Следующие несколько минут бессовестно позднего ужина партнеры обсуждали элементы, которые у Татьяны получаются хуже всего. В какой-то момент Тане показалось, что в эту категорию попадают все её элементы. Евгений пригрозил, что займется восстановлением прыжков партнерши, а ещё отметил слабость рук, которая не позволит уверенно выполнять поддержки. На этом моменте Татьяна растерялась, понимая, что есть ещё кое-что, что следует рассказать.

– Хочешь раскрыть мне причину, по которой не выполняла с Куликовым сложные подкрутки и поддержки? – с точностью угадал Евгений, и Татьяне захотелось посмотреться в зеркало. У неё сложилось впечатление, будто это было написано на её лице.

– Я очень не хочу говорить на эту тему, – строго обозначила она, не узнавая свой голос. Он звучал ниже привычного, а тон носил холодный, обычно свойственный Громову, оттенок.

– Но ты должна объяснить причину, и мы это исправим, – мягко ответил Евгений.

На Татьяну успокаивающе подействовало его «мы». Это располагало к откровению об одном из самых страшных дней в её жизни.

– Но мы со Стасом выполняли и подкрутки, и поддержки…

– Подкрутка в два оборота и поддержки второго уровня сложности? – усмехнулся Громов. – Это не считается, Таня. Рассказывай.

И обращение Евгения к ней по краткой форме имени тоже располагало, вот только Таня не знала, сможет ли она назвать его когда-нибудь Женей. Пока что для неё он именно Евгений. И по этой причине она всячески избегала обращения к нему по имени.

– Стас очень хотел, чтобы мы выполняли «лассо», – Татьяна упомянула сложнейшую поддержку в фигурном катании, начиная тонуть в собственных воспоминаниях. – Я была не готова к поддержкам пятого уровня сложности, но он форсировал подготовку. В один момент просто поставил меня перед фактом, что сейчас мы исполним «лассо» и потом включим его в программу.

Татьяна умолкла и нервно поджала губы. Вспомнила, как быстро взмыла над головой Стаса, а затем стремительно полетела вниз, успев выставить вперед одну руку.

Татьяна бросила взгляд на Громова и увидела, что тот напряженно ждет продолжения, хотя было видно, что уже примерно понимает, что скажет партнерша.

– Он уронил меня, – тихо произнесла она, пытаясь сопротивляться слезам, что появились в глазах. Вспоминать об этом до сих пор больно. – Я получила сотрясение и вывих руки.

Несколько секунд между партнерами снова была тишина. Они смотрели друг на друга, но никто не решался продолжить разговор. Татьяна понимала, что озвученные ею травмы для профессионального спортсмена не являются чем-то действительно страшным. Но умолчала о том, что вдобавок к ним получила ещё и серьезную травму психологическую.

– По этой причине вы пропустили прошлый сезон? – уточнил Громов.

– И по этой же причине провалили последнее выступление на недавнем чемпионате России, – добавила она.

– Стас не смог помочь преодолеть дальнейший страх перед поддержками и подкрутками?

– Он сказал всем, что ушел из-за желания завести семью, – попыталась оправдать бывшего партнера Татьяна.

Громов покачал головой, не желая соглашаться с этой версией.

– Сказал бы я, кто он после такого, – произнес тихо, ближе наклонившись к Татьяне, и положил руки на стол. Его лицо оказалось в считанных сантиметрах от лица Татьяны, и это в который раз за вечер заставило её смутиться. – Но почему ты не боишься выполнять выбросы?

– Потому что при их исполнении партнер лишь выбрасывает партнершу и приземление зависит от неё. В поддержках и подкрутках я должна полностью довериться партнеру.

– Значит, дело не в высоте… – не без странного удовольствия заключил Громов.

Просыпаться рано Евгений не планировал, максимум – за полчаса до тренировки. Хотелось отдохнуть после двух дней недосыпа. Однако планы нарушил настойчивый стук в дверь номера.

Он с трудом поднялся с постели, успев бросить короткий взгляд на отражение в зеркале, а затем подошел к двери и обнаружил за ней партнершу.

