Обычно путь от Садового Кольца по Спиридоновке и бульварам занимал чуть более часа, но даже в осеннее ненастье или зимнюю гололедицу улицы Москвы не представляли собой сплошную полосу препятствий. Впрочем, на легкую прогулку Михаил и не рассчитывал. Набережная сохранилась далеко не везде, да и ее скользкие неровные камни напоминали заледеневшие сугробы, нависающие над мартовскими лужами. Временами приходилось брести по колено или даже по пояс в воде или продираться через потоки грязи ила и машинного масла, принесенных ливневкой. Повезло еще, что на дворе стоял июль месяц, а лето выдалось жарки и не особенно дождливым.

В общем, когда Михаил, ведомый духами, свернув в боковое ответвление и еще какое-то время пропетляв по тоннелям, выбрался в подвал заброшенного здания где-то между Телеграфным агентством и Консерваторией, выглядел он не лучше пьянчужек и бомжей. Во всяком случае, припозднившиеся прохожие от него шарахались.

На косые взгляды Михаил не обращал внимания, с наслаждением вдыхая летний воздух и аромат лип, который не перебивали даже вездесущие выхлопные газы, упивался величием звездного неба, радовался приветливому свету уличных фонарей, словно впервые смотрел на знакомые фасады старинных особняков и квадратные окна агентства. Только сейчас он окончательно осознал, что и на этот раз остался жив.

На мобильнике, который на поверхности снова ловил сеть, высвечивались десятки пропущенных звонков от Веры и Андрея. Михаил набрал номер жены и услышал рыдания.

— Миша! Живой! Ты где?

— Я на Никитской. Долго объяснять. Что у вас там? Что-то случилось?

Он уже слышал на том конце провода возбужденные голоса и вой пожарных сирен, а в небо со стороны бизнес-центра поднимались густые клубы дыма. Похоже, несмотря на вмешательство его духов-помощников, явление хтонического монстра не осталось без последствий. Впрочем, пожары в старых домах случались регулярно. Ветхая проводка не выдерживала возросшую нагрузку, а по старым деревянным перекрытиям огонь распространялся быстро. Михаил забыл про усталость и припустил в ту сторону с крейсерской скоростью. Он понимал, что если жена и Андрей его разыскивают, то сами они в безопасности, но знал, что не успокоится, пока не увидит их своими глазами.

— Ты вообще куда пропал? — забрав телефон у совсем потерявшей контроль над эмоциями Веры, напустился на друга Андрей. — Нас же тут всех эвакуировали! Как только ты ушел, начался пожар. Взорвались осветительные приборы над Вериной картиной. Полотно не удалось спасти. Но Вера говорит, это не страшно. Так-то вывели всех, кроме тебя и Константина Щаславовича. Сейчас все пожарные вас ищут.

— Скажите, что в здании Бессмертного точно нет, — на ходу придумывая удобоваримую версию событий, доложил Михаил.

Уж кому-кому, а пожарным ради спасения хозяина Нави рисковать не стоило.

Похоже, древний монстр имел лишь опосредованное отношение к пожару. В некоторых летописях содержались свидетельства того, что деревянная Москва сгорела не от свечки из храма Ильи Пророка, а от ударившей в купол молнии. Видимо, и в этот раз зеркало Верхнего мира пыталось не только дотянуться до древнего монстра и хозяина Нави, но и выжечь собравшуюся по его приглашению нежить.

Когда Михаил, подручными средствами остановив все еще сочащуюся из ран кровь, кое-как оттерев слишком уж заметную грязь, высушив на себе мокрую одежду и снова вымокнув, на этот раз от пота, добрался до бизнес-центра, пожар уже потушили. Народ в основном разъехался по домам и отелям, кто-то отправился коротать остаток испорченного вечера в клубы и ближайшие казино. На месте работали пожарные и следователи. Выясняли причину возгорания и пытались установить местонахождение аффинажного короля. Роман Коржин, коллеги которого успели еще до пожара вынести оборудование, вел прямой эфир.

Поэтому, едва Михаил успел обнять рыдающую от избытка чувств Веру, ему пришлось, отвечая на вопросы дознавателей, вновь использовать магию, чтобы его версия с прогулкой по тоннелям не вызвала подозрений. Не мог же он показать зеркало. Впрочем, костюм и ботинки, все равно выглядевшие как роба проходчика, вполне подтверждали изложенную им версию.

