– Что ты здесь забыл? – без каких-либо любезностей спросил он.

– Тани не было на ужине, и я испугался, что с ней что-то могло случиться после увиденного сегодня на чемпионате. Она так близко восприняла всё это, – спокойно отвечал одиночник, смотря не на Громова, а на фигуристку, о которой шла речь. Она в тот момент под чутким взором Ксении выполняла заход на тулуп.

Громов понимал, что Дима ничего плохого не сделал, но вмешиваться в тренировочный процесс было большой ошибкой с его стороны. Евгению было необходимо морально надавить на одиночника так, чтобы он раз и навсегда отстал и от их пары, и от Татьяны в первую очередь.

– Я просто хочу узнать, как у неё дела, – отвечал Дима, начиная багроветь от обиды и бессильной злобы.

– Я запрещаю подходить к ней, – угрожающе произнес Громов.

– Но ты… – растерялся Дима, отчего неожиданно для себя перешел на «ты» с человеком, который был старше на восемь лет и несколько десяток медалей, – не имеешь такого права.

Присутствие Димы заметили Ксюша с Таней.

– Я вызываю тебя на… дуэль! – нервно заявил Дима, а затем, достав из спортивной сумки коньки, снял с лезвий чехлы и кинул на лёд, по аналогии с перчаткой.

– Что? – брови Громова поползли вверх, а на губах появилась насмешливая ухмылка.

Татьяна, оказавшаяся рядом, посмотрела на Евгения и была уверена в том, что он сейчас просто пошлет Диму куда подальше, и не будет участвовать в подобном ребячестве.

– Лучше хорошенько подумай, с кем вздумал тягаться, – произнес Громов снисходительным тоном. – Если я одержу победу, ты должен будешь держаться от Татьяны на расстоянии пушечного выстрела.

– Во что ты ввязываешься? – тихо прошептала ему Таня, положив ладонь на его запястье. – Это же детский сад.

– А если я выиграю? – поинтересовался Дима, торопливо зашнуровывая коньки и выходя на лёд.

– Об этом даже нет смысла задумываться, – кивнул Громов, игнорируя Алексееву и её слова. – Не трать силы попусту.

Сложившейся ситуации радовалась только Ксения. Она чувствовала приятное воодушевление.

– Итак! Напоминаю вам правила «фигурнокатательной» дуэли, – важно произнесла она, выезжая на самый центр катка и явно импровизируя, ведь никакой «фигурнокатательной» дуэли не существует. Главная дуэль фигуристов – различные чемпионаты, а никак не то, что решили устроить Дмитрий и Евгений. Но кого это волновало? Кажется, только Татьяну.

– Каждый из вас выбирает три любых прыжка и исполняет их отдельно, – деловито вложив одну свою ладонь в другую, продолжила Ксюша.

Таня раздраженно вздохнула. Ей эта идея совсем не нравилась и она была в легком шоке от того, что извечно серьезный и замкнутый Громов в этом участвует.

– Выбирайте оружие!

– Аксель, лутц, тулуп, – произнес Дмитрий. – Каждый в три оборота.

Первые два прыжка, названные им, являются самыми «дорогими» в фигурном катании, и они же – визитные карточки одиночников. Парники их прыгают редко.

– При чистом исполнении каждого в сумме получится восемнадцать целых и восемь десятых балла, – подсчитала Ксения, а затем перевела взгляд на Евгения. – Чем будешь отвечать?

Громов мысленно прикидывал свои возможности. Он понимал, что безукоризненно выполняет прыжки, свойственные парникам, но они стоят меньше, чем фирменные прыжки одиночников.

– Риттбергер, сальхов, аксель. Тройные, – ответил Евгений, а затем бросил мимолетный взгляд на Таню, которая меньше всего ожидала, что он выберет аксель – самый дорогой и сложный из прыжков.

– Сумасшедший, – одними губами четко произнесла она, чтобы Громов смог понять даже на расстоянии.

– Если всё будет исполнено чисто, ты получишь восемнадцать баллов ровно, – уведомила его Ксения, а затем наградила недовольным взглядом, призывая повысить ставки. – Если вы оба выполните прыжки безукоризненно – Дима выиграет.

– Я уверен в своей стабильности, – кивнул Громов, и его слова имели вес. Евгений прыгал чисто всегда, чего не скажешь о Диме, который один раз мог исполнить прыжок безукоризненно, а в следующий раз сорвать и не прыгать вовсе.

