то могу вообще бросить.

– Вот еще. Мне-то что, курите себе, хотя, как медик, не рекомендую, хорошего в этом мало.

– Так вы еще и медик?