– Значит, ты тоже не был на завтраке, – улыбнувшись, констатировала Таня, уже одетая в футболку, легинсы и кроссовки. Выглядела она свежо и довольно симпатично. А вот сонный и несколько помятый вид Громова мог вызвать только умилительную улыбку.

– В точку, – хриплым ото сна голосом произнес Евгений, сопротивляясь собственным векам, которые норовили сомкнуться.

– На тренировку идём? – с привычным оптимизмом поинтересовалась Алексеева, игриво подмигнув партнеру. Это заставило Евгения напрячься и, как следствие, несколько взбодрило. Он предположил, что вчерашний ужин Таня могла расценить неправильно. Ему оставалось только надеяться на то, чтобы она себе ничего не напридумывала. Поклонниц Громову хватало и в интернете. Хотя, возможно, это было всего лишь её обычное приторное дружелюбие, на которое у Жени скоро начнется аллергия.

– Иди в зал и начинай без меня, я подойду позже, – без энтузиазма ответил он.

Холодной воде удалось окончательно разбудить Евгения и подарить пусть и небольшой, но всё же заряд бодрости. Вернувшись из ванной, он быстро надел спортивные штаны и черную футболку. Завязывая шнурки кроссовок, Громов понял, что стоит всё же заглянуть в местную столовую, чтобы захватить хотя бы воды.

– Женя! – уже протянув ладонь к ручке двери в столовую, он услышал за спиной до отвращения знакомый голос, который предпочел бы больше никогда не слышать.

– Слушаю, – Евгений обернулся, без каких-либо эмоций посмотрев на Елену. – Что ты здесь забыла?

– Приходила позавтракать с коллегами по сборной, – чуть наклонив голову к плечу, ответила самая отвратительная, по мнению Громова, женщина на этой планете.

– Твои коллеги по сборной живут не в этом доме.

Евгений не видел смысла продолжать диалог дальше и зашел в столовую, оставляя Волченкову в гордом, как и всегда в её случае, одиночестве.

– Ты серьезно думаешь, что чего-то с ней добьешься? – снова раздалось за спиной.

Громов остановился, шумно втянув носом воздух. Выяснять отношения с Леной – последнее, чего сейчас хотелось.

– Думаешь, что достойно себя ведешь, продолжая грязно продвигать свою кандидатуру? – ответил Евгений, взяв литровую бутылку воды, и направился к выходу из столовой. Мысленно фигурист взывал ко всем богам, чтобы только она отстала.

– Главное, чтобы ты не пожалел, – бросила ему вслед Волченкова.

Евгений вышел в коридор, размышляя над тем, что если бы Лена всю свою язвительность обернула против самой себя и своего партнера, то добилась бы гораздо большего. Но ей всегда кто-то мешает, либо кого-то не достает. Виноваты у неё всегда другие. Жаль только, что он не учуял её «гнильцу» некоторое время назад и повелся на ягодицы, которые, откровенно говоря, знавали лучшие времена.

Алиса в отношении Лены была куда более проницательна. Ещё в начале отношений с Волченковой она была уверена, что это неправильно, но Евгению казалось, что партнерша просто не хочет, чтобы он отвлекался на что-то помимо тренировок. На этой почве они много ругались.

Вспомнив про Алису, эмоции внутри Громова радикально сменились. Недавнее раздражение обернулось теплом. Он понимал, что надо справиться о её самочувствии, но сил для этого не мог найти уже несколько дней. Евгений винил себя в случившемся и просто не знал, какие слова должен произнести.

В зале для тренировок Громов первым делом обратил внимание на потолок. Его высота для поддержек, подкрутки и выброса подходящая. Это не могло не радовать. Сегодня предстояла серьёзная работа над новоиспечённой партнёршей, которая в тот момент разминалась, едва слышно сопя, выполняя упражнения на растяжку. Евгений углядел в этом что-то по-детски неуклюжее. В голове невольно возник образ плюшевого мишки, а вместе с этим появилось и прозвище для партнерши.

Громов ещё раз внимательнее посмотрел на неё и отметил, что оно действительно ей очень подходит. Таня такая «мягкая и пушистая», будто внутри не мышцы и кости, как у нормальных людей вроде Евгения, а синтепон какой-нибудь. Или сахарная вата.