В сложившейся ситуации опыт был на стороне Евгения, а вот телосложение было более выигрышным у Дмитрия. Молодой фигурист имел свойственную для одиночников худощавость. Каждые лишние полкилограмма сказывались бы на прыжках. А Громов, как парник, обладал гораздо более развитой мускулатурой, без которой были бы невозможны элементы парного фигурного катания, в большинстве из которых нагрузка ложится именно на партнера.

– Тебе заняться нечем? – полушепотом обратилась к Громову Таня, подъехав к нему.

– Ну, ты ведь занялась прыжками с Ксюшей, вот и я нашел, с кем ими заняться, – невозмутимо отвечал он, не глядя на партнершу.

– Дима – одиночник. Прыжки – его стихия, – не унималась Алексеева, чем изрядно веселила Громова. Ему нравилось, что она переживала, но не нравилось, что была не уверена в его победе.

– Таня, – строго обратился Евгений, – запомни на будущее – я не ввязываюсь туда, где не рассчитываю победить.

– Сходитесь, – объявила Ксения. – Точнее… съезжайтесь.

Оба фигуриста резко и с характерным скрежетом льда притормозили возле неё ребрами коньков.

– Кто будет первым? – всё с той же напускной важностью поинтересовалась Ксения.

– Уступаю старшим, – кивнул Дима. – Старикам, как говорится, везде у нас дорога.

Громов чуть сощурил глаза и хищно ухмыльнулся. У Тани, несмотря на то, что она стояла на приличном расстоянии от него, по телу пробежала дрожь.

– Итак, тройной риттбергер в исполнении Евгения Громова! – громко объявила Ксения, указав рукой на упомянутого фигуриста.

– Детский сад, – вздохнула Татьяна и покачала головой, смотря на человека, который до этого момента казался самой серьезностью.

Громов начал выполнять заход на заявленный им прыжок. Дмитрий, Ксения и Татьяна пристально следили за ним. Он сделал сильный толчок правой ногой, выполнил три оборота в воздухе, а затем исполнил чистый выезд, красиво выставив руки в стороны. Алексеева с облегчением вздохнула и улыбнулась, а затем заставила себя сдержать улыбку и неловко опустила глаза. Не хотелось, чтобы Громов подумал, будто она за него болеет.

– Засчитано! – кивнула Ксюша. – Получаешь пять целых и одну десятую балла.

Громов с пафосом приложил ладонь к груди и благодарно поклонился.

– Дмитрий, ваш ход. Тройной аксель.

Одиночник начал скольжение на правой ноге назад, а затем переступил на левую, одновременно разворачиваясь лицом вперед. Немного присев, фигурист подпрыгнул в воздух и выполнил заявленные три оборота.

– Безукоризненно чисто! – констатировала Ксюша. – Добавляю тебе за это к базовой стоимости ещё полбалла. Итого девять.

Брови Громова взметнулись вверх. Он ошарашенно посмотрел на Татьяну, видимо полагая, что та может как-то повлиять на подругу. Но Алексеева лишь развела руками, показывая партнеру, что он сам виноват в том, что вчерашний юниор после первого же прыжка опережает его по баллам почти в два раза. Ксения не дала Евгению времени для возражений, и он пошел на заход для своего второго прыжка – сальхова. Таня снова волнительно вздохнула, прикрывая глаза в момент самого прыжка. Она открыла их только тогда, когда Ксения огласила оценку.

– Чисто. Получаешь четыре целых и четыре десятых балла. Итого девять целых и шесть десятых.

Дима без лишних слов начал выполнять лутц. Во время второго оборота он потерял над прыжком контроль и приземлился на две ноги. Громов довольно ухмыльнулся.

– Недокрут, грязный выезд. Поставлю два балла вместо шести. Итого – одиннадцать.

– Ты ему подсуживаешь. Такой грязный прыжок можно и вовсе не засчитывать, – обратился к Ксюше Громов. – Это потому, что он одиночник? Солидарность, все дела?

– Нет, – качнула головой она, лукаво улыбаясь, и бросила короткий взгляд на Таню. – Скорее вынуждаю тебя прыгнуть лутц в четыре оборота.

Громов был искренне удивлен подобным заявлением. Четверные прыжки у парников не практикуются. Однако он всё же прыгал их, но для себя, чтобы хорошо разогреться, чтобы выпустить пар, чтобы доказать себе лишний раз, что способен практически на всё.