— Константин Щаславович пригласил меня на прогулку по подземным тоннелям, — перемешивая правду с вымыслом, объяснял Михаил. — Потом, когда мы вернулись, оказалось, что дверь заблокирована, и мы решили выбираться другим путем.

— Да что же он забыл в тоннелях? — недоумевал Андрей. — И какое это отношение имеет к проблемам экологии?

— Вполне даже имеет, — заверил его Михаил. — Он хотел мне наглядно продемонстрировать, как точечная застройка и прокладка новых подземных коммуникаций и тоннелей метро в историческом центре отрицательно влияют на окружающую среду, увеличивая эрозию почв.

— Получается, вы спустились в тоннели, когда начался пожар? — уточнил следователь.

— Незадолго до этого, сразу после завершения научной части конференции, — поправил его Михаил, не позволяя себя сбить с толку и запутать.

— А вы могли бы показать место, где последний раз видели Константина Щаславовича?

— Постараюсь, — с готовностью кивнул Михаил. — Мы выбрались наружу в районе Никитской и разошлись. Он связался с водителем и уехал, а я отправился сюда.

Телефон Константина Щаславовича, который знал Андрей, ожидаемо не отвечал, зато представители Фонда, как и в прошлый раз, подтвердили версию о благополучном возвращении шефа домой, настаивая на том, что дело о его исчезновении возбуждать не стоит. К счастью, проникнуть в тоннели через подвал особняка пока не получалось, поскольку там работали пожарные. По просьбе въедливого следователя Михаил показал лаз, сквозь который выбрался наружу, и его вроде бы оставили в покое. На всякий случай по возвращении домой он связался с Сергеем Боровиковым, благо в Наукограде уже наступил рабочий день.

— Зря ты сказал про тоннели, — пожурил его Боровиков. — Получается, ты последний, кто видел аффинажного короля.

— А что оставалось делать? Все равно десятки человек смогли бы подтвердить, что фойе конференц-зала мы покидали вместе.

— Тогда отпираться не имело смысла, — согласился Боровиков. — Будем надеяться, что обойдется. Особенно если учесть незаинтересованность Фонда в расследовании. В любом случае, я это дело буду держать под контролем, и, если появятся какие-то новости, сразу сообщу.

Хотя Михаил втихаря наводил у друзей справки по поводу хороших адвокатов, а Вера вздрагивала при каждом телефонном звонке, правоохранительные органы им больше не интересовались. На работе репортаж о конференции и пожаре тоже взяли без правок. Благо Роман поделился фотографиями, сделанными буквально в момент возгорания, пока оператор расчехлял камеру. Начальник отдела лишь покачал головой:

— Я тебя скоро буду без опаски в одни горячие точки отпускать. Куда ты не приезжаешь, там вечно начинаются какие-то казусы и катаклизмы. Поехал на станцию к биологам — попал в огненный шторм, отправился на Север — увидел, как мамонта уносит река. Пошел в родном городе освещать бизнес-конференцию, уж куда, кажется, банальнее. Но нет, и там случился пожар. Что у тебя за планида-то такая?

— Может, это просо журналистское чутье, — одобрительно кивнул главный редактор, подписывая заявление на отпуск.

Предложение отдохнуть шеф озвучил сам. Видимо, его убедил измученный вид Михаила, который первые две недели после злополучной конференции достаточно сильно хромал и не мог лежать на спине.

Раны, нанесенные клинками из Нави, упорно не желали заживать, хотя дали знать о себе не сразу. Еще в присутствии следователей Михаил крепился, да и адреналин после схватки зашкаливал. Но дома ему едва хватило сил наложить заклятье на зеркало Верхнего мира и ползком добраться до душа.

— Да как же тебя угораздило? — помогая Вере с перевязкой и поддерживая в вертикальном положении теряющего сознание друга, суетился Андрей.

— Когда по тоннелям пробирался, впотьмах на арматуру ржавую налетел: пиджак со штанами порвал, весь изгваздался, — борясь со спазмом сосудов, вяло отвечал Михаил.