Сколько б добра ни свершили, Чтоб не владычила тлень, – Есть ещё в мире вершины, Есть ещё завтрашний день. Песенный влюбчивый голос, Горнему вторя певцу, Животворит, словно колос, – Мне эта нива к лицу. Помню, как в здравом застолье Грезил под скрипку отец, – Словно поил чистополье Лепетных детских сердец. Отсветы этого пенья Держат доселе в тепле Душу, а бремя ученья – Нива ума на челе. Вечна Господня держава, А человек – словно миг. Будет ли доброю жатва Певчих колосьев моих? Берёзы и дети, кресты и купавы, Вещующий ветр и живая вода – Для плоти и духа, для доли и славы Трудился-молился мой рус навсегда. Из ниток лозовых, из вишенных бусин Сплеталось монисто для всякого дня, Роняли перо перелётные гуси – Вослед поклонясь, подбирала родня. Копилась великая музыка рода, В ней пели петуньи, цвели петухи, Скользила меж пажитей реченька Росса, Пока не стекла – до слезинки! – в стихи. Жива ли? Я помню холмы и долины В родном государстве с названьем села, Они-то на месте, они-то из глины Да жилы древесной, а речка – из сна. Из сретенья сердца и времени века, Закончится век мой – закончатся сны, И так уж цветная вишнёвая ветка Растерянно тает белей белизны. Во снах ли? Ужель наяву не воспета… Авось, приживутся родные лады, И музыка молниеносного света Продолжится пеньем протяжной воды. Томлюсь: увеличу ли музыку рода? Ведь сколь на душе шелковья-суровья! Иль нищим порывом пиита-рапсода По ветру пустому развею ея? То ли дела ищу, то ли тихого лада, Только вижу с любого крыльца Простоватые яблони нашего сада, Нескупую заботу отца. Мне хватало всегда одного только взгляда, Чтоб узнать за слепую версту Голубую смородину нашего сада, Кружевную её простоту. Лишь в саду в забытьи согревала прохлада, Рассыпаясь охранной листвой, Неизбывная шелестность нашего сада Укрывала от бед с головой. Ты не смейся, печаль, ты не хмурься, отрада, – Одинаково вы хороши! Не по времени года – по времени сада Я сверяю погоду души. И меж светом начала и мифом распада Не с того ль всё простительней связь, Что живу, каждым корнем отцовского сада За державную землю держась? Угол парка, или Родная Бекетовка Угол Парка – Не тот ли, не там ли, Где в мороз не пускали детей На ученье? Не там ли из мямлей, Как из платьев, росли без затей? В жёлтом круге домов шлакоблочных Угол Парка то зелен, то бел. Сколько вод протекало проточных Через этот укромный предел! Вот вдали появляется кто-то: Ближе, ближе… совсем на виду! Это мама с базарной охоты Поспешает на полном ходу – Через Парк. Обернётся сторицей Нашей маме судьбы целина: Детский сад, магазин и больница, Три дороги, а в общем одна – Через Парк, В нашу будущность прямо, В наши с братом рассветы и тьмы… Угол Парка, дорога и мама – Нет у памяти слёзней сумы. Люблю ладонь младенца. Словно птицу, Люблю нести в гнезде руки своей, Угадывая, скоро ль птице взвиться Над гладями асфальтов-пустырей. За ними – свежесть хвои и полыни, Окраины свободной полоса, Где мы играем в сказки и былины И где однажды, навострив глаза, Вели охоту. Тени перелеска Сулили зверя, суету погонь. Была охота-выдумка прелестна: Бега, добыча, шорохи, огонь – Вот представленье, сыгранное нами, Игры отрывок, маленькая жизнь! Нет, никакими взрослыми путями С весёлым детством мне не разойтись. Вон кубики игрушечные – дачи. А вот питомник сосен – сосносад. Пора спросить, как водится: иначе Здесь было десять… двадцать лет назад? Иначе? Вряд ли. Здесь дитя бродило В кругу дерев и призрачных зверей, И в детский ум таинственно входило Живoe знанье вечности своей. И потому люблю укромный вид Окраины с приметами простыми: Вот-вот её свобода осенит Моё дитя с повадками моими. Весна на свете, девушка, весна! На часиках протаивает вечность, Сосульками прокапывает Млечность, И блузка прошлогодняя тесна. Снега, деревья, тропы, тротуары Меняют белый цвет на голубой, И только фиолетовы пожары Там, высоко, над самою судьбой. Глядеть туда и холодно, и страшно, Дыханья не хватает, ни земли, А тут весна, тут молодо и влажно, И электричка рядом, невдали. Поедем, отмкнём замок-зимовник На тереме, что низок и высок, Пора готовить летний туесок, А кто-то на знакомый куст целовник Повесит берестяный образок. И мне дарили тёплое сердечко: В коре оправа, а внутри – душа! Во имя тайны радуется свечка, Заоблачными струями дыша. За сельским храмом есть кусток могил Монахиней, сподобившихся схимы, А дале – дали зелено-озимы, По ним Архангел схимниц уводил Невозвратимо, неостановимо… |
