— Не буду спрашивать, как ты вошел. Думаю, для победителя дракона Антараса пробраться на верхний уровень неприступной крепости, возвышающейся над самым опасным участком Рунского залива на подходах к скалистой Бухте Бессмертных, минуя сотню охранников Его Величества и десяток моих личных телохранителей, дело пустяковое, — равнодушным тоном проговорил Хаэл, стягивая перчатки. Обойдя огромную кровать с массивными резными колоннами, поддерживающими деревянный полог, он встал прямо напротив окна, на подоконнике которого сидел темный эльф в белоснежных доспехах. Озабоченным взглядом он глядел в серые бездонные глаза герцога, гадая, что может выкинуть тот, разговор с которым был его последним шансом заполучить для своего короля и его армии доступ к гробницам и помешать работе демонического инкубатора. Но Хаэл спокойно стоял перед ним, по всей видимости, искренне недоумевая, что может сказать ему изменник его племени.

— Ты, я полагаю, не знаешь, кто мой отец… — начал Тэль-Белар издалека.

— Зато ты, вероятно, прекрасно знаешь, кто мой, — с усмешкой заметил Хаэл, — что дальше?

И Тэль-Белар пересказал ему историю своего похода в Императорскую Гробницу и жертвоприношения, свидетелем которого он стал, но по виду герцога понял, что и ему все это было давно уже известно.

— На пути к величию порой необходимо идти на некоторые жертвы… — сухо заметил Хаэл.

— Некоторые?! — воскликнул Тэль-Белар. — Десятки наших сородичей погибли там вопреки своей воле, а ты просто пойдешь дальше по их остывшим телам?

Удивление на лице Хаэла дало лучнику за что зацепиться.

— Так ты не знал, — продолжил Тэль-Белар, — что кроме людей в Орден вступили и многие темные эльфы? Тебе не сказали, что нужны были сильные маги, чтобы пробиться к сердцу построенного в древние времена гигантами комплекса, на руинах внешней части которого и были отстроены гробницы императоров.

— Это неважно, — ухмыльнулся Хаэл как ни в чем не бывало секунду спустя. — Важно то, что осталась всего одна, последняя, печать — и наша Матерь Шилен будет свободна от своего заточения, продлившегося почти две тысячи лет, а мы наконец-то будем править всеми этими жалкими созданиями: ненасытными орками, завистливыми людишками, продажными гномами.

— О своих недостатках ты предпочитаешь умалчивать? — иронично заметил Тэль-Белар.

— О! — в ответ ухмыльнулся Хаэл. — Я почти само совершенство. Если бы не… — внезапно герцог задумался, пелена сожаления затянула его глаза. — Один лишь раз в своей жизни я ошибся, и поверь, мне дорого пришлось заплатить за тот единственный мой неверный шаг…

А он не так уж отличается от меня самого.

— Порой, — сказал Тэль-Белар, — то, что мы считаем ошибкой, указывает на самое искреннее наше желание.

Хаэл лишь досадливо фыркнул в ответ на это замечание.

— Послушай меня, Хаэл! — Тэль-Белар спустился с подоконника и встал в паре метров от собеседника. — Наш предводитель всю свою жизнь растратил в погоне за иллюзорной фантазией, которой никогда не суждено сбыться. Шилен использует каждого, кто встает на ее сторону, но как только вы сыграете свои роли в этой партии, она предаст вас смерти и забвению так же, как она поступила с теми, кто хотел лишь одного — увидеть ее возрождение. Один лишь хаос правит ею, и в этом хаосе не найдется места ни для кого из смертных: ни для орков, ни для гномов, ни для эльфов — ни для кого… В итоге проиграют все.

— Что ты мне предлагаешь? — спросил Хаэл, скрещивая руки на груди.

— Перестань помогать Верховному Иерарху. За века заточения он окончательно выжил из ума. Он не знает этот мир: он знает лишь то, что сам себе напридумывал, и пойдет до конца в своих устремлениях, даже если это сулит погибель всему его роду. Но еще не поздно все изменить.

Заметив, что Хаэл его внимательно слушает, Тэль-Белар продолжал:

— Заклятие, наложенное на нас, обратимо. Если повернуть его вспять, темные эльфы ничего не потеряют, но получат свободу, свободу выбирать: где жить, кому служить и каким умениям обучаться.

