— Последнее время бывает. Иди спать, Лиза, — отправил меня муж, который постоянно смотрел на фото, которое теперь лежало на столе.

Мне было больно каждый раз, когда он опускал глаза и видел свою первую жену. Лицо Андрея было нечитаемо, но в глазах я видела такую боль и тоску, что сама была готова реветь.

Но осушаться его смогла. Я поднялась наверх и одна приняла душ, легла в постель. На одну глупую минутку мне захотелось тоже умереть, что он точно также смотрел на меня мертвую, а потом на наши фото.

Запретив себе окунаться в безумие ревности, я вспомнила свой сегодняшний побег. Фото точно появилось, пока меня не было. Однако, признаться я не могла. Идея проверить персонал не казалась мне такой нелепой. Если конечно, Громов не разыграл спектакль из-за действительно выпавшей из кармана фотографии.

Я уже не знала, что думать. Андрея не дождалась — уснула.

Лиза

Утром первого сентября мы с Андреем вдвоем шли по тоннелю, чтобы сесть в разные машины и уехать по своим делам. Я учиться, а он работать. Последние два дня выдались очень нервными. Мы несколько раз поссорились и помирились, но напряжение никуда не делось. Громов снова начал настаивать на моей учебе онлайн, а я опять отказывалась, угрожая всем, чем могла. Постричься налысо, уйти в монастырь, сжечь дом, пойти гулять голой и пьяной. Да, у меня было немного рычагов давления и один глупее другого, но Андрей согласился все оставить, как было оговорено в Кремле. Правда, радости ему это не доставило. Поэтому мой президент и был мрачнее тучи, а вместо добрых пожеланий первого дня учебы я получила лекцию.

— Пожалуйста, будь осторожна. Никакой беготни от охраны. Никаких прогулок после учебы. Вообще, не задерживайся. Сразу поезжай домой.

Я закатила глаза.

— Хорошо, па.

— Я беспокоюсь о тебе, Лиз. Это для…

— Моего же блага. Да, я знаю. Мне это с детства твердят. Прекрати изображать зануду лорда Торнтона и поцелуй меня.

Лицо Андрея на миг озарило светом. Он улыбнулся, обнял ладонями мою шею, чуть надавливая. Мне нравился это властный и одновременно нежный жест. Его руки так чувственно касались меня, одновременно напоминая, что иногда Громов испытывает непреодолимое желание меня придушить. А кто нет?

Губы Андрея сегодня обещали мне только нежность. Я вцепилась в лацканы его пиджака, чтобы удержать ближе. Знала, что мну идеальную ткань, но ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось бесконечно целовать Андрея, стоя во дворе соседнего особняка между нашими машинами. Водитель Громова драматично кашлянул, и мы оторвались друг от друга.

— Пора, Андрей Михайлович, иначе встанем в пробку, а ваша супруга может там и застрять.

— Конечно, — Андрей тряхнул головой, словно избавлялся от демонов, которых я в нем поселила своими бессовестными поцелуями.

Мы разошлись, решив без лишних слов разъехаться. Иначе можно действительно опоздать.

— Лиза, — окрикнул меня муж, останавливаясь у открытой дверцы. — Забыл сказать, что уеду в Питер на пару дней. Один. Надеюсь, ты не против.

— Нет, но… — начала я, собираясь спросить, почему.

Но Андрей сам быстро объяснил:

— У тебя будет учеба и нужно подготовиться к поездке в Штаты. Я на один день и ночь. Тебе ни к чему мотаться.

— Ладно, как скажешь, — пожала я плечами. — Пока.

— До вечера.

Он чмокнул губами в воздухе, посылая мне поцелуй. Я расплылась в улыбке, уселась в салон.

Мне бы очень хотелось думать о поцелуях Андрея, но я мечтала о ночных гонках с Климом. Это была моей мечтой слишком долго, проводить время со Стерном, вдали от приставучих предков. Я так долго мечтала эту мечту, что отказаться от нее не могла.

Только подъезжая к универу смогла заглушить глупости здравым смыслом ангела-хранителя. Я должна быть осторожна. Мне запретили даже после занятий задерживаться. Если попадусь, Громов посадит меня на цепь.

