Но Акакис всё равно первое время трясся над ним, словно над куском серебра, спрятанным во дворе. Он нередко вскакивал посреди ночи и шёл проверять раба, мешая тому спать.

Правда, длилось это всего пару месяцев, после чего Таршу было разрешено ночевать под открытым небом, и он спал там до самой осени, соорудив лежанку из хлама и негодной для дальнейшей обработки шерсти.

Собственно, Акакис занимался ею, и нельзя сказать чтобы прибыльно. Гильдия ткачей Тейшебаини строго следила за распределением производства, в котором ему отвадилась не самая доходная роль. Отвечал за первичную обработку. Разбирал, разбивал, расчёсывал.

К моменту покупки раба ему как-то удалось, с помощью взятки, разумеется, выпросить ещё и прядение. Всё семейство, включая и Тарша, вчетвером трудились не покладая рук. После чего Акакис отвозил работу на склад гильдии, откуда её забирали другие мастера для своего производства. В доме постоянно слышалась ругань на руководство гильдии, но стоило прийти проверяющему, как ругань сменялась раболепным заискиванием.

Постепенно мальчишке доверили забирать со склада шерсть и таскать её на себе домой. Жилистый, не по годам сильный Тарш уставал, но непременно улучал по дороге время поиграть с мальчишками в метание камня. Это приносило ему доход в виде сладостей, которых при любом раскладе он не увидел бы от хозяев.

А ещё, что было чем-то вроде праздника, ему разрешали ходить на базар. Не одному, конечно, в сопровождении жены Акакиса или что куда приятней, Маины.

– Ты что ж это наделал! – удар толстого прута ожёг плечо. – Ты ж мне весь товар загубил. – и новый удар.

– Что случилось, отец? – на шум выскочила Маина.

– Вот, полюбуйся. – указал Акакис жене, выскочившей следом за дочерью, на тюк, который четверть час назад притащил Тарш. Весь бок мокрый.

– Мне такой выдали. – еле сдерживаясь от бешенства, оправдывался мальчик. – Это не моя вина.

– Ах, не твоя говоришь. – ещё удар. – Вывалил в луже и не виноват? – и ещё один.

– Отец! – воскликнула Маина. – Дождя десять дней не было. Какие лужи?

Акакис было замахнулся, но бить не стал.

– Я сейчас пойду, – всё ещё трясясь от гнева, но уже понимая, что неправ, хозяин опустил прут, – посмотрю. И если найду хоть одну лужу…

Он откинул прут и быстро зашагал в сторону гильдии.

– Мало ему всыпали. – негромко сказала жена Акакиса, сварливая женщина, недолюбливающая Тарша. – Домой. – она подтолкнула дочь к двери.

Мальчик выбрал момент, когда они скрылись в доме, и приспустил штаны. Весело зажурчала струя, орошая и без того мокрый тюк, смягчая горесть от несправедливых побоев. Заправился и обернулся. За спиной стояла Маина. Глазёнки её хитро блестели.

– Можешь рассказать отцу. – с пренебрежением сказал он, злобно глядя на девочку. – Пусть хоть убьёт. Мне всё равно.

– Не скажу. – насмешливо сказала она. – Отец и так догадается.

– Ну и пусть. – буркнул Тарш, поняв, что Маина не станет ябедничать.

– Твоё дело. Но… – она улыбнулась, – если не догадается, ты будешь мне должен.

***

– Ты где был? – нарочно строгим голосом, чтобы не забывался, спросил Тарш слугу, когда тот ввалился в комнату, принеся с собой поднос, полный еды.

Касис поставил его на пол – стол в комнате отсутствовал.

– На кухне. Вот. – он рукой показал на снедь. – Всё горячее.

Миска, на треть наполненная тушёными бобами, на треть мясом с подливой и на треть разными, мелко порезанными овощами и вправду дымилась. Дымилась и большая лепёшка, пристроенная с краю. И большой кувшин, который хоть и не дымился, но выглядел не менее соблазнительно.

– На кухне? Полдня? – спросил Тарш, приступая к трапезе.

– Ну, да. – Касис непонимающе посмотрел на хозяина.

– И что ты там полдня делал?

– Как что, помогал кухарке. Дрова рубил, воду таскал и всяко-разно.

– Зачем?

– Чтоб слушать.

