Так вот, возвращаясь к нашим баранам. Точнее, птицеоборотням. Двоих их в виде контрибуции за пленных с апалачей стребовали. Те, нимало не заморачиваясь, забрали требуемых у подчиненного им поселения индейцев Пуэбло (Нет, так-то я понимаю, что настоящее самоназвание индейцев, живущих в поселке совсем другое, а Пуэбло — это слово из их языка собственно поселок и означающее, но все уже так привыкли их называть). У нас их поселили в ремесленной слободе в отдельном домике. Роскошь по нашим временам, когда в подобных домиках обитают большими семействами по десятку рыл. Светла еще не поленилась, распространила среди местных кумушек информацию, что тем из них, кто родит ребенка от данных индейцев, будет от царевича большая денежная выплата, а так же всеобщие почет и уважение. Словом, невесты уже согласны, осталось только женихов известить и уговорить.

И вот, подхожу я, значит, к разведанному у старосты домику, а там ад и израиль в одном флаконе. Откуда-то набежали краснокожие родственники и теперь народонаселением домик оборотней отличается от окружающих наоборот, в сторону многолюдства. Начал разбираться, в чем тут дело. Может, просто любопытствующего подростка местные «ромалы» и послали бы куда подальше, но подростка в окружении четырех телохранителей, закованных в полный доспех, посылать все же не рискнули. Правда, пришлось потрудиться, чтобы общий язык найти (ломанный испанский, кто бы сомневался). Допросил. Оказалось, «понаехавшие» если и родственники нашим оборотням, то не самые близкие. Так, односельчане. Самые прошаренные и пробивные. Надоело им, что апалачи повадились шастать к ним в поселение как к себе домой, прихватывая на память все, на что взор упал, вот и эмигрировали под наше крылышко. И, блин, словно та лисичка зайку, вот-вот уже носителей дефицитных для нас генов под шконку загонят. А что? Это оборотни — ягуары даже в человечьей своей ипостаси отличаются силой и статью, а вот ястребам такого не светит. Они щуплые и малорослые. У них скорее выносливость превалирует. Пришлось отдавать новые распоряжения. Индейцы из числа понаехавших чохом отправились в землянки, нарытые для новых наших граждан на южной оконечности Рарога. Хотят домики, пусть сначала на них заработают. Самым необходимым минимумом все же их обеспечили. Семенной фонд, еда там до весны, инструменты…. Мог ли я предполагать, что в результате в Пуэбло и вовсе не останется жителей, все к нам за осень переберутся. А птицеоборотни оказались парнями компанейскими, по-нашему выучились лопотать быстро. Так что женским вниманием обижены уж точно не были. Через год уже получили от них первых «птенцов», метисов. Ну, я так надеюсь, что птенцов. Оборачиваться индейцы только в подростковом возрасте начинают. Но нашей колонии уже и так польза ощутимая проглядывает. Тут и пограничники воздушные готовые. Не все Бельскому с Сумароковым в одиночку посменно вахты нести. А еще их перья Борис приспособил после соответствующей обработки в своих новых артефактах облегчения веса. Так что, налог для этих двух краснокожих назначен не в денежном эквиваленте или там, в натуральном продуктовом виде, а в виде перьев и пуха. Ладно еще удалось Годунова убедить не ощипывать наших летунов разом, как бабка того гуся. Вот такая межрасовая дружба у нас получилась.

А к Светле я в назначенный срок пришел. Жениться мне и в самом деле по государственной необходимости придется, но даму сердца к себе домой я все-таки получил. И, что характерно, никто не осудил секс в столь раннем возрасте. Наоборот, Божена, отчаянно покраснев, выдала сентецию, что слава богу, теперь и остальные девчонки — лекарки по примеру Светика начнут с мужчинами встречаться, да замуж выходить. А то, устроили этакое бабье царство в своей лечебнице. А мужик — он и для хозяйства, и для здоровья бабского полезен. Ну, лекарка! Каких слов еще от нее ожидать.

