Максим медленно поднялся, дрожащими руками принялся расстегивать карабины ножных обхватов. Через несколько минут они, взвалив на плечи тяжелые парашютные сумки, двинулись в сторону сборного пункта. Неожиданно Сергей остановился и стал осматриваться.

– Погоди, Макс. Давай-ка пойдем вот так, – он показал рукой. – Получится немного дальше, но зато не через лес тащиться. Еще и вон тех обгоним, – он кивнул в сторону удаляющихся товарищей.

– Давай, – охотно согласился Кленов.

– Тогда двинули, – Сергей поправил на плечах лямки, широко зашагал к кромке поля, держа направление на мачту с флагом, обозначавшим пункт сбора.

– Эй, двадцать шестые! – неожиданно раздался чей-то громкий окрик. Сергей обернулся. Сзади на него налетел Максим, идущий вплотную. Возле раскидистой березы стоял курсант двадцать пятой роты Веденеев. Небольшого роста, подтянутый, он был похож на бравого солдатика. В руках Веденеев держал нож-стропорез и свежесрезанную палку. Сергей и Максим подошли к нему.

– Чего тебе?

Тот молча указал рукой. Поодаль, на ветках молодой березы, белело полотнище парашюта.

– Ты что ли завис? – Сергей сбросил с плеч ношу.

– Не-ет, мой вон лежит, я уже собрал его. А там этот… Ваш бывший, Юдин, вывихнул ногу вроде.

– Как вас сюда приволокло? – Максим недоуменно огляделся.

– Ветром стащило, – сказал Веденеев и покраснел.

– Фью-ють, – присвистнул Максим. – Не та у него скорость, чтобы так далеко утащить… Скажи честно, что сдрейфили да пролетели до самой кромки поля.

Веденеев стыдливо промолчал.

Отводя руками ветки, он пробрались к полотнищу купола. Герман лежал на земле, откинув голову на тугой ранец запаски. Его правая нога была напряженно вытянута, левая, согнутая в колене, дрожала. Опираясь на нее и на руки, Герман пытался подняться. Лицо его было бледным, на лбу выступила испарина.

– Здорово, Юдин, – Сергей остановился перед ним. – Подломался, что ли?

– А тебе это каким боком? – огрызнулся тот. – Чеши своей дорогой!

– Как это – чеши?

– А вот так, по ортодромии8.

– Брось артачиться, дай гляну, что там? – Сергей склонился над Германом.

– Не лезь, Романов, без тебя обойдусь.

– А я ему уже костыль смастерил, – подошел Веденеев.

– Дать бы тебе, говнюку, этим костылем по хребту! – Юдин застонал и снова откинул голову на ранец. – Из-за тебя же, трусливого гадёныша, пролетели все поле, чтобы в этом лесу ноги переломать.

– Да не трус я, не слушайте вы его, – Веденеев покраснел еще сильнее. – Просто замешкался малость.

– Не получил бы от инструктора пинка под жопу, так и мешкал бы до самого сборного пункта, салабон! – Герман заскрипел зубами. – Если медицина спишет меня из-за травмы, то я тебе на прощанье репу откручу… Понял?!

– Да хватит вам, – Сергей стянул с головы шлем. – Сейчас надо думать, как выбраться отсюда. Давай, я все же посмотрю ногу.

– Смотри, хрен с тобой, – Юдин обреченно махнул рукой. – Только не очень там, а то, как бы тебе исправной клешнёй не прилетело.

Сергей принялся осторожно расшнуровывать ботинок. Лицо Германа сморщилось, левая рука судорожно скомкала горсть прошлогодних листьев. Придержав ногу за щиколотку, Сергей рывком сорвал с нее ботинок. И, прежде чем Юдин успел дико вскрикнуть, услышал, как громко щелкнул голеностопный сустав.

– Ну, как теперь? – он глянул на Германа.

– Что ты сделал? – мучительно простонал тот. – Я же просил… А, впрочем, стало легче.

– Это выбитый сустав встал на место.

– Точно, теперь меньше болит. – Юдин пошевелил ногой. – Надо идти.

– Нет, не надо. Снова может выскочить.

– Мне тут до рождества христова лежать, что ли?

– До рождества не надо. Мы поведем тебя.

– Ну уж нет, без ваших услуг переколочусь.

