Спустя три, четыре месяца большая часть матросов ушла на дембель и жить стало попроще.

К нам пришёл новый кок, который как вскоре выяснилось, купил «корочки» повара за баранов. Экипаж в полном составе жил и питался на борту корабля, офицеры сходили на берег уже поздно вечером. Через неделю, после прибытия нового кока, экипаж был построен на палубе.

– Как Вам новый кок? – спросил нас, командир корабля.

– За борт бы его или в трюм…

– Ну за борт мы его не можем, а в трюм к мотористам отправим. Кто будет готовить, нового кока нам не дадут?

– Пусть Кудин готовит, он оставался за Карапутадзе и готовил хорошо.

– Хорошо, все свободны, а матрос Кудин ко мне в каюту.

Я пошёл следом за командиром в его каюту.

– Сможешь готовить для экипажа? – спросил меня в каюте командир.

– Так точно, но с условиями, – ответил я.

– С условиями, а без условий на губе можешь посидеть.

– Могу и посидеть.

– Да, ладно уж тебе ерепениться. Какие твои условия?

– Варю, как дома научился, без раскладок и проверок, в одном котле для всех и матросов, и офицеров.

– Хорошо, вот только обязанности комендора я с тебя снять не могу и арсенал останется у тебя.

Когда я начал готовить, в экипаже из тридцати человек курило двадцать пять, а к моему дембелю курящих осталось только трое, в том числе и командир корабля.

Как мне это удалось, очень просто. На корабле с моей подачи, были установлены не писаные правила, кто не курит того балуем домашней стряпней, а кто курит, изволь кушать пусть и хорошо приготовлено но, что положено, даже командир корабля не составлял исключения.

А так как я был достаточно знаменитым коком в нашем дивизионе тральщиков, то достаточно скоро к нам пришли дивизионные офицеры со своими продуктовыми картами, которые позволили мне разнообразить домашний ассортимент блюд.

На данном примере я убедился, что в восемнадцать лет не может быть заядлых курильщиков, это баловство не оперившихся юнцов, которым не обходим лёгкий толчок, чтобы они бросили курить. Мамы и жёны, хозяйки домашнего очага, если Вам надоели Ваши домашние курильщики, попробуйте оставить их без сладкого и кто знает, может это сработает и они бросят курить.

Во время службы произошло много событий о которых можно было рассказать, но это снова получиться другая история.

Перед дембелем, мне было предложено остаться на сверхсрочку, а когда я отказался, командир мне сказал.

– Хорошо служил, за время службы ты муки истратил больше, чем все коки вместе взятые до тебя. Не даром этот Новый год, офицеры встречали на корабле со своими женами и экипажем. А на последок жду от тебя, твои фирменные жулики.

Три раза за всю службу, мне давали отпуск и даже с билетами на самолёт, но я отказывался, не хотел рвать больное сердце матери и вот она, дорога домой…

Перед моим приездом дома рванула двадцати литровая стеклянная бутыль с рябиновой настойкой.

– Что ты мать переживаешь, встретила с салютом, – смеялся я.

– Проводов не было, хотела хоть встретить по человечески.

– А это как, поить твоей фирменной настойкой соседей. Однокашники все в городе, кого звать. Вот посидим своей семьёй и хватит.

За не хитро собранным на скорую руку столом, сидело три брата и мать. После третьей рюмки настойки, мать спросила у меня.

– Что дальше собираешься делать?

– В колхоз пойдёт коровам хвосты крутить, – сказал Вовка.

– Или за доярками бегать, – вторил ему Сашка.

– Нет, собираюсь в Москву на актера учиться.

– Много таких актеров в Москве.

– Попробовать надо.

– Ты уже пробовал, после учебы, в Горьком учиться.

– Это другое, коровы не куда не денутся.

– Как знаешь.

Мама подкопила мне денег, чтобы смог сынок приодеться после службы и на эти деньги, через пару дней после встречи поехал в Москву.

Столица нашей родины меня приняла не очень приветливо, в гостиницах Юность, Колос, Дом колхозника не нашлось для меня места, а в Космосе даже не пустили на порог. Всё для зарубежных гостей, которые везли с собой в Москву валюту, я для столицы оказался одним из многих граждан своей страны. В результате за два с полтиной рубля снял комнату у бабушки. На утро поехал по театральным институтам, но везде приём подходил к концу и меня даже слушать ни кто не захотел, даже доводы о том, что я пришёл со службы ни кого не трогали. Но мне повезло тем, что в коридорах институтов увидел многих актеров, которых до этого видел только на экране.

В одном из институтов решил идти до ректора, к которому пришел Ростислав Янович Плятт и только он на меня обратил внимание и спросил у ректора.

– Что за парень сидит в приёмной?

– Приехал с деревни и просится в наш институт, а у меня уже третий тур заканчивается.

– Но послушать ты его можешь?

В его кабинете, куда меня пригласили, я прочитал своё стихотворение "Военный госпиталь".

– А в парне определенно что-то есть, – сказал Ростислав Янович Плятт ректору, а мне сказал, – в следующем году я собираюсь набирать курс и тебя на него возьму, а сейчас поезжай домой.

Моей радости не было придела, и даже город показался мне более гостеприимным. Купив в столице подарки, уже на вокзале торт Птичье молоко и в дорогу почитать прессу. В одной из газет прочитал новость, что актер Ростислав Янович Плятт скончался. "Все равно в следующий год приеду и напомню ректору об их разговоре с Пляттом." – об этом я думал всю дорогу домой.

По приезду из Москвы, пошёл работать в колхоз пастухом, а дальше зимой кормачём.

Для чего я рассказал, несколько эпизодов из своего детства и юности, потому что жизнь моя разорвалась на две части до болезни, которая перечеркнула окончательно все мои мечты, и после…

Это случилось, после того как колхозная корова ушла из стада в лес. Найдя в лесу корову, и одев ей на рога верёвку, я стал выводить ее из леса, а она потащила меня назад в лес и если бы не пень на пути, то ещё бы долго таскала меня по кочкам. Привязав её к дереву, пошёл за напарником и с ним мы уже благополучно вернули беглянку в стадо. Через неделю после этого случая заболела спина, народные средства не помогли, пришлось идти в больницу. Из нашей деревни меня направили в Шамары, так и началась история болезни.

В Шамарах ставили блокады от остеохондроза, которые практически не помогали, поэтому после двух недель лечения был направлен в район.

В районе невропатолог добавил лечение и отправил назад в Шамары. Добравшись из больницы, до памятника солдату, стал ждать попутку и думать о дальнейшей своей судьбе. Поразмыслив и решив, что в Шамарах мне больше делать не чего, а как остаться в районной больнице. Вот тут мне пригодились актерские способности. Рядом с памятником, находилась редакция районной газеты, и мне пришлось разыграть сильный приступ боли. Из окна редакции увидали, как парень, стоящий у памятника валится как сноп на землю, ко мне выбежали люди, помогли подняться и вызвали скорую, так я оказался в районной больнице.

Простите меня добрые люди, что пришлось играть на Вашей доброте и доверии.

В районной больнице начали лечить по новым назначениям, даже для снятия боли капали новокаин в вену, через несколько дней отказали ноги и я стал передвигаться по стенке.

Вся наша жизнь связана с врачами, а когда ты заболеваешь, она полностью от них зависит. Есть выражение: " У каждого врача, есть свой погост", очевидно в этом есть доля правды, только величина этого погоста разная и зависит от риска хорошего врача или ошибки специалиста, которого и врачом называть не хочется.

В один из дней, находясь на лечении, в районной больнице и передвигался по стенке из туалета, меня увидел дежурный хирург.