Зима, сезон штормов. Но в этом году наши моряки подготовились, заранее разведали и нанесли на карты удобные для пережидания штормов бухты. Поэтому не отсиживались дома, а тихой сапой, вдоль побережья совершали торговые экспедиции. Торговали не только с испанцами. На побережье Флориды отыскали французов. Bourre, — несмотря на название (в переводе — пьяный в стельку), вполне приличный городок. Там даже своя верфь была. У них закупились ценным красным деревом. Дерево это не производилось на месте, а доставлялось из других французских колоний откуда-то с дальнего юга. Хотя, конечно, с названием «антарктическая колония» (в реале была у французов колония с таким названием, в Бразилии, только ГГ о том не ведомо) были какие-то непонятки. Ну не растут в этом времени в Антарктиде красные деревья. И не красные не растут. Уже не первый десяток миллионов лет там царство льда. Но, по словам французов, товар именно оттуда. Ох уж эти сказочники! Еще выкупили и привезли к нам на остров больших нелетающих птиц, дронтов. Их французские мореплаватели использовали в качестве живых консервов по пути в Америку. У любого рачительного хозяина могут остаться к концу пути излишки продовольствия, вот и французы обнаружили у себя такие выжившие излишки. Более того, один предприимчивый месье вспомнил, что и на обратном пути нужно чем-то питаться, поэтому устроил себе настоящий птичник с этими большими грузными птицами. У него-то и закупились наши моряки. Неизвестно конечно, выживут ли сии птахи, все же они — существа тропические, а у нас даже снег выпадает периодически. Но хоть шанс этим додо на выживание предоставим. Еще бы Стеллерову корову как-то спасти. Но с ней все глухо. Это морское животное. Обитает значительно севернее. Там и климат ей привычней и корма, под которые она заточена. И там нет нас. Впрочем, идею по акклиматизации морской зверюги возле нашего острова я когда-нибудь кому-нибудь из наших морячков подкину. Потом, когда с неотложными делами разгребемся. Время еще терпит. Ближайшие сто лет, так точно.

Наступила весна и самые большие наши суда, предварительно почистив днища от ракушек и прочих ракообразных, отправились в свою реконкисту. Открывать для нас Европу. Я остался дома, на острове. Не то, чтобы не хотелось прошвырнуться по разным странам, но не поехал. Дома Светик, куча проектов в мастерской Годунова незавершенные дожидаются. Но, самое главное, в конце зимы наши мореплаватели привезли весть о состоявшемся сражении между испанской армией под командованием вице короля Новой Испании дона Мигеля Аугусто де Мантойя и пришедшей откуда-то с востока армией, состоящей из заключивших военный союз инков из тайного города Навайль, ацтеков, потомков сбежавших сорок лет назад из Теночтитлана недобитых войск Куатемока, последнего правителя этого величайшего в ту эпоху города, и кочевников племен апачи и арапахо. И испанцы с треском проиграли. Не помогли и демоны, вызванные на поле боя монахами францисканцами из монастыря Конвент Сан-Габриель. Их просто съели. Вместе с монахами. Сам вице король пал на поле боя, как и многие из высшей испанской знати. Бежавшие с поля боя немногочисленные выжившие принесли страшные новости о появлении у индейских касиков нового вида воинов, отличавшихся огромными силой и скоростью и практически нечувствительных к боли. Кое-кто еще вполголоса готов был поведать слушателям, что не смертельные раны зарастали у этих краснокожих суперменов буквально на глазах. Хотя, кроме нового типа воинов в рядах индейцев было в достатке и прежних модификаций оборотней, да и просто воинов насчитывалось не меньше, чем листьев в ближайшем лесу. Короче, нашу колонию могли ожидать непростые времена, и покидать ее в такое время для меня представлялось крайне неразумным. Вы скажете, в чем проблема? Где эта самая Новая Испания, она же Мексика, и где наш остров. Так-то оно так, но у нас в соседях имеются свои индейцы, которые получив известие о победе представителей своей расы запросто устроят нам этакую интифаду. Осталось крепить свою оборону на острове, временно забыв про ранее задуманные акции на материке, да приглядывать за переселенцами из Пуэбло.