Стены тоннеля содрогнулись, бетон и кирпичная кладка пошли трещинами, вяло журчащая в коллекторе вода закрутилась бурлящим водоворотом, когда древний змей столкнулся с мамонтом-эхеле. От сияния крыл Семаргла порождения Нави обращались в прах.

— А ты не так прост, как можно было бы на первый взгляд подумать. И с духами тебе повезло, — осклабился Бессмертный, наблюдая борьбу двух могучих стихий. — Но и мне есть что этому противопоставить!

Он сделал неуловимое движение, и окружающее пространство распалось мириадами зеркал, каждое из которых отражало сотканную из мрака текучую и почти ирреальную фигуру Константина Щаславовича. И в этом мире притворства и лжи, в бесконечном лабиринте, множащем, точно во время святочных гаданий, несбыточные иллюзии и обманчивые сны, предстояло отыскать ускользающую суть.

Задача осложнялась еще тем, что в качестве единственного оружия Михаил имел только верную дудочку, в то время как каждая копия его противника сжимала в руках меч, пытаясь подобраться на расстояние удара и словно натыкаясь на невидимую преграду, сотканную из звуков. Нехитрый наигрыш держал оборону лучше крепкого щита, поскольку в нем сливались голоса поколений предков, веками приручавших духов и боровших злокозненную навь.

И все же Михаил понимал, что одной дудочкой он справиться с атакующими фантомами вряд ли сумеет. Тем более что их клинки наносили вполне реальные раны. Два или три раза, когда Михаил переводил дух, его пока не сильно, но достали. По руке и спине стекала кровь, в ботинке что-то противно хлюпало. А копии все атаковали, закручивая пространство адской воронкой или лентой Мебиуса, глумились и кривлялись, точно в комнате смеха, норовили зайти сзади, подставить подножку или выбить дудочку из рук. К тому же приходилось тратить силы, поддерживая связь с Семарглом и эхеле, которые продолжали бой, оттесняя древнего змея в глухой лабиринт тоннелей.

— Сдавайся! — голосом Константина Щаславовича насмехались призраки. — Тебе все равно не победить! Ты более жалок в своих потугах, чем идеалист Андрей. Ты разве не понимаешь, что вся ваша цивилизация с выкачиванием ресурсов, современными технологиями и войнами дает подпитку куда большую, нежели отдельно взятый полигон? Давно пора принять, что тьма неистребима, а Навь бессмертна.

«Почему же ты тогда с таким упорством стремишься завладеть угодьями Ланы?» — подумал Михаил, под звуки нового наигрыша пытаясь уйти от все более настойчивых и агрессивных атак. В голове мутилось, перед глазами плыла рябь, защита трещала по швам, а спасительное зеркало оставалось в фойе, и сейчас, возможно, ушло к той же ведьме в виде одного из лотов аукциона.

И в этот миг грудь ожгло прикосновение чего-то плоского и раскаленного, точно противень, а созданный Константином Щаславовичем лабиринт отражений исчез, осыпавшись осколками битого стекла. Зеркала часто врут, создавая бесконечный театр иллюзий, но в то же время только они способны показать правду.

На невозмутимом породистом лице Бессмертного проступило недовольство. Правда ему явно не понравилась. Он-то полагал, что его нынешний поединок с самонадеянным шаманом — это всего лишь забава, и даже успел заскучать в ожидании легкой победы. Но не просто так Михаил отдавал свою кровь для создания амальгамы. Не зря его друзья сбивались с ног, поднимались в Анды и на Тибет, разыскивая нужные компоненты. А верная дудочка усиливала чары.

Константин Щаславович нетерпеливо замахнулся сотканным из тьмы мечом, собираясь покончить со слишком упрямым противником. Но, наткнувшись на невидимый щит, клинок покрылся ржавчиной и распался трухой. Тогда Бессмертный решил отступить, тем более что один из тоннелей вел прямиком в Навь. Но знакомый лаз оказался лишь копией, скрывавшей Зеркало Верхнего мира. В последний миг Бессмертный распознал подвох и попытался развеяться смерчем. Но заклинание уже сработало, и ловушка захлопнулась. Только на гладкой поверхности, за гранью которой бесновался плененный хозяин Нави, похожие на переплетение корней или застывшую зарницу, проступили очертания громовой стрелы.

