— Хорошо! С тобой все понятно. На первый раз сдашь статуэтку в казну и заплатишь штраф. Пять золотников в расчете на золото.

— Да это же…, - вскинулся было Савва, но заметив мой рассерженный взгляд, кивнул покорно. — Да, господин.

— Если же до времени отправления наших кораблей в заморские земли штраф не будет уплачен, сам на них отправишься. В один конец. Навсегда.

— Да, господин. — Вот теперь его проняло. Но за полгода требуемую сумму наберет. Правда, питаться придется впроголодь. Со службы решил не убирать. Первый раз оступился, обученный опять же. Пока другого научишь, сколько времени пройдет.

— Теперь с тобой, Антип. Где ты взял столько золота?

— Это мой личный трофей. Прошлым летом шли мы в охране у посланника к индейцам Пуэбло. Меня разведывать дорогу послали. Там столкнулся с парой враждебный индейцев. Это мой трофей с них.

— Трофей — дело святое. Жизнью рисковал. Тогда вопрос: ты согласен, Антип, отдать это золото за возможность выбрать для себя одну из купленных нами женщин?

— Да, господин. — Похоже, у парня разрыв шаблона, он уже мысленно простился со своей статуэткой и готовился принять наказание.

— Что ж, пусть так и будет. Ты первый. Ответь еще на один вопрос.

— Да, господин?

— Чем тебя не устраивают наши бабы? За такого молодца, да с золотом в кармане, любая пойдет. Или ты думаешь, что в других землях у баб как-то по-другому? Типа, поперек?

Народ, присутствующий на площади и внимательно следящий за развернувшимся представлением грохнул хохотом.

— Понимаю, что ничего нового там не найду, господин. А все ж любопытно мне. А золото, что золото…. Живы будем, еще заработаем!

— Молодец!

Я помолчал с полминуты, еще раз взвешивая все за и против придуманного на ходу решения. Наконец, решился:

— Слушайте все! И передайте тем, кто не слышал. Отныне, у любого нашего подданного есть право приобретать за свои деньги столько женщин, сколько он сможет прокормить. Дети от этих женщин будут признаваться наследниками, как словно они от законной супруги, только считаться младшими. Но! — Я возвысил голос. — Православная, венчаная жена у христианина может быть только одна. Остальные — наложницы. В доме они будут во всем подчиняться супруге купившего их мужчины. И еще одно! Православная не может быть наложницей! Только законной супругой.

— А если купленная наложница пожелает окреститься? — Услышал я чей-то вопрос из толпы.

— Только одна жена! Если окрестилась, должна покинуть жилище своего бывшего господина. Не можно христианину владеть христианскими душами. И только одна жена! — Еще раз повторил я. — Ну, а теперь, начнем процедуру выбора!

На площадь цепочкой вышли приобретенные в туретчине рабыни. Всего-то неполных три десятка. Антип по моему знаку вышел вперед, шаря глазами по представленному товару. Долго шарил. Наконец, объявил:

— Вот, эта!

Посмотрел и оценил его выбор. В эти времена на Руси считалась красивой женщина, что называется, в теле. Примерно таких и отобрал себе Плещеев. Тут же девушка — тростинка. На худом лице одни карие, едва ли не до черноты, глазищи сверкают. Хотя, стати, вроде в небольшой степени, но все же присутствуют. И талия имеется, и грудка несильно, но выпирает. Одобряю.

Вернулся домой, к Светле, а там, ну чистая буря! Фырчит, отвечает односложно, глазами молнии мечет. Того и гляди, взорвется. Кажись, она поприсутствовала на площади. Чего тогда отказывалась со мной туда пойти?

— Слышала мое сегодняшнее выступление на площади?

Светик глаза прячет, шипит:

— Да уж, слышала!

— Обиделась? А на что?

— А ты бы не обиделся? — Светик все же не сдержалась. — Как у басурманов проклятых многоженство объявил.

— Прежде чем обижаться, могла бы поинтересоваться, зачем я такое предложил.

— Да уж известно зачем. Похоть свою потешить.

— Лично мне такой указ вовсе не нужен. С правителем много кто из девок и баб желали бы покувыркаться. Проблема в другом. Людей у меня мало. Покупать их на рабских рынках — не выход. Так мы сами в пришлых рабах потеряться можем. Точнее, покупать тоже, конечно, будем, но умеренно. И лишь тех, кто действительно представляет ценность.

— А в иноземных бабах, какая ценность? — Все еще не сдается моя прелесть.

— Именно такая, что их дети будут кровь от крови уже нашими. А еще казна не будет тратиться на покупку новых женщин. Их наши мужики будут покупать сами, за свои, заработанные.

— Но, почему же нельзя от родной, венчаной жены детей заводить? — В голос орет моя дама.

— Почему нельзя? Проблема только в том, что не всякая жена способна принести мужу потомство. А разводы в нашей церкви запрещены. За разрешением нужно к патриарху обращаться или синод собирать. Вот ведь, какая проблема. Помнишь, как у моего деда Василия было? Сколько церковники с него собрали за такое разрешение, какие привилегии для себя вытребовали? А так, собрал мужик денежки, да и купил себе будущую мать своих детей. И старую в монастырь отправлять не придется.