— Митраэл говорит, что ничего уже не изменить, — Хаэл, резко развернувшись, принялся ходить взад и вперед по небольшой темной комнате с высоченными потолками. — Мы были созданы для того, чтобы воскресить нашу Матерь и самим воспрянуть с ней во главе.

— Митраэл лжет, — спокойно заметил Тэль-Белар. — Смотри и не бойся, — он протянул к обернувшемуся собрату руку и прочел демоническое заклятие, и Хаэл, пошатнувшись, понял, что темный эльф украл у него небольшую часть жизненной силы. Но не успел он принять ответные меры, как Тэль-Белар, еще раз протянув к нему руку, вернул ему все, что только что отнял.

Хаэл в растерянности начал отступать назад, пока не уперся бедрами в край кровати.

— Это невозможно, — пробормотал он. — Никогда ни один темный эльф не сможет освоить магию света.

Тэль-Белар стоял молчаливым свидетельством того, что оба они — и Митраэл, и Хаэл — глубоко заблуждаются. Минуту спустя он сказал:

— Все можно изменить. Я, как и ты, был рожден для того, чтобы служить Шилен, но я сошел с этого пути и теперь вправе сам выбирать свою судьбу.

Хаэл словно бы очнулся, злорадно глянув на оппонента, расстегнул ворот и, резким движением сбросив темную ткань с бледного плеча, продемонстрировал Тэль-Белару впечатанную в него светящуюся метку Шилен.

— Я получил этот знак при рождении, — прорычал он. — Мое появление в мире ознаменовало приход эпохи хаоса. Я тот, кто вскрыл первую печать, удерживающую Шилен, и способствовал снятию почти всех оков с нашей богини. Ты был рожден пещерным эльфом. Ты знал, каково это жить при свете солнца и управлять силами воды и ветра. Меня же, рожденного во тьме подземелья, с детства готовили лишь к одному — стать проводником Богини Хаоса в этом мире. Тьма сопровождала меня всю мою жизнь, и нет в ней места свету.

— Но ведь ты не обязан служить Эйнхасад, — в отчаянии вскричал Тэль-Белар, — ты волен поклоняться тьме и ночи, или дикому пламени, или водной стихии — чему пожелаешь. Но говорю тебе: если пробудится Шилен — все на свете потеряет смысл.

— Лишь для тех, кто пойдет против ее воли, — прошипел Хаэл.

— А ты знаешь, какова ее воля?

Хаэл медленно по кругу обошел Тэль-Белара, а тот старался не спускать с него глаз.

— Митраэл предупредил меня, еще несколько лет тому назад, что однажды передо мной явится предатель, который будет пытаться ввести меня в заблуждение рассуждениями о воле богов и порочности выбранного нами пути… — Хаэл хищно оскалился, впившись взглядом в лицо собеседника.

— А Митраэл сказал тебе, что предатель — его сын? — спокойно поинтересовался Тэль-Белар.

Зрачки Хаэла на миг расширились, но затем он ответил размеренно и важно:

— Тем более! Хотя бы один из нас двоих должен исполнить свой долг.

— Твое чувство долга уничтожит и мир, и тебя самого… — с горечью заметил Тэль-Белар и попытался направиться к окну, но рука его сама собой потянулась к висящему на бедре кинжалу.

— Вот, значит, как… А я-то уж испугался, что ты так и уйдешь, не попытавшись убить меня, — промолвил Хаэл, изобразив на лице притворное удивление. — Но ведь ты прекрасно понимаешь, что если убьешь меня сейчас, то остановишь весь этот хаос, которого ты и твои дружки-церковники так опасаетесь.

Рука с зажатым в ней кристальным ножом потянулась к бледной обнаженной шее герцога.

Что происходит? Тэль-Белар попытался взять руку под свой контроль, но темные чары овладели его телом, вынуждая его ударить Хаэла против воли.

— Ты хочешь убить меня, — глаза Хаэла все сильнее и сильнее впивались в глаза Тэль-Белара, и тот не мог ни прикрыть веки, ни отвести взгляда от продолжающего околдовывать его темного лорда. — Но ты промахнешься, и лезвие твоего кинжала лишь слегка заденет меня, позволив мне позвать на помощь. И знаешь, что будет потом?

Меня убьют в попытках защитить лорда Годдарда , и этот конфликт позволит королю Астеару обвинить Амадео в нарушении мирного договора. 2:0 в твою пользу, мерзавец. Нож почти достиг ключицы стоящего с самым смиренным видом перед Тэль-Беларом герцога.