Нахмурившись, Актив склонился немного ниже, стараясь напрячь слух.
— В… ды… — кашель, — …ды… во… — кашель, — пож…та… — мальчик говорил на выдохе и явно испытывал от этого боль. Его трясло, тело напряглось, и он ниже склонил голову, вжимаясь в ствол спиной, насколько хватало сил. Будто боялся, что за сказанное, его ударят.
Поджав губы, Солдат стащил с себя сумку, покопался в ней и через минуту нашарил полупустую флягу с водой. Зажав зубами пробку, открутил и поднёс к губам Старка. Когда вода стала проливаться, мальчишка начал пробовать делать глотки и даже попытался здоровой рукой ухватиться за фляжку, но только бессильно мазнул пальцами по предплечью и слабо ухватился, зацепившись пальцами за наруч. Жалкое зрелище. Слишком жалкое. Актив смотрел на это, и ему практически не верилось, что это едва живое создание той же природы и крови, что и Мария.
Начинало темнеть, сумерки медленно, но неотвратимо наступали, укрывая собою лес, вытесняя солнце со своего небесного пьедестала, и, подобно вражескому гонцу, несящему дурные вести, свидетельствовали о том, что меньше, чем через час к живым врагам присоединятся мёртвые. Солдат с тревожностью смотрел на первые вспыхнувшие над верхушками дубов звёзды.
Отдыхать было некогда. Нужно было как можно быстрее покинуть лес и обзавестись транспортом, только после этого Зимний Солдат сможет дышать хоть немного спокойнее. Запахов и звуков, которые Актив хотел и не хотел слышать одновременно, стало больше с наступлением темноты, а обострившееся, непонятно какое, чувство заставляло убийцу то и дело ощущать на себе чьи-то взгляды. Сейчас. Ночью. В лесу. Без рабочей руки и с ребёнком на плече Солдат больше не был хищником. Он был самой лёгкой жертвой, какую только можно представить. Он судорожно прокручивал в голове всевозможные варианты нападений и понимал, исход у них всех один — смерть. С мальчишкой на плече у него занята единственная рука. Он не успеет среагировать и атаковать. А из-за ноги и дополнительного веса всё той же цели упала мобильность — он не успеет увернуться. Не сможет убежать. Не сможет бросить цель и контратаковать. И даже спрятаться не сможет — его одежда пропитана кровью, и след ее тянется через весь лес.
Спустя полчаса, когда ежевичный куст с раскидистыми ветками уже дважды попался Солдату на глаза, он остановился, закрыл глаза, выдохнул через сжатые зубы, грязно выругался. Кажется, что всё самое плохое, что можно было только придумать, уже произошло. И в данном конкретном случае ливень был бы настоящим спасением, но… разумеется, небо было самым ясным последние несколько недель.
На этом всё. Идти дальше не имело смысла, он потерял ориентацию и начал ходить по кругу. Дальнейшее продвижение было пустой тратой последних сил и приговором к верной смерти.
Был ли смысл прятать мальчишку? Нет. Вампиры найдут его так или иначе, а если каким-то чудом им это не удасться — он сдохнет от болезни и голода или диких зверей, поскольку люди уж точно его не отыщут. В пору пожалеть, что у Марии нет при себе второго маятника.
Лощина, в которую он спустился, была полна старых, искорёженных, толстых деревьев, чьи могучие корни буграми поднимались из земли и оплетали поросшие мхом камни. В одном из них обнаружилось кривое, трухлявое дупло, большое настолько, что в нём легко могли поместиться двое взрослых мужчин среднего телосложения. В нём Актив и уложил свою ношу, сам тем временем принявшись потрошить свою сумку. Шансов не было никаких, но, если повезёт, он сможет убить хотя бы ещё одного упыря, до того как ему выпустят кишки…
Последняя световая граната послушно повисла на поясе, пистоле с полным магазином — в кабуре, два из оставшихся четырёх стеклянных патронов заправлены. Актив тяжело опустился на выступающий корень и положил ружье себе на колено так, чтобы быть готовым выстрелить в любую секунду.
Тишину нарушал лишь ветер, шевеливший листву, и тихое сопение за спиной. Мальчишка шебуршал, вороша мелкий мусор перевязанными стопами. Когда слабые пальцы мазнули по спине Солдата, тот даже не подумал обернуться. Опять шебуршение, и пальцы уже зацепились за один из ремней жилета. Вытерпев несколько секунд, Зимний дернул плечом, сбросив чужую руку, но та почти сразу вернулась обратно.