– И много наслушал? – усмехнулся Тарш и сделал приличный глоток из кувшина.

– Много. – Касис горделиво задрал нос. – Много. – повторил он.

– И как же ты объяснил своё присутствие на кухне?

– Сказал, что боюсь тебя. Новости, что мой господин обещал пробить голову наставителю, известны всему дворцу.

– Вот как, даже на кухне знают. Быстро.

– Заблуждаешься. – возразил Касис. – На кухне узнают быстрее, чем в покоях вельмож. Скорее это хозяева могут узнать новости от слуг, да только не все как ты разговаривают с рабами.

Тарш посмотрел на Касиса. Тот всё больше и больше начинал ему нравиться.

– Тогда поведай, о мой умный и внимательный раб, – он поклонился слуге, – что же такого интересного узнал ты на кухне.

– Господин очень понравился царю. – тихо, словно выдавал страшную тайну, делая паузу после каждого слова, поведал Касис.

– Знаю. – небрежно отмахнулся господин. – Он мне сам об этом сказал.

– Ничего ты не знаешь. – уже совсем нагло заявил Касис. – Мало ли что он сказал – куда важнее, что он подумал.

– А ты прям знаешь, что в мыслях у Иштумегу. – пропустив мимо ушей дерзость, съязвил Тарш.

– Я нет. А вот факельщик знает. – раб победоносно посмотрел на хозяина.

Нет, действительно, рабам, которые прислуживают хозяевам требуется вырезать языки. И отрезать уши, заливая в них воск. Как же хвалил себя будущий наставник за проявленную прозорливость. Это же надо, как быстро распространяются подобные вести. Касис заслуживает… Но это после. А сейчас…

– Ещё что поведала кухарка? Или факельщик сам поведал?

– Господин угадал. Сам. Ты прав, – согласился Касис, будто прочитав мысли хозяина, – болтливым рабам следует отрезать языки. Болтливым и глупым.

– Ты себя к каким причисляешь – к глупым или болтливым? – не удержался господин, подначивая слугу.

– К умным.

– Согласен. – Тарш не намеревался это оспаривать. – Продолжай.

– А ещё, – Касис стал серьёзен, – ты нажил себе врагов.

– Ты имеешь в виду младшую дочь Иштумегу и её мужа?

– Да, но не только.

– Кто же ещё?

– А ты подумай. – предложил слуга. – Я же додумался.

Касис из невзрачного на вид раба превращался в заядлого дворцового интригана, решив принять участие в играх великих мира сего. Знал ли он, чем для него это могло закончиться? Наверняка знал, но это был его единственный шанс, который нельзя не использовать.

– Маги? – после недолгого обдумывания, догадался Тарш.

– Да. Но ты можешь их не бояться. Они будут присматривать за тобой до тех пор, пока ты не возвысишься.

– Знаешь, что, – отхлебнув из кувшина, предложил обладатель могущественных врагов, – отнеси-ка остатки вина парням.

– Каким парням? – не понял собеседник.

– Тем что за дверью.

Рождённый рабом, от таких же невольников Касис с молоком матери должен был впитать покорность и смирение перед господами. Так могли думать только хозяева. Так им было спокойней и удобней. Дремавший до этого дня ум раба проснулся, помогая понять, что задумал Тарш. Маленькими шагами тот пытался словами и поступками завоевать сердца своего, пусть и пока ничего не значившего окружения. Добрая мысль, доброе слово, добрые поступки – всё, как завещал пророк. Покорности можно добиться силой. Верности, только любовью и уважением.

Он молча взял кувшин.

– Господин мой просит принять. – приоткрыв дверь, предложил он охране.

Стражники переглянулись и с подозрением осмотрели коридор.

– Вы можете пройти. – догадался Касис об их сомнениях. – Только, пожалуйста, по одному.

– Мы на посту. – с сожалением сказал один из них.

– Вы отказываете гостю царя? – спросил Тарш, оказываясь возле двери и забирая у Касиса кувшин. – Парни, я не люблю пить один. Не с рабом же мне… – он демонстративно пригубил и протянул вино стражнику.

Через час, два довольных охранника пропустили в комнату странного перса раба в яркой рубахе. А ещё через минут десять сопровождали его в новые покои, которые полагались будущему воспитателю внука Иштумегу.