Светла молчит, придавленная доводами. Наношу последний, добивающий удар:

— А наш ребенок, если родится? Неужели ты хочешь для него участи байстрюка? А так, я создал прецендент, что законные дети возможны не только от венчаной жены. — Все, Светла всецело на моей стороне. Еще сама, своими руками ко мне наложницу приведет, если потребуется. Хотя с утверждением последнего, я может быть, погорячился.

Потом, в последующие дни, был сплошной ор. Я раз десять, с разными людьми приводил свои доводы, от которых моим собеседникам было не отмахнуться. Наконец, состоялась встреча по этой теме с присланными от Константинопольского патриарха священниками. В очередной раз изложив все свои доводы, я добился от них одного: это дело не их уровня, соответственно будет написано письмо патриарху. Как он решит, так и будет. Пока же суть да дело, они не будут подымать бучи и станут убеждать людей повременить со своим гневом. Бинго! Мне ведь главное, как думают и действуют мои люди. А патриарх…. Хм. До него почти как до бога — далеко и высоко. К тому же, письмо то отправлено будет, да вот получит ли его адресат? Мы ж на острове, а корабли тут плавают только мои.

И снова быт заедает. Хотя, людей в нашем распоряжении стало больше, и намеченные планы воплощаются в действительность куда быстрее. Ну и, соответственно, это позволяет составлять новые, еще более высокие планы. Среди зимы вдруг приплыл к нашему острову небольшой каботажный кораблик. Чем он был примечателен? Да тем, что привез к нам боярина Шеина Бориса Васильевича, посланника моего батюшки с личным письмом от государя. Если выразить одной фразой весь смысл этого довольно длинного письма, то это будет что-то вроде «возвернись, неблагодарный, я все прощу». Ага, ага! Уже верю! Это на фоне вести о рождении от Шуйской царевича Димитрия, объявленного наследником. Совсем меня, что ли за идиота держат? Это мы уже на примере царевича Алексея проходили. Тоже посланники его батюшки, Петра Лексеича, убеждали его вернуться из-за границы примерно этими же словами. И что? Сдержали слово? Да пусть даже в моем случае и сдержат. Только быть птичкой в тесной клетке и клепать артефакты нахаляву забесплатно по приказу царя батюшки что-то нет желания. Я уже к воле привык. Так и ответил посланнику. Даже слов особо не выбирал. Слишком уж далеко земля, где воля Ивана Васильевича — закон. Ничего он мне сделать не сможет.

О, вспомнил, о чем еще не рассказал. Маги, которых добыла и привезла последняя наша экспедиция. Про водника можно даже и не вспоминать, с ним все ясно. Женили на Екатерине Плещеевой, крестили. Точнее наоборот, сначала крестили, потом женили. Но фамилию оставили прежней, Ахмад. Только частицу аль перед фамилией убрали. Уже третий род в клане будет. Маги растениеводы тоже не остались без внимания. Выходцы откуда-то с Кавказа. Мастер и два его ученика. Их прикарманили наши лекарки. А что? На все наше сельское хозяйство их все равно не хватит, а лекарства в эту эпоху почти сплошь на растительной основе. Вот и будут выращивать на лекарском огороде всю потребную зеленку. Заодно, глядишь, и женят их на ком-нибудь из своих. Лично для меня же самым важным из привезенных магов стал призыватель духов. Назвался Юсупом. О своем роде — племени разговаривать отказался, сказал, что один остался и молчок. Многоопытный товарищ. Очень много я от него нового узнал о правилах призыва и общения с призванными духами. Прямо таки нарадоваться не мог, что не поддался на провокации и не сунулся самостоятельно вызывать демонов. Так бы и помер дуриком. Чтобы успешно вызвать духа, а демон — это практически частный случай духа, имеющего материальное тело, надо сначала составить строгий контракт, потом начертить в той самой переходной зоне сложную конструкцию (пентаграмма — лишь один из простейших вариантов таких конструкций). И призывать не голосом, а волевым посылом. Пока тренируюсь таковой вызывать в себе. Голосом тоже можно, призвать зверье со всех окрестностей. Задача потом выжить. А вот о плате беспокоился зря. Она может быть любой. Как договоришься. Точнее, какую в предлагаемом контракте проставишь. Можешь маной или жизненной силой. Это если контракт на одно, конкретное задание. Например, разведать что-нибудь, или весть передать на большое расстояние. Мана с жизненной силой самовосполняются у людей, а вот у духов — не у всех, потому — ценность. Контракты пожизненной службы уже оплачиваются куда дороже: призыватель теряет что-то насовсем. Часть магической силы, годы жизни. Католические монахи со своими демонами расплачивались возможностью иметь потомство. Мда. Понятно, что в случае гибели контрактов, расплатиться потомством во второй раз уже не удастся. А годы жизни для монахов — гораздо большая ценность, а вот для демонов совсем даже наоборот. Потому повторные призывы куда слабее. Клюют на такие повторные контракты лишь слабосилки да отбросы демонического общества.