Сдавленно выдохнув сквозь зубы, он решил просто не обращать внимания на мальчишку до тех пор, пока это не станет необходимым, и все. По сути тот больше и не пытался привлечь его внимание, кажется, ему было достаточно и этого непонятного прикосновения. Когда Актив решил все же проверить его состояние краем глаза, то увидел, как Старк привалился щекой к стенке грязного дупла, веки были опущены, но не сомкнуты, и понять, в сознании он или нет, было невозможно, пока пальцы чуть сильнее не сомкнулись на ремне. Кажется, он почувствовал чужое внимание и поднял на Солдата мутный взгляд.
У них нет шансов. Зимний полностью осознал это, и, если мозги мальчишки не скоптились за последние недели, он тоже это понимал. Солдату много раз доводилось видеть страх, боль, ненависть, мольбу… но сейчас из этих мутных янтарных глаз на него смотрело смирение.
Перед тем как Солдата убьют, а его однозначно убьют первым, он в этом не сомневался… ему нужно было сделать последний выстрел. Это несомненно нарушит приказ Марии, но в данном случае никакой роли это больше не играло. Вампирам достаточно будет лишь небольших усилий понять, кто этот мальчишка и какую ценность может представлять, судя из собранных ими досье, и тогда… пуля будет милосерднее.
Милосерднее…
Убийство людей в подвалах Солдат очень пытался оправдать стратегической выгодой (пусть и сам в это не верил).
А затем тот-который-другой хотел спасти пастушка в башне, и он не позволил ему, потому что это помешало бы миссии.
Сейчас же в трате лишнего боеприпаса не было никакой нужды, даже теоретически он не мог оправдать его. И тем страшнее было осознавать, что он выстрелит, чего бы ему это ни стоило.
Это было так… странно. Одновременно неправильно и однозначно. Конечно, если бы не Капитан и агенты, шансов у них бы было намного больше, но… В голову закралась неприятная мысль, что, если бы он не избавился от руки с маячком, вероятность их выживания была бы больше… и, возможно, если их выследили бы, можно было бы стравить агентов с вампирами и скрыться под шумок… Актив закрыл глаза, выдохнув. Нет, настолько подфартить им не может.
Звёзды одна за другой зажигались в тёмном небе, и их причудливая россыпь, красивая и бессмысленная, завораживали. У Солдата практически никогда не было возможности просто так посидеть и перевести дух. Только задание, только цель, полная концентрация. Из криокамеры на полигон или в машину, а оттуда на дело и обратно. И всё бегом, бегом, он нёсся вперёд, не останавливаясь. А сейчас время как будто почти остановилось. Он наконец-то остановился. Свет этих звёзд отражался в его чёрных, как бездонная яма, глазах и проникал в самую глубь. Он принёс покой перед неизбежным.
Лёгкие дуновения переменившего направление ветра принесли Солдату едва ощутимый запах гнили. Кажется, что звуков стало ещё меньше. Актив тяжело вздохнул, сжав крепче приклад. Он не слышал. Чувствовал. Как воздух рассекают крылья. Как обнажаются клыки. Как жажда крови медленно, точно яд в вине, растворяется в воздухе. Мышцы напрягаются, ярость поднимает голову. Чуть переставив ногу, чтобы быстрее вскочить, Солдат наклоняет корпус вперёд и поднимает плечи, обращаясь к слуху. Он плохо видит во тьме, зато слух и нюх полностью компенсируют этот недостаток. Ещё чуть-чуть… Совсем рядом…
За долю секунды Актив оказывается на ногах и делает первый выстрел. Крик разрывает темноту. Едва слышимый свист, и, вскинув руку, он блокирует удар сверху. Правда, мощь его настолько велика, что, не будь в нём сыворотки, ему бы, как минимум, сломали вторую руку, а как максимум — расчленили на две равные половины. Раненая нога подкосилась, едва не заставив Солдата упасть. Откинув противника, он хотел провести контратаку, но… второй руки нет. И всего лишь секундная заминка на извлечение пистолета лишила его призрачного преимущества. Мощный удар в солнечное сплетение отправил его в полёт с такой силой, что по дороге он сломал своим телом пару деревьев средней толщины, а они, в свою очередь, ему не менее трёх ребёр.