Михаил опустил дудочку, с трудом переводя дух и ошалело оглядываясь. Он стоял среди осколков битого стекла в освещенном неверным призрачным светом просторном сводчатом зале, имевшем выход в тоннели. Белокаменные стены и скрепленная известковым раствором на яичных белках старинная кирпичная кладка перекрытий красноречиво указывали на древность постройки, когда-то составлявшей подземную часть какой-нибудь безвозвратно утраченной боярской усадьбы. В нишах стояли сундуки и стеллажи, на которых лежали пыльные, полуистлевшие свитки и инкунабулы. Неужели ему посчастливилось не только пленить Хозяина Нави, но и найти легендарную Либерею Ивана Грозного с привезенными Софьей Палеолог манускриптами Александрийской библиотеки, которую считали утраченной еще в период Смуты?

Михаил сделал шаг в сторону стеллажей, но в это время стены предательски задрожали, пролом начал сужаться, грозя замуровать его заживо. Он в панике подхватил зеркало Верхнего мира, стоявшее у выхода в тоннель, и в последний момент выскочил наружу. Через миг стена сомкнулась, и о скрывавшем бесценную реликвию помещении ничего не напоминало. Трудно сказать, существовало ли оно в реальности или находилось исключительно в тонких мирах.

Пока, впрочем, Михаила волновали более насущные проблемы. Он стоял посреди тоннеля, окруженный кромешной тьмой. Под ногами что-то журчало, и первый шаг по склизкому неровному полу едва не закончился вынужденным купанием. За обувь с одеждой Михаил не переживал: костюм и так уже был безнадежно испорчен, падение могло негативно сказаться на сохранности зеркала. Пока магический артефакт вел себя и весил как обычное стекло, поэтому ронять его не стоило. Да и руки с ногами и все остальное хотелось бы сохранить в относительной целости. Судя по всему, путь предстоял неблизкий.

Михаил поставил зеркало на землю, прислонив к стене, и осветил пространство вспышкой фотоаппарата. Никаких следов лифта, да и тоннель совсем не тот, из которого выползал хтонический монстр.

Куда же его занесло? Вроде бы за бороду не держался, по поднебесью вслед за колдуном не летал. Хоть бы не в какие-нибудь Раменки или на Планерную. На Неглинку не похоже, там более аккуратная кладка, да и берега хорошо укреплены и одеты в камень не только на помпезной набережной в Александровском саду, где подземную страдалицу милостиво выпустили наружу. Так что, скорее всего, это тот же самый Черторый, только где-нибудь в районе Никитского бульвара или даже Спиридоновки. Определить бы направление течения, и можно продвигаться по руслу.

С другой стороны, как он выберется на поверхность? Хотя пару лет назад он спускался в московские катакомбы, когда делал сюжет о диггерах, но его водили опытные специалисты, энтузиасты этого опасного хобби, которые знали, где и какие тоннели имеют выходы на поверхность. Даже если он, не заплутав в подземном лабиринте, благополучно доберется до бизнес-центра, наверняка лифт, если он вообще там существует, запирает кодовый замок.

Стоило, вероятно, позвать эхеле. Уж этот-то исполин в водах подземных рек чувствовал себя в своей стихии. Но, судя по ощущениям, мамонт еще не закончил сражение со змеем. К тому же вызов духа-помощника требовал колоссального напряжения сил, а Михаил после поединка и на ногах-то держался с трудом. Больше всего хотелось сползти по стене и уже никуда не двигаться. Да и губы потрескались и онемели, как всегда случалось от перенапряжения мышц. Хорошо, что прадедова нюди требовала меньше усилий, чем тот же гобой.

Вместо наигрыша у него получилось что-то типа стона, а на губах проступила кровь, но духи его услышали. Эхеле действительно продолжал схватку, не давая противнику спуску, и отвлечься не мог, а вот Семаргл на выручку пришел. В тоннеле стало светлее, и по жилам разлилось тепло. Михаил наклонился, чтобы поднять зеркало и продолжить путь, но оказалось, что на полу ничего нет, а загадочный артефакт снова непостижимым образом переместился на грудь своего владельца.