«Не попадешься. Ты умница», — шепнул мне демон с плеча голосом Клима.

Я абстрагировалась от раздвоения личности, потому что машина остановилась около университета.

Разумеется, в первый день на меня все глазели. Исторический — это не юриспруденция и не экономика или пиар. Сюда шли матерые ботаны, которым принципиально было попасть на факультет лучшего ВУЗа страны. Я была готова стать звездой группы, но ко мне отнеслись на удивление просто. Дня через три народ привык и стал общаться со мной. Я не задирала нос и со всеми старалась быть милой. У меня появились подружки. Не близкие, но мы болтали об учебе и парнях, собираясь группой на переменке, вместе пили кофе, ходиди в уборную тоже вместе. Великий девчачий ритуал.

Моя охрана сначала смущала одногруппников и остальных студентов, особенно в столовой. Но потом тоже все привыкли. Лишь меня стабильно раздражали три здоровяка, которые ходили за мной, как почетный караул. Только шаг не чеканили.

С Климом я не виделась. Его занятия были в другом корпусе, и мы вообще не пересекались. Он только раз позвонил мне, приглашая на посвящение в студенты — общий праздник в главном здании.

Конечно, я отказалась. Стерн даже не злорадствовал и не удивился.

— Слышал, что к тебе приставили охрану, — сообщил он.

— В новостях говорили? — уточнила я ядовито.

— Нет, зачем? Весь универ тебя обсуждает. Многие даже хотят перевестись на истфак?

— Шутишь?

— Нет. Но хрен кого переведут. Жаль, что не получится потусить. Мы обычно продолжаем в клубе до утра.

— Я везде мимо, Клим. Не сыпь соль на рану.

— Не буду, бейб. Я как-нибудь тебя вытащу просто так, без повода. Будь готова.

И он повесил трубку, заставляя меня гадать, что это, мать его, значит.

Обещание Клима засело у меня в голове, превратившись в навязчивую идею. Я почти не удивилась, когда он позвонил мне в тот самый день. Андрея не было в городе, он улетел в Питер накануне турне по Штатам, как и предупреждал. Разумеется, в северной столице его визит освещали СМИ.

— Видел твоего мужа по телеку, — выдал мне Клим вместо приветствия.

— С ним это часто бывает, — усмехнулась я.

— Он в Питере.

— Ну да.

— А ты одна дома.

— Если десяток человек персонала не считать.

— Не будем считать их, бейб. Главное, что Венценосный не с нами этой ночью.

— Ты хочешь в гости или что? — стала смеяться я, но сама вся вибрировала от нетерпения.

— Хочу украсть тебя.

— Это невозможно.

— Ты же убегала перед учебой.

— Это другое.

— Абсолютно то же самое. Где тебя подхватить?

Я кусала губы. Мне нужно было отказаться и повесить трубку. Я просто обязана была держать себя в руках и следовать протоколам безопасности. Но черт побери меня никто не узнал даже днем. Ночью, тем более, все кошки серы.

— Памятник Энгельсу на Пречистенке. Через десять минут можешь?

— Легко, бейб. Оденься потеплее. Покатаемся с ветерком.

На часах уже давно перевалило за десять, но меня это не останавливало. Скорее наоборот. Облачившись в джинсы, теплый свитшот и косуху оверсайз я снова, как бандит в собственном доме, кралась к гостиной. Улизнуть было проще простого. Помощники уже разошлись, чтобы встать рано утром. Лишь тусклый свет ламп освещал мой путь наружу.

Единственное чего я боялась (нет, не быть пойманной, об этом я не думала вообще) — это закрытая калитка Пушкинского музея. Но — нет. Удивительно, но чугунная дверь легко поддалась, выпуская меня в сердце Москвы. Я бегом помчалась к памятнику, куда почти одновременно со мной подъехал Клим.

— Семь минут, — сверила я часы, хваля друга за скорость.

Клим поднял забрало и подмигнул мне. Слова были лишними. Я взяла у него второй шлем, перекинула ногу через сидение и крепко подняла Стерна.

— Воробьевы Горы, детка? — уточнил он, перекрикивая ветер и трафик ночной Москвы.

— Ты за рулем, — доверчиво ответила я, и мы помчались.