– Да брось ты его опекать, Серега, – серьезно сказал Максим. – Не видишь, что ли, морячок цену набивает… Пусть остается, пришлем за ним санитарную машину.

– Не-е-ет, Макс! Не выйдет. Мы не позволим такую роскошь, чтобы он потом трепался, что его бросили одного.

– Да пошли вы на фиг со своей благотворительностью… – начал Юдин, но Сергей не слушал его, он знал, что надо делать.

– Веденеев, бери его парашют на спину, свой пристраивай на грудь. «Мы потащим свои парашюты и больного», —Сергей так и сказал: «больного». – Берись-ка за шею, приятель. Эх-ма-а… Клади вторую руку Максиму на плечо. И давай без нервов. Наступать на поврежденную ногу не советую, а здоровой помогай, как можешь. Ну, воперёд, славяне!

Всю дорогу Герман молчал. Только перед самым концом заговорил, отвлекая, видимо, себя от боли:

– Вот так всегда: где трусость, там и ЧП. Этот салабон сдрейфил, а из-за него и я спекся.

– А сам-то как, не тормознул перед люком? – в голосе Максима прозвучала ирония. – Все-таки первый раз.

– Подумаешь, невидаль, с тряпкой сигануть. На флоте не боялся с транца прыгать за борт. Есть такое учение: борьба за сохранение экипажа, называется «спасайся, кто может!».

Когда на сборном пункте его усадили в санитарную машину, он протянул Сергею руку:

– Держи краба, Романов.

– Выздоравливай, – холодно кивнул ему Сергей и отошел в сторону. Рука Юдина повисла в воздухе.

– Пошли, старик, – Максим положил руку на его плечо. – Кухня вон подъехала. Я рубать хочу, аж челюсти сводит.

На первом курсе предстояло освоить технику пилотирования и самостоятельно подняться в воздух на тренировочном самолете Як-18. Затем начиналось обучение на маленьком транспортном Ан‑2, на котором и предстояло впоследствии работать выпускникам-пилотам.

Через два дня после последнего тренировочного прыжка с парашютом обе эскадрильи построили на аэродроме, а не в палаточном городке. Было понятно, что это сделано специально – четкий ряд легких серебристых Як-18 и сине-белых Ан-2 замерших на стоянках, подчеркивал торжественность момента. Командир учебного летного отряда Казаков, небольшого роста подвижный мужчина лет сорока пяти, вышел вперед, окинул привычно строгим взглядом плотный строй курсантов, расположенный в виде буквы «П». Две сотни новичков, облаченных в новенькие синие комбинезоны, смотрели на него с нетерпеливым вниманием. Печатая шаг, командиры эскадрилий поочередно подошли к начальнику, прозвучали стандартные рапорты-доклады о наличии летного состава, об отсутствии больных, о готовности к полетам.

Выслушав их с рукой под козырек, Казаков заговорил, его громкий голос был перенасыщен командирскими оттенками:

– Слушать внимательно, товарищи курсанты. Теоретическую программу первого курса обучения вы успешно прошли. Тренажер, зачеты, экзамены позади и теперь готовы приступить к освоению КУЛПа9. Начнем с того, что сегодня я вам покажу возможности пилотажного самолета Як-18 и вы увидите, какая это машина. После этого вас распределят по летным группам и познакомят с пилотами-инструкторами. Запомните накрепко: их приказания – закон для вас! И еще одно запомните: все документы, регламентирующие летную деятельность написаны кровью предыдущих поколений летчиков. Их требования вы обязаны выполнять неукоснительно, в летном деле мелочей нет и быть не может. Самолет не танцплощадка, не дискотека, одеваться требую строго по форме: комбинезон, начищенные ботинки, шлемофон, вне полетов – берет, и чтобы никакой повседневной одежды с пуговицами! Надеюсь, вы уже слышали от старшекурсников, что произошло с одним нерадивым, у которого они были на живой нитке. Попала одна такая под полик кабины, а потом под тяги рулей, и только чудом все это не закончилось трагедией. За малейшее нарушение формы одежды и дисциплины буду немедленно отстранять от полетов. А теперь прошу задавать вопросы, – Казаков в который уже раз прошелся взглядом по курсантским лицам. Помолчал, и подытожил. – Если вопросов нет, то значит всем всё понятно. Итак, приступим, – командир летного отряда направился к Яку, возле которого возились авиатехники.