Филипп кивнул и мгновенно собрался. Он неплохо себя контролирует подумала Инга, а это показатель адекватности.

– Еще раз простите, получилось неловко – Инга почувствовала себя так, будто увидела лилипута в человеке, которого мгновение назад считала ребенком.

– Все хорошо – ответил Филипп.

– И у меня есть к вам еще предложение – сказала Инга, чтобы не останавливаться на своем проколе, с чего она взяла, что ему больше 33 лет? Просто есть люди, возраст которых определить сложно, да и она не детектор возраста… – я хочу, чтобы наше общение проходило в виде интервью, а не монологов, то есть я оставляю за собой право задавать вам вопросы, на которые вы должны будете мне ответить.

Так Инга решила можно будет провести более ли менее объективную диагностику, и заодно вывести на рациональную основу.

– Спрашивайте, в любом порядке, я все расскажу – сказал Филипп.

– Хорошо – Инга удивилась такой быстрой победе.

– Есть несколько вопросов, вы не пугайтесь я задаю их всем своим клиентам на первой встрече – слукавила Инга– они могут показаться вам… эээ… медицинскими, но это стандартная процедура, первые вопросы, которые задает большинство психологов в начале работы.

– К вашим услугам – отозвался Филипп.

– У вас бывают обмороки?

– Нет.

– Головные боли?

– Редко.

– Вы обращались в больницу с этим?

– Да, это вегетососудистая дистония, таблеток мне не назначали.

– Кто-то из ваших родственников болел психическими расстройствами?

– Нет. Инга Петровна, если вы проверяете меня на вменяемость, мы вряд ли придем к чему-то. Честно говоря, такой разговор, если он продолжиться будет мне неприятен. Я же сказал, что хочу рассказать историю и в ее рамках могу рассказать все, что вспомню – мимика Филиппа выдала недовольство и раздражение, но он казался спокойным при этом. – Остальное я предпочел бы не трогать, потому что трогать решительно нечего. Я заурядный человек, никогда не болел психическими расстройствами, во всяком случае до того, как это со мной случилось, потому что именно это подорвало мне здоровье, не стоит менять местами эти вещи, потому что это искажает смысл. Я возможно немного не в себе от того, что случилось со мной, но будет неправильным считать, что это случилось со мной, потому что я не в себе! – в конце Филипп даже немного повысил голос.

– Хорошо, давайте так – тема «верю я вам или нет» отныне под запретом, то есть я верю вам безоговорочно. История правдива, я исхожу только из этого постулата.

Инга потерла руки при этих словах – ей хотелось попробовать такую технику психотерапии, когда терапевт как бы подыгрывает пациенту и двигается вместе с ним по лабиринтам его разума и задает вопросы чтобы постепенно иллюзии начали развеваться. Терапевт в этом случае выступает в роли гида или мага, а это очень лестная и интересная роль для психолога. Такие приемы применял в свое время легендарный психотерапевт Милтон Эриксон.

– Несколько уточняющих моментов – продолжила Инга – Город N…

– Пока я не буду говорить вам о нем…

– Почему?

– Не дай Бог, вам или еще кому-то оказаться там.

– Но как я проверю информацию, о которой вы сказали?

– Давайте так, я дам вам ее в конце нашего общения…

– Хорошо! – Инга не стала перечить, в конце концов, какая разница о каком городе идет речь, может это вообще выдумка… Работать нужно на благо клиента, даже если это будет субъективные позиции изначально. – Вы можете еще раз рассказать, как началось все? Я имею ввиду как вы поняли, что хозяйка, у которой вы жили – ведьма? И в чем заключалась изначальная «странность», как вы написали в своем дневнике ее поведения? Просто в самом дневнике об этом мало подробностей…

– Как я сейчас понимаю в дистанции, которую она со мной держала и… это сложно описать… непонятное отношение – Филипп задумчиво посмотрел вниз, так смотрят люди, которые пытаются осознать то, что есть в памяти, но так и осталось непонятым – Она общалась открыто и прямо, интересовалась мной и моей деятельностью. Говорила, что тоже всегда мечтала выучить какой-нибудь иностранный язык, причем ей нравились мертвые языки. Я спросил ее зачем ей знать язык, на котором уже никто не говорит. она ответила: чтобы пообщаться с теми, кого уже нет. Понимаете? Она часто роняла такие фразы, которые сначала не принимаешь во внимание, а потом от них просто передергивает и мороз по коже. Надо признать – это многому меня научило, именно благодаря ей я понял, что случайно брошенная фраза может быть важнее, и нести значительно больше информации о человеке, чем длинный монолог или многочасовое, но продуманное заранее и оттого лживое общение. Вам ли не знать об этом как психологу, не так ли?

Инга молча кивнула, еще раз убедившись, что ее собеседник обладает хорошими интеллектом и опытом общения.

– Когда я приехал в посёлок N – продолжил Филипп – меня встретили и поселили в дом к женщине средних лет. Дом – неплохой, все условия для жизни, неплохо даже по городским меркам. У меня была отдельная комната, и она мне сразу понравилась, по сравнению с общежитием в котором я жил годы до этого это было что-то вроде дачного домика, куда приезжают отдохнуть от города и вдохнуть сельского колорита.

Хозяйка нигде не работала, и я не знаю, чем она занималась. Директор школы – женщина, которая и направила меня жить к ней сказала: – Она хорошая женщина, ты, конечно, можешь столкнуться с тем, что о ней тут говорят … но не обращайте внимания, она просто работала где-то в городе, сейчас сюда приехала, почему? … никто не знает, и она не говорит, она мало с кем общается, а это повод для сплетен. Маленький город сами понимаете… Она делает какие-то куколки из глины и соломы и отправляет их по почте, видимо, подрабатывает таким ремеслом. Вообще сбережений у неё, видимо, хватает, раз она больше нигде не работает, но сдать комнату – тоже не лишнее. Главное, что там дом хороший и она его содержит в должном состоянии, другие варианты будут значительно печальнее».

При первой встрече она не произвела на меня впечатление: обычная женщина среднего роста, зеленые глаза с поволокой, брюнетка, не красавица, но и не уродина. Она была одета в платье и какую-то куртку, но по фигуре было вино, что она достаточно стройная.

– Меня зовут Жанна – по ее мелодичному голосу я сразу понятно, что человек она эмоциональный. – Я покажу вашу комнату, но давайте договоримся сразу: я в нее не вхожу, вы сами ее убираете – мне понравился этот подход, как и она в целом.

Филипп замолчал, погружаясь в себя и видимо с свои старые воспоминания.

– Так с чего все началось? – Инга задала этот вопрос тихо, чтобы не мешать ему думать, но так, чтобы вопрос был услышан. Она отметила важную стадию в общении с клиентами: начало налаживания доверия – чтобы потом человек мог говорить с терапевтом, как с собой.

– Мои подозрения начались с бессонницы, которая началась у меня через неделю пребывания там…

***

Из дневника Филиппа Фостова

Вчера была уже третья ночь, когда я не могу уснуть, только под утро я засыпаю и мне сняться кошмары. Меня беспокоят странные психофизиологические ощущения, то мне снится что я убегаю от кого-то, но не могу убежать, то я бодрствую, но сплю при этом и не могу пошевелиться и мне кажется, что в комнате кто-то есть… Наверно, перегрузка на работе и смена обстановки плохо влияют на меня.

***

– Через неделю бессонницы и необъяснимой тревоги, я начал искать способы ее преодоления, покупал в аптеке снотворное, но оно мне слабо помогало. А потом случилось событие, которое стало первой ласточкой, уже после этого мне следовало бежать оттуда, но откуда мне было знать… К тому же часто в жизни действуешь, не задумываясь куда все идет, только потом понимаешь…

Я проснулся ночью и вышел покурить во двор. Я выходил курить в сторону палисадника, примыкавшего к дому с противоположной от улицы стороны. И только я зажег сигарету и затянулся, как увидел тень метрах в шести от меня – это был неподвижный человеческий силуэт, прямо под старой яблоней в палисаднике. Когда, выходишь в темноту, особенно в ноябрьскую облачную ночь не сразу можно рассмотреть все вокруг, зрение постепенно привыкает. Мое сердце бешено заколотилось, я тоже замер, чуть не выронил